Читать интересную книгу Разбитая призма - Сергей Елис

– Похоже, это очень богатый дар, если здесь лежит столько драгоценных гранатов, – задумчиво произнёс Хариф.

– Я бы назвал эти «плоды финикийского яблока» именем, что они достойны – Анфракс, – решив, что пора «выкладывать карты на стол», сказал Номин.

Иллюстрации Влады Менковской

Повисло минутное молчание. Наконец, бородатый капитан молвил:

– Что ж, узнаю своего брата. Только он мог так хитроумно использовать незнакомцев, доверив им самое ценное, и оставить при этом в неведении. Поистине, это в его манере. А вас, друзья мои – именно так стоит называть тех, кому доверился мой сородич – я приглашаю на борт моей скромной, но могучей и быстрой «Крылатки», – с этими словами он вскинул руку, указывая на стоящий поодаль корабль, что своим ярким видом абсолютно не согласовывался с понятием «скромный».

Судно обладало колоритным окрасом, во всех его изгибах сквозила хищная красота. Опасная и вызывающая. Чувствовалось, что в «Крылатку» вложено много труда и усилий. Но что ещё не менее важно, ощущалась любовь владельца к этому настоящему произведению искусства.

Уже ближе к вечеру, когда приготовления были закончены и корабль неспешно отплыл, все собрались в кают-компании, чтобы познакомиться поближе. Как оказалось, в команде Харифа преобладал всё тот же дерзкий и довольно агрессивный тип внешности, что совершенно не вязался с вежливым и корректным общением.

Когда были подняты первые бокалы и сказаны приветственные тосты, как-то незаметно обе компании смешались, и вскоре казалось, что эти люди знают друг друга очень долго. Приятная беседа изредка прерывалась взрывами хохота после очередной морской байки или какой-либо остроты от Жана или Номина. Причем монах, скорее, рассказывал философские притчи, а уже сами собравшиеся интерпретировали их, как заблагорассудится. Естественно, добавляя хорошую толику юмора.

А когда капитан узнал, что Вячеслав ещё и отличный пианист, то спустя буквально пару минут в помещении появился небольшой, но довольно продвинутый синтезатор, за который вопреки «отнекиваниям» быстро усадили Фиолетового. И вот тут градус «вечеринки» вышел на новый уровень.

Поначалу, словно разминаясь, Вячеслав сыграл несколько медленных композиций, а затем, всё ускоряя темп, услышал, как ему стали подпевать несколько мужчин из команды Харифа.

Удивительные восточные напевы как нельзя лучше легли на неоклассику, что играл Фиолетовый. И через мгновение все, кто хоть как-то мог двигаться под музыку, уже вовсю отплясывали вокруг импровизированного этно-бэнда. Мелькали радостные лица, взлетали птицами ладони, и дикая дробь, выбиваемая ногами танцующих, создавала неповторимую атмосферу единения разных культур и искреннего отношения друг к другу.

Только глубоко за полночь, когда все настолько устали, что уже валились без сил, капитан отправил всех по каютам, а сам пошел сменять вахтенного. Несмотря на всеобщее веселье, дисциплина на судне была железная. И довольно резкий переход от дружеского общения к служебным обязанностям показал, насколько все эти люди уважают Харифа и верны ему.

К нему в рубку и поднялся Номин, прежде предупредив Жана и остальных, что присоединится к ним позже. Монах хотел получше узнать этого необычного человека и, возможно, так же поделиться с ним кусочком своего мировосприятия.

– Расскажи, как давно ты бороздишь водные просторы земного шара? – немного высокопарно, но открыто начал он разговор.

– Речами ты немного напоминаешь нашего деревенского муллу, которого я помню из далёкого детства. Вот только тот иногда баловал всю мелкую ребятню сладостями, а у тебя я что-то конфет не замечаю, – ухмыльнувшись, произнёс Хариф.

Он прихлебывал одурманивающе пахнущий кофе и не спешил отвечать на вопрос Зелёного Гласа. Но, похоже, беседа была ему приятна, как и общество монаха.

– Началось всё с моего отца. Вся его жизнь была связана с морем, и, конечно, он повсюду таскал нас с братом. Вот только Адаму всё это, видимо, изрядно надоело, и он предпочёл связать свою жизнь с сушей. Вот и бороздит сейчас песчаные барханы. Что касается меня, то плеск волн и соль на губах давно стали тем, без чего я не мыслю своего существования, – наконец, созрев, ответил он.

– Насколько я понял, ваши родственные встречи очень редки – от случая к случаю. Не одиноко ли тебе?

– Ты забываешь, что когда человек при деле, у него нет времени на тягостные думы. А уж если у меня и появляется пара свободных минут, то эти головорезы из моей команды не дают мне и секунды передохнуть. Так что я, конечно, безмерно люблю своего брата, но не стремлюсь к его обществу. Да и он, думаю, считает так же.

– А как же ваши родители, другие родственники? – продолжил расспрашивать Номин.

– Удивителен твой интерес к моей скромной персоне. Но не думаю, что это такая уж тайна. Отец и мать давно умерли, оставив после себя лишь двух сыновей, то есть нас. А остальная родня, конечно, многочисленна, но считает нас непутевыми. И я даже знаю, почему. Так что мы как бы сами по себе. Впрочем, как и большинство людей в этом мире, – с легким оттенком грусти произнёс Хариф.

– Очень хорошо понимаю тебя. Моя история хоть и непохожа на твою, но очень близка к ней. Но сейчас у меня есть друзья, которым я, без всякого сомнения, доверил бы даже свою жизнь. Мы прошли вместе через многое, и это изменило меня, как человека. Смею надеяться, в лучшую сторону, ибо существование моё есть не что иное, как путь к самопознанию, – чуть отрешённо молвил монах.

Сделав ещё один глоток и мимоходом взглянув на бортовые приборы, капитан повернулся к Номину и сказал:

– Твои суждения интересны мне. Поведай, какой ты видишь эту действительность? Что хотел бы изменить? И как строишь свой путь? – развил философский настрой их разговора Хариф.

Зелёный Глас некоторое время молчал, но не потому, что не знал, с чего начать. Скорее, он пытался более понятно объяснить этому необычному человеку своё мировоззрение. Это случалось редко, но, возможно, он обрёл в лице своего собеседника того, с кем можно поделиться многим. К тому же монах ощущал, что есть чему и поучиться у капитана «Крылатки». А чувства очень редко его подводили. Именно поэтому Номин старался сейчас так построить их разговор, чтобы они продолжили двигаться в общей интуитивной струе.

– Всё, что окружает нас, есть мы. И каждый из нас, по сути, целая Вселенная. Нельзя разделять разум и пространство. Пока познаёшь реальность, она познаёт тебя. Поэтому изменяя себя, я конструирую действительность вокруг.

Теперь настала очередь безмолвия со стороны Харифа. Продолжалось это довольно долго – пока не был допит кофе, и глаза капитана не оторвались от созерцания звёзд, что пронизывали тонкую стеклянную плёнку внешней стены ходовой рубки.

– Слова твои лаконичны, но полны истинного смысла. Я понял твой взгляд. И, возможно, повторюсь, но скажу, что мне очень близко твоё мировоззрение.

После этого он положил руку на плечо монаха и крепко сжал его, словно подтверждая сказанное.

Утро встретило всех отличной погодой и бодрыми выкриками команды корабля, что занималась своими повседневными делами. Кто-то драил палубу, другой смазывал телескопическую мачту и одновременно давал указания одному из матросов, что подтягивал канаты, контролирующие раскрытие паруса. Конечно, всё это было стандартной рутиной, но в море без труда нельзя, постоянно нужно находиться в боевой готовности, ибо Посейдон не прощает ошибок.

Вышедший наружу Жан неспешно потягивал какой-то сок из тонкого стакана, подставляя лицо теплому солнцу и прохладному ветерку, что приятно ласкал кожу. Продолжение путешествия мнилось ему спокойным и безоблачным. Он откровенно наслаждался этими прекрасными мгновениями и буквально лучился удовольствием.

– Как думаешь, долго продлится этот рай в миниатюре? – раздался за его спиной голос Джессики.

– Вот умеешь же ты испортить момент! – в сердцах бросил Дьор и, обернувшись, со всего размаху попытался шлёпнуть девушку по заду.

Та кокетливо увернувшись, уже через плечо кинула фразу:

– Попробуй повторить мне это в лицо, – и пустилась почти бегом в их каюту.

Золотой принял игру, и залпом допив сок, бросился вслед за ней.

Тем временем чуть ниже и дальше, почти на носу корабля, в шезлонгах, что отыскались в бездонных трюмах «Крылатки», нежились Вячеслав и Сяомин. Они принимали солнечные ванны и лениво болтали о том о сём, пока их покой не был прерван появлением Номина.

– Извиняюсь, что отрываю вас от отдыха, но у меня есть пара вопросов к Небесному морю. Думаю, ей и самой будет интересно узнать, что может получиться, если мои догадки верны, – вежливо произнёс он, подойдя ближе.

– Хм, нам обязательно куда-то идти? Тем более от Вячеслава у меня секретов нет, – вопросила девушка.

– Всё хорошо, мы можем побеседовать и здесь. Итак, первое, что мне хотелось бы узнать – это то, что именно предшествовало твоему обретению сил. Насколько помню, ты была в научном поиске где-то в китайском море. Это так? И если можно, давай поподробней, это очень важно.