4 мая 1917 года
В. Ленин
Письмо вызвало много толков среди делегатов.
— Как же так, — говорили одни, — что земля должна без выкупа отойти к крестьянам? Это невозможно. Ведь большинство земель помещиков заложены в банк. Если взять землю без выкупа, то произойдет финансовый крах.
— Какой там к чорту крах! — говорили другие. — Мужик ждет более столетия, чтобы забрать то, что ему принадлежит исторически. На то и революция, чтобы земля была отобрана от помещиков. Куда же вы денете лозунг «земля и воля», основателем которого были и Чернышевский и Лавров? Конечно, Ленин прав. Землю нужно немедленно забрать, не ждать Учредительного собрания. Учредительное собрание должно окончательно ликвидировать собственность на землю, как пишет Ленин в своем письме. Это совершенно правильно.
— Насчет войны Ленин загнул слишком, — слышалось в другой группе. — Легко сказать, что нам война не нужна. Ленин не понимает, что данная война имеет освободительный характер. Надо в конце концов освободиться от влияния тевтонов на славянские народности. Без Дарданелл развитие экономики России не может иметь места. Надо лишить турок права владеть проливом. Милюков прав.
— Свергать капиталистов необходимо, — слышалось в другом месте.
— Это у нас-то, ха, ха, ха, при нашей серости, дикости, некультурности — и без капиталистов! Ясное дело, что тут не без связи с нашим противником. Власть Советам. Это значит — нам всем власть отдать. Что же, так мы все и будем управлять? Вряд ли это возможно. Все равно придется избрать специальный орган для управления.
— А Ленин прогрессирует. Раньше говорил, что отрезки надо отобрать от помещиков, а теперь уже насчет всей земли.
— Политиканствует, политиканствует…
Прошел по киоскам, надеясь найти киоск большевиков, чтобы проверить, нет ли и там записи делегатов в их партию. Киоск есть, но записи в партию нет. Запись производится только в районных комитетах.
Идут прения по продовольственному вопросу. Делегаты осуждают политику старого правительства о натуральном обложении сельского населения. Много говорится о спекуляции с хлебом, железнодорожном транспорте. Указывают, что основная угроза не в хлебном кризисе, а в том, что железные дороги не могут доставлять хлеб в отдельные районы и в такие центры, как Петроград.
— На транспорте вакханалия, — говорили некоторые делегаты. В то время как для погрузки нет вагонов, для такой мерзости, как вода «кувака», составляются целые поезда. А кому эта самая «кувака» нужна и какая разница между «кувакой» и простой невской водой?
— Разница есть, — иронизировали другие. — Разница есть: невская вода берется просто из водопровода, а «кувака» сначала разливается по бутылкам, закупоривается, затем перевозится за тысячи верст.
— Гнуснейшая пропаганда! — кричали в других местах.
— Конечно, гнуснейшая!
20 мая съезд имеет торжественный вид. Авксентьев объявил, что на съезд прибыл министр бельгийского правительства Вандервельде.
Все в напряженном ожидании.
На сцене появился буржуазного вида человек, с самоуверенной походкой, движениями, осанистой фигурой. Стал около трибуны и прежде чем сказать слово вытянул вперед обе руки.
Из горизонтального положения руки перешли в вертикальное.
Вандервельде говорил на французском языке. 99 % съезда этого языка не понимали, но внимательно следили за жестами и позой Вандервельде.
Речь была произнесена с большим пафосом, с самоуверенностью человека, который изрекает абсолютные истины, доселе никому из присутствующих не известные. Переводчик перевел речь следующим образом:
— Товарищи, товарищ Вандервельде приветствует русских рабочих и крестьян, уничтоживших царизм. Русский царизм являлся мировым жандармом, который подавлял развитие социалистического движения во всем мире. Теперь этот жандарм уничтожен, и все народы мира могут развивать свою революционную деятельность внутри своих стран, не боясь, что придет мировой жандарм — русский царь.
— Товарищ Вандервельде говорит, что русская революция — самая великая из всех бывших доселе в мире. Она велика как по своему масштабу, так и потому, что она произведена искусной рукой и без жертв, без пролития крови, как это имело место при революциях в других странах.
— Товарищ Вандервельде указывает, что иностранные социалисты с восторгом следят за развитием русской революции, но что иностранные социалисты, иностранные рабочие и крестьяне ждут, что русские революционеры в момент тяжелых мировых потрясений, связанных с мировой войной, солидарны со своими товарищами по мировому движению. Русские солдаты и крестьяне ни на минуту не должны забывать, что сильный враг революции стоит на границе нашей страны. Бельгия раздавлена тевтонами, великий и славный бельгийский народ, представителем коего является Вандервельде, не имеет крова, жилищ, не имеет территории, ибо немцы разрушили эту страну, ранее столь прекрасную и цветущую. В интересах всего мира необходимо разбить немцев. Вернуть свободу бельгийскому народу, дать последнему возможность культурного развития. Вандервельде выражает полную уверенность, что нынешний крестьянский съезд даст директиву своим сынам, находящимся в армии, вести войну в полном единении с союзниками до победного конца и тем самым обеспечить и процветание русской революции и свободу других народов, в том числе и бельгийского, представителем которого является т. Вандервельде.
Депутаты съезда зааплодировали.
Авксентьев заверил от имени съезда, что русский народ, победно совершивший революцию, приложит все усилия, чтобы рука об руку в единении с союзниками покончить с тем внешним врагом, который угрожает свободе народов и так бесчеловечно грубо вопреки всем интернациональным правилам вторгся и разорил маленькую Бельгию.
Вслед за Авксентьевым выступил один из делегатов съезда, невзрачного вида, в очках, в оборванном пиджаке, коротких брюках, не то Стенгауз, не то Остенгауз, который в течение предоставленных ему регламентом десяти минут успел сказать:
— Русская демократия сделает все возможное, чтобы обеспечить завоевания революции, но русский народ удивлен, как это выступивший здесь министр Бельгии, социалист, имеющий большой вес в своей стране, до сих пор терпит монарха, короля Альберта. Конституционный строй Бельгии вызывает и удивление и возмущение в сердцах русских революционеров. Войну до победного конца надо вести, — продолжал оратор, — не столько с тем врагом, который по нас стреляет из своих окопов, из пушек, пулеметов, выпускает газ, сбрасывает бомбы, сколько со своим внутренним врагом. Нам было бы приятно, — закончил оратор, — если бы министр Вандервельде с этой трибуны сказал: «Товарищи, вы свергли Николая Кровавого, мы свергли Альберта Бельгийского».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});