навеки, начав блевать на виду у всей команды. Он настолько ослабел от усталости и тревоги, что мучительно ощущал качку.
Матросы у пушек замолчали — прежде они смеялись и шутили, но теперь сникли под обстрелом. Это дурной знак.
— Позовите Салливана, пусть придет со скрипкой, — приказал Хорнблауэр.
Полоумный ирландец вышел на корму и козырнул, держа скрипку и смычок под мышкой.
— Сыграй нам, Салливан, — приказал Хорнблауэр. — Эй, ребята, кто из вас лучше всех танцует хорнпайп?
По этому вопросу, очевидно, существовало разногласие.
— Бенскин, сэр, — выкрикнули несколько голосов.
— Холл, сэр, — вмешались другие.
— Нет, Макэвой, сэр.
— Тогда устроим состязание, — сказал Хорнблауэр. — Бенскин, Холл, Макэвой. Гинея тому, кто спляшет лучше.
В последующие годы рассказывали и пересказывали, как «Лидию» буксировали в бой, а на главной палубе отплясывали хорнпайп. Это приводили как пример смелости и выдержки капитана, и только сам Хорнблауэр знал, как мало правды в этой похвале. Надо было подбодрить матросов — вот почему он это сделал. Никто не знал, что его чуть не стошнило, когда в носовой орудийный порт влетело ядро, забрызгав Холла матросскими мозгами, но не заставив пропустить коленце.
Позже спереди послышался треск, крики и стоны.
— Баркас затонул, сэр! — крикнул Гэлбрейт с полубака; но Хорнблауэр был уже там.
Ядро разбило баркас чуть ли не на отдельные доски. Уцелевшие матросы барахтались в воде, хватались за ватерштаг или карабкались в тендер — все боялись акул.
— Даго избавили нас от лишних хлопот — не придется поднимать баркас, — объявил Хорнблауэр громко. — Мы уже близко и можем показать зубы.
Слышавшие его матросы закричали «ура!».
— Мистер Хукер! — крикнул он мичману в тендере. — Когда всех подберете, будьте любезны, поверните руль вправо. Мы откроем огонь.
Он вернулся на шканцы.
— Руль круто направо. Мистер Джерард, открывайте огонь, как только сможете навести пушки.
«Лидия» очень медленно развернулась. Еще один бортовой залп с «Нативидада» обрушился на нее, но Хорнблауэр попросту не заметил. Окончилось вынужденное бездействие. Он подвел свой корабль на четыреста ярдов к неприятелю, и теперь его единственная обязанность — ходить по палубе, показывая матросам пример. Решений больше принимать не надо.
— Взвести затворы! — кричал Джерард на шкафуте.
— Суши весла, мистер Хукер. Шабаш! — кричал Хорнблауэр.
«Лидия» поворачивалась дюйм за дюймом, Джерард, прищурясь, смотрел вдоль одной из пушек правого борта, выжидая время.
— Цельсь! — крикнул он и отступил, оценивая бортовую качку. — Пли!
Прогремели выстрелы, заклубился дым, «Лидия» накренилась от отдачи.
— Давай еще, ребята! — прокричал сквозь грохот Хорнблауэр.
С началом боя его охватило радостное возбуждение. Страх перед увечьем прошел. В тридцать секунд пушки перезарядили, выдвинули и выстрелили. Снова, и снова, и снова. Джерард наблюдал за качкой и подавал команду стрелять. Позже Хорнблауэр припоминал пять бортовых залпов с «Лидии» и только два с «Нативидада». Такая скорость стрельбы с лихвой перекрывала превосходящую огневую мощь неприятеля. На шестой раз одна пушка выстрелила секундой раньше, чем Джерард отдал команду. Хорнблауэр бросился вперед, отыскать провинившийся орудийный расчет. Это было нетрудно — они прятали глаза и подозрительно суетились. Он погрозил им пальцем.
— Без спешки! — приказал он. — Следующего, кто выстрелит не вовремя, выпорю.
При такой дальности стрельбы важно все время держать матросов в руках — в пылу боя занятые перезарядкой и наводкой канониры могут и не уследить за качкой.
— Да здравствует старик Хорни! — выкрикнул неизвестный голос впереди.
Раздался смех и одобрительные выкрики. Их оборвал Джерард, вновь скомандовав: «Пли!»
Все судно окуталось густым, как лондонский туман, дымом. Хотя над головой светило яркое солнце, со шканцев невозможно было различить людей на полубаке и в неестественной темноте видны были только оранжевые вспышки. «Нативидад» виднелся огромным облаком дыма, из которого торчала одинокая стеньга. Густой смог, плывший над палубой серыми клубами, щипал глаза и раздражал легкие. Кожа начала чесаться.
Хорнблауэр увидел рядом с собой Буша.
— «Нативидад» почувствовал наш обстрел, сэр, — прокричал тот сквозь грохот. — Они стреляют как попало. Только посмотрите, сэр.
Из последнего бортового залпа в цель попали только два ядра. Полдюжины зарылись в воду за кормой «Лидии», окатив шканцы водопадом брызг. Хорнблауэр радостно кивнул. Значит, он был прав, рискнув подойти на такое расстояние. Чтобы стрелять часто и целить метко в грохоте, дыму и смятении морского боя, требовались дисциплина и умение, какими, он знал, команда «Нативидада» не обладает.
Он посмотрел сквозь дым на главную палубу «Лидии». Человек посторонний, наблюдая суетливую беготню юнг с кокорами, яростные усилия орудийных расчетов, слыша грохот, видя темноту, убитых и раненых, счел бы все это полной неразберихой. Хорнблауэр знал лучше. Все, что здесь происходило, каждый шаг каждого человека был частью схемы, разработанной им семь месяцев назад — еще до выхода в море — и вбитой в головы команды посредством долгой и утомительной муштры. Хорнблауэр видел Джерарда у грот-мачты. У того было одухотворенное, как у святого, лицо — пушки, подобно женщинам, были страстью Джерарда. Хорнблауэр видел мичманов и других уорент-офицеров. Каждый стоял у своего субдивизиона, каждый ловил крики Джерарда и следил, чтобы его пушки стреляли ритмично. Хорнблауэр видел прибойничьих с прибойниками, банителей с банниками, видел, как канониры, подняв правую руку, склоняются над казенными частями орудий.
С батареи левого борта сняли уже почти всех матросов. У каждой пушки оставались всего двое на случай, если внезапный поворот событий потребует открыть огонь с этого борта. Остальных распределили по кораблю: они заменяли убитых и раненых на правом борту, качали помпы, чей скорбный перестук неотступно звучал в ужасающем грохоте, отдыхали на веслах в тендере, устраняли поломки наверху. Хорнблауэр с благодарностью подумал о семи месяцах, давших ему возможность так вышколить команду.
Что-то — отдача пушек, слабое дуновение ветра, действие волн — разворачивало «Лидию». Хорнблауэр заметил, что пушки приходится все сильнее поворачивать вбок и это замедляет стрельбу.
Он бросился на полубак, пробежал по бушприту и оказался над тендером, откуда Хукер с матросами наблюдали за боем.
— Мистер Хукер, разверните нос корабля на два румба вправо.
— Есть, сэр.
Матросы согнулись над веслами, распрямились, согнулись и вновь распрямились. Шлюпка двинулась в сторону «Нативидада». Буксирный трос натянулся. В эту минуту еще одно плохо нацеленное ядро вспенило воду у самой шлюпки. Через несколько минут матросам удалось, налегая на весла, развернуть «Лидию». Хорнблауэр оставил их и побежал обратно на шканцы. Здесь его ждал бледный от страха юнга.
— Меня послал мистер Хауэлл, сэр. Кеттенс-помпа правого борта разбита в щепки.
— Да? — Хорнблауэр знал, что корабельный плотник не послал бы гонца, единственно чтобы передать этот крик отчаяния.
— Он вооружает новую, сэр, но она заработает не раньше,