Митрополит Вениамин обратился к толпе, собравшейся посмотреть на женский батальон, со следующими словами: «Слабых женщин она (война) превратила в воинов. Место недостойных мужчин заняли самоотверженные женщины» [Дочери отечества 1917:3][41]. Всю дорогу на них сыпались приветствия и цветы от доброжелателей, равно как и насмешки и оскорбления со стороны противников. На вокзале антивоенные агитаторы пытались помешать женщинам сесть в поезд, обвиняя их в службе «капиталистам-кровососам». Бочкарева и ее подчиненные протиснулись сквозь толпу и сумели расположиться по вагонам, не прибегая к насилию. Дорога на фронт заняла несколько дней, и на каждой станции собиралась большая толпа желающих воочию посмотреть на столь любопытное зрелище, как приезд женщин-солдат. Первоначально собравшиеся были настроены дружелюбно, вручали женщинам цветы и подарки и лишь изредка отпускали шутки в их адрес. Но по мере приближения к фронту посмотреть на них все чаще и чаще приходили недовольные солдаты и противники войны, которые нередко выражали враждебность. На их оскорбительные замечания Бочкарева отвечала резкими словечками, которые часто вызывали у бывалых солдат одобрительные ухмылки [Бочкарева 2001: 252–260; Dorr 1917: 60–62; Солоневич 1955: 95].
После двухдневного путешествия на поезде женский батальон достиг пункта назначения – российского Западного фронта. В начале июня Ставка решила отправить женщин-солдат именно на этот участок, поскольку он особенно страдал от падения боевого духа, высокого уровня дезертирства, братаний с противником и несоблюдения субординации[42]. Армейские группы на этом фронте готовились принять участие в новом наступлении. Женский батальон был приписан к 10-й армии, 1-му Сибирскому армейскому корпусу, 132-й пехотной дивизии под командованием полковника В. И. Закржевского. Когда поезд с женщинами 27 июня прибыл к пункту назначения, штабу 10-й армии в Молодечно (Северо-Восточная Белоруссия), женское подразделение встретила толпа любопытных солдат. Им не терпелось увидеть эту диковинку воочию, и они с удивлением и недоумением реагировали на вооруженных женщин в униформе. Любопытство мужчин-солдат было столь сильным, что они тесно обступили поезд. Пытаясь хотя бы мельком взглянуть на женщин-солдат, они выкрикивали насмешки и оскорбления. Бочкарева, первой выйдя из поезда, ответила солдатам крепкими ругательствами и заставила их пропустить женщин. Толпа расступилась, но когда женщины направились в свой лагерь, солдаты-мужчины последовали за ними по пятам. Толпа зевак неизменно окружала женщин все время их пребывания в Молодечно, постоянно досаждая им излишним вниманием и насмешками. Подразделение было размещено на ночлег в двух шатких деревянных казармах, в которых не было ничего, за исключением двух длинных рядов досок, служивших кроватями [Бочкарева 2001: 252–254; Dorr 1919: 65].
Первая ночь в Молодечно оказалась для женщин-солдат довольно неприятной. Спать им пришлось на голых досках, а поздно ночью их попыткам заснуть помешали солдаты-мужчины, которые выкрикивали оскорбления, стучали по стенам казарм, бросали камни в окна, просовывали руки сквозь битые стекла и хватали женщин. Крылова сообщает, что по казармам даже стреляли, и пули пробили крышу. Часовые батальона пытались оттеснить осаждавших, но им это не удалось. Бочкарева приказала батальону построиться и взять оружие на изготовку, надеясь, что солдаты испугаются и отступят. Почти час она спорила с солдатами-мужчинами, обмениваясь ругательствами. Наконец, когда Бочкарева пригрозила открыть огонь, солдаты разошлись [Бочкарева 2001: 255–256]. Это происшествие стало первым из многочисленных враждебных столкновений с солдатами-мужчинами на фронте.
Смотр 1-го женского «батальона смерти» на Марсовом поле (любезно предоставлено Государственным центральным музеем современной истории России, Москва)
В течение недели женский батальон проходил обучение в Молодечно, дожидаясь приказа следовать на передовую. В это время подразделение посетил генерал А. М. Валуев, командующий 10-й армией. Дисциплинированные и хорошо обученные женщины-добровольцы произвели на него сильное впечатление. Затем батальон отправили в штаб 1-го Сибирского армейского корпуса, в деревню Редьки. Генерал Ф. В. Костяев, начальник штаба корпуса, проинспектировал женский батальон и также остался доволен его военной подготовкой. «Превосходно! – объявил генерал, поздравляя Бочкареву и пожимая ей руку. – Я бы не поверил, что мужчины способны овладеть так мастерски всеми приемами за какие-то шесть недель, не говоря уже о женщинах» [Dorr 1919: 70; Бочкарева 2001: 262].
Несмотря на столь восторженные отзывы о подготовке женщин-солдат, Керенский по-прежнему оставался недоволен отсутствием в подразделении солдатского комитета. По воспоминаниям Бочкаревой, во время встречи с ней в штабе корпуса в начале июля Керенский снова отчитал ее за неуступчивость в этом вопросе. Он приказал ей немедленно сформировать комитет. Бочкарева в ответ сорвала с себя погоны и пригрозила покинуть армию. Керенский, в свою очередь, пообещал отправить ее под трибунал, но так и не исполнил свою угрозу. Бочкарева вернулась в свое подразделение, не собираясь менять стиль командования [Бочкарева 2001: 262–263].
После недельного пребывания в лагере под Молодечно женский батальон был направлен в штаб дивизии в деревне Редки на юго-востоке Литвы. Он прибыл туда 3 июля и получил приказ присоединиться к 525-му Кюрюк-Даринскому полку, расположенному под городом Сморгонь, у шоссе Вильна – Двинск. Женскому батальону были выделены восемь пулеметов вместе с пулеметным взводом из шести мужчин унтер-офицеров, а также винтовочные патроны. Перед отправлением на передовую Бочкарева обратилась к женщинам-солдатам: «Не будьте трусами! Не становитесь предателями! Помните, что сами согласились показать пример воинской дисциплины лодырям в армии. Я знаю, что вы рождены для славы. Страна пристально следит за тем, как вы поведете за собой весь фронт» [Там же: 269–270]. Женщин приветствовал ударный батальон, выразивший благодарность за их прибытие. Но подавляющее большинство солдат-мужчин были не столь приветливы. Многие выражали открытую враждебность из-за присутствия свежих войск, готовых и желающих продолжать войну, которую сами они считали бессмысленной[43].
Корпус готовился к наступлению. 5 июля Керенский лично обратился к войскам 132-й дивизии, стремясь поднять их боевой дух и вдохновить на подвиги [РГВИА. Ф. 2445. Оп. 1. Д. 53: 2]. С вечера 6 июля корпус начал массированную артиллерийскую подготовку [РГВИА. Ф. 3058. Оп. 1. Д. 4: 1]. Однако надежность войск на этом участке не везде была одинаковой. Некоторые подразделения, в том числе 1-й, 2-й, 4-й и 7-й Сибирские полки, добросовестно исполняли свой долг и сохраняли высокий боевой дух, тогда как другие – например, 16-я Сибирская дивизия и 62-й и 63-й полки, не желали больше сражаться, и многие из их солдат отказывались выполнять приказы [РГВИА. Ф. 2277. Оп. 1. Д. 102: 31]. Всего за несколько дней до прибытия батальона Бочкаревой из-за массового дезертирства пришлось расформировать 703-й пехотный полк [Солоневич 1955: 107]. 525-й полк заменил на передовой это разложившееся подразделение. На этом участке фронта полным ходом шла антивоенная агитация. Именно здесь женщинам-солдатам предстояло