Читать интересную книгу Наивная для мажора (СИ) - Ра Алия

Об этом Марселю, конечно, лучше не знать. Но все сказанное им и произошедшее между мной и Александром теперь вызывает еще больше непонимания и противоречий.

— Вообщем, странно все это! — с улыбкой, пронзительно вглядываясь в меня, подводит он итог, заставляя тем самым в срочном порядке очнуться от моего очередного мыслительного провала в воспоминания о поцелуе.

Я лишь снова неловко пожимаю плечами и произношу что-то нечленораздельное.

— Просто я хорошо его знаю и мне кажется необычным, как меняется его поведение по отношению к тебе…

Рассказав мне это, собеседник явно ждет вразумительного ответа, я же лишь, как дурочка, пожимаю плечами, то открываю, то закрываю рот, иногда увожу взгляд в сторону, потому что у меня не сформировалось ни одной нормальной мысли касательно всего ранее изложенного.

Да, откуда я знаю, как он относится ко мне?! Хочется прокричать громко во весь голос. На весь зал! И особенно спросить это у Александра, потому что я окончательно запуталась в наших с ним странных отношениях. Разве целуются, когда ненавидят? Я тоже была уверена, что мы терпеть друг друга не можем, ведь он самый мерзкий парень, из всех, кого только знаю. Ровно до сегодняшнего поцелуя, а вот теперь сама не знаю, что и думать.

— Марс, я сейчас сблюю от ваших телячьих нежностей! — раздаётся голос над нами, и мы оба синхронно поворачиваемся в сторону звука. Александр стоит прямо над нами, возвышается, кажется таким огромным и грозным, сверкает своим воинственным, недобрым взглядом.

Ну, теперь-то я в чём виновата!? Сидела себе спокойно возле камина, молчала, грелась, пила чай и никого не трогала!

— Ты решил ее прям здесь "оформить"? Моя тонкая душевная организация не вытерпет этого №%№:%. Иди в туалете %:%%, если приспичило.

После грозного выговора, приправленного огромным количеством мата, даже Марсель — его лучший друг — выглядит настороженным. Он осторожно убирает руку с моего плеча и помалкивает.

— Не люблю повторять дважды: бегом за вином. Ты забыла свои обязанности и статус. Мне напомнить? — продолжает люто отчитывать Александр, только теперь уже переходит на меня.

Хуже и обиднее я себя еще, наверное, никогда не чувствовала, как сейчас. Он позаботился, чтобы опозорить меня перед всеми гостями, намеренно упомянув о моей работе в клининговой компании, подчеркнув мой более низкий статус по сравнению с остальными ребятами, такого же возраста, как и я. Подняться с колен мне удаётся с огромным трудом. Даже не с первой попытки. Во время этого простого действия меня очень сильно трясёт от обиды и унижения, слёзы постоянно наворачиваются на глаза и я из последних сил борюсь с ними, чтобы окончательно не опозориться перед всеми.

— Как пожелаете… Одну минуту… — дрожащим, слабым, неуверенным голосом отчитываюсь перед работодателем, после чего на деревянных ногах спешу на выход.

Только оказавшись в другом помещении, на кухне, наедине с собой и своим горем, я даю себе минутку слабости. И плачу, наконец, в своё удовольствие, стирая всю внутреннюю боль и разочарование в жизни.

Глава 16

На кухне специально оттягиваю момент возвращения в ад. Принимаюсь, как можно медленнее искать штопор в многочисленных кухонных шкафчиках. За это время намереваюсь скрыть признаки опухших глаз и покрасневших щек.

Не могу больше слушать речи грубого мажора, хочется заткнуть уши и возмущенно затопать ногами. Невыносимо устала всякий раз напрягаться от ядовитых слов, нет сил каждую минуту ждать унизительные оскорбления, а в последующем держать оборону.

Отчаянно молюсь, чтобы тоннель поскорее расчистили и более не пришлось терпеть богатеньких деток.

Проходит достаточно времени, нельзя дальше скрываться на кухне, в противном случае это приведёт к более сильному недовольству "начальника", поэтому беру давно открытую бутылку кроваво-красного вина и со страхом возвращаюсь обратно.

Едва вхожу в зал, как сразу понимаю… что-то странное творится. За время моего отсутствия атмосфера в комнате значительно накалилась и теперь фонит нарастающим раздражением. Общение компании выглядит тяжелым и чересчур эмоциональным. До меня доносится обрывок разговора на повышенных тонах. Голос принадлежит захмелевшему Даниилу, который выговаривает Александру в лицо жесткие слова:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сознайся Алмаз, ты че в "№%№%№ дал" мэру ради «Новопорт холдинг»? Если бы знал, сам бы дал.

Наступает адская, зловещая тишина. В которой слышу собственное учащенное дыхание и ускоренное сердцебиение. Слышу, как тикает стрелка на настенных часах, как гудят электрические приборы. И я чувствую, точно знаю: вот-вот разразится беспощадный гром, который заденет каждого здесь присутствующего.

Мне страшно. Слишком пугает эта надвигающаяся неизбежность.

Александр поначалу не идёт на рожон, в мыслях переваривает полученное оскорбление, и только потом, спустя энное количество секунд, размеренно чеканит:

— Данечка, прогибаешься — под — всех — ты! А мы делаем бизнес! — на последнем слове он жёстко давит пальцем на грудную клетку противника, заставляя того под воздействием силы поморщиться и даже отойти на пару шагов.

Этот жест выглядит последним предупреждением, что осталось немного и разговор перейдёт в совершенно другое русло. А холодный металл в голосе доказывает непреклонность и беспощадность его владельца.

Никогда не видела такого Алмазова: жесткого, непримиримого, будто бы в миг превратившегося в статую из камня, кроме того, всем своим обликом выражающего бесконечную неприязнь и желание разорвать соперника на куски.

Становится очевидным, насколько глупо я подогнала все под шаблоны, определив незнакомых парней, как друзей Александра и решив, что он безучастный бесчувственный человек, способный отказать в помощи людям. Я ошиблась. Передо мной настоящие враги. И Алмазов не просто так отказался помочь.

С каждой секундой молчания обстановка всё сильнее накаляется. Чувствую еще немного и произойдет взрыв. Все парни и я вместе с ними напряжены, одна Мами абсолютно спокойна, занята своим телефоном, беззаботно улыбается, набирая текст.

— Ты зря так Алмаз, делиться надо, а то врагов наживешь. Мало ли что случится… — в словах Даниила чувствуется прямая угроза, на которую Александр реагирует.

Не собирается он терпеть и молча сносить оскорбления. Не из того теста сделан.

С ненавистью хватает Даниила за грудки, вжимая кулаки в его шею, таким образом, частично блокируя поступление воздуха в горло. Парень молниеносно покрывается красными пятнами, рвётся из хватки, но тщетно. Александр силён и трезв в отличие от гостей.

— Данику очень хочется денег, готов на крайние меры? Ну, готовь свою жопу, окажу услугу, договорюсь с мэром о вашей встрече. На сегодня разговор окончен. На выход, пока я сдерживаюсь!

Затем делает резкий мощный толчок парню в грудь, заваливая его на пол. Бедняга падает на спину, с жутким хрипом закашливается, жадно глотая воздух.

— Охладись, Санек… — совершенно серьёзно советует Марсель, который всё это время стоял рядом с другом и тщательно следил за развитием конфликта.

— Мальчики, не ругайтесь! — подключается к ссоре Мами, ради этого на секунду вынырнув из мировой электронной паутины.

Даниил поднимается с пола, пылая яростью, дышит глубоко и часто, выглядит, как бешеный бык перед схваткой с матадором. Видно насколько сильно они ненавидят Алмазова, алкоголь проявил их истинную суть, явил скрытую правду. Вспорол нарывы и вылил ядовитый гной. Мне не понять их споры, претензии, видимо, на тех уровнях, где они существуют — эта борьба за власть и деньги привычное дело.

— Я сказал: свалили в ужасе! — впервые на моей памяти Алмазов переходит на крик.

Я вздрагиваю от громкости произнесенного приказа, на Даниила же слова производят обратный эффект. Парень срывается с места и бросается в атаку. Александр будто бы того и ждал, перехватывает его за руку и отталкивает в противоположную от себя сторону. В результате, нападающий по инерции пробегает еще несколько метров и врезается лицом в телевизор, висевший на стене. Столкновение приводит к ожидаемым последствиям. Тонкий экран телевизора поддаётся сеткой мельчайших трещин. Даниил отрывается от него и разворачивается, показывая свое изуродованное ненавистью и кровью из разбитого носа лицо.