Читать интересную книгу Интервенция - Алексей Щербаков

— Толя, да что ты тут с ними разговоры разговариваешь? — Сиплым голосом пролаял «Шварценеггер».

— И то верно. А ну-ка.

Толя обошел застывший в ужасе зал и время от времени показывал на того или иного общественного деятеля. Его дружки тут же подхватывали их под белы руки и начинали, слегка подталкивая прикладами, подгонять к выходу. Поравнявшись с Анни, главарь замедлил шаг.

— Кто такая?

— Журналистка… — Сумела выдавить из себя девушка.

— Газетчица, что ли? Вот ведь, приличная, вроде, девка на вид — а каким паскудным делом занимаешься. И связалась вдобавок со всякой сволочью… — Сплюнул матрос.

Человек пятнадцать вытолкали за двери. Последним уходил тот самый Толя. В проходе он обернулся к собравшимся, так и торчащих статуями ужаса:

— А вы все — кыш отсюда! Чтобы и духа вашего не было рядом! А то ведь… Я человек добрый, но если уж в третий раз придти доведется, то глядите у меня…

Собравшиеся некоторое время так и стояли. Но тут откуда-то со двора послышались винтовочные залпы. В зале кто-то заорал. Очнувшись от столбняка, Анни вылетела во двор — и увидела аккуратно лежащих выведенных граждан со следами от пуль на груди.

Через несколько минут возле ограды тормознул армейский джип. Потом с другой стороны появился бронетранспортер. Ко дворцу бежали солдаты.

— Что тут произошло? — Спросил запыхавшийся сержант.

— А где… Эти…

— Кто? Все было тихо, пока стрелять не начали.

Анни огляделась. Отступить эти люди могли только на улицу. Да ведь и вокруг — полно постов и патрулей! Они просто не смогли бы проникнуть — да еще в таких прямо-таки кричащих нарядах, с длиннющими винтовками на плечах. А вон ведь как. Проникли. И исчезли.

И тут вдруг Анни сообразила, что было «не то» у этих странных, взявшихся из ниоткуда и пропавших в никуда матросов. Тут девушку прошиб холодный пот. Да уж — одно дело рассуждать о мистике и магии, другое — столкнуться с паранормальщиной лицом к лицу — и даже получить от нее в некотором роде комплимент. Анни ясно понимала — это были не люди! Или — не совсем люди. Они отбрасывали тень, грохотали своими ботинками и брякали винтовками, от них пахло крепким табаком и водкой. Но… Какие-то были они чересчур… Словом, нечто в них имелось от памятников. Если, конечно, можно предположить памятники из плоти и крови, которые мало того, что разгуливают по городу — но и еще пускают в расход тех, кто им по каким-то причинам не нравится.

Между тем питерская демократическая общественность — тем, кому повезло остаться живым — ломила через двор к выходу. Попытки двух командиров патрулей и примчавшегося офицера из военной полиции задержать хоть кого-то и расспросить успехом не увенчались. Толпа неслась вприпрыжку со скоростью хорошего лошадиного табуна. Интеллигенты выскакивали на улицу и с такой непостижимой скоростью рассеивались и пропадали из виду на совершенно прямой улице, что казалось, они тоже владеют каким-то магическими приемами. А вот матросы далеко не ушли.

Главный штаб полиции, состоящей из местных, представителей которой в городе называли «полицаями» располагался в одном из шикарных отелей на Невском. Разграбить его полностью не успели. К тому же, добровольные помощники ограниченного контингента натащили в него мебели из всего прочего отовсюду, где только нашли. Они выцыганили армейский движок для подачи электричества — и жили там, в общем-то, неплохо. Столь удаленное расстояние от американских хозяев объяснялось, скорее всего, тем, главари полиции придерживались старого русского армейского принципа «поближе к кухне — подальше от начальства». Если, конечно, под кухней понимать многие, так и оставшиеся неразграбленными квартиры и склады магазинов. Пользы от полицаев было немного. Патрулировать улицы, особенно в темное время суток, они особо не рвались. Доверять распределять питание и гуманитарную помощь им приходилось с осторожностью — слишком много уходило «налево». Хотя руководство, выслуживаясь, старалось вовсю — то и дело таская «для выяснения» жителей, заподозренных в антиамериканской деятельности. Результат был, правда, не очень. Так, недавно он поймали человек десять парней старшесопливого возраста, которые на домах писали с орфографическими ошибками «Янки, го хоум».

Зато процветал так называемый «юридический отдел». Сюда затесалось несколько юристов и бывших работников городского хозяйства. Они оказывали всестороннюю помощь различным заокеанским коммерсантам, сумевших пролезть за армией. Да и среди журналистов и офицеров нашлось немало тех, кто, наслушавшись о блестящем коммерческом будущем Петербурга, задумывался о том, как бы поспеть на этот намечающийся праздник жизни. Или, как говорили золотоискатели на Аляске, спешили застолбить участок. В общем, местные юристы готовили плацдарм, чтобы ко времени, когда жизнь наладиться, их клиенты имели бы преимущества в грядущем дележе питерского пирога.

Потому-то, несмотря на поздний час, в нескольких номерах «люкс», где жили и работали эти граждане, горел свет и продолжалась работа.

Яков Ильич Каплин как раз обсуждал с одним французским офицером вариант «приватизации» одного сильно приглянувшегося шестиэтажного домика, когда дверь распахнулась аккуратным, но сильным пинком. На пороге стоял все тот же матрос.

— Привет, буржуйские прихвостни! Что, народное достояние растаскиваем? А не пора ли уже и ответ держать?

Француз, почувствовав неладное, попытался схватиться за кобуру — но тут же был отправлен в нокаут.

— А… Вы кто? — Пробормотал юрист.

— Анатолий Железняков, конфедерация анархо-коммунистов, слыхал о таком? Ну, впрочем, оно теперь и неважно. Пойдем.

В коридорах царила деловитая суета. Матросов-анархистов оказалось куда больше, чем их явилось в Таврический. Как выяснилось позже, они проникли со стороны Стремянной улицы. Охрана там, вроде бы, имелась — но тревогу поднять никто не успел. Штыками и ножами матросы владели очень даже умело. Да и большинство нынешних обитателей гостиницы находись в этот час в пьяно-расслабленном состоянии. Они даже толком не сообразили, что происходит. Теперь все уже было кончено. Тех, кого не пристрелили и не прикололи сразу выталкивали в коридоры — и прикладами гнали вниз.

— Я не хотел! Я не виноват! — Орал кто-то.

— Все не хотели. Все не виноваты. — Меланхолично отвечал здоровенный матрос. — Двигай давай, буржуйский подпевала.

— Эй, Семен, быстро найди мне трех человек, которые умеют водить эти машины! — скомандовал Железняк, пихнув Каплина в общую кучу. — Там в них еда и спиртное.

— Ерунда! Найдем!

Основную же массу незадачливых полицаев, сбив в кучу у выхода и погнали на выход.

…Патрули на этот раз, услышав пулеметные очереди, можно сказать, успели даже разглядеть визитеров. Но, нарвавшись на плотный огонь, встреченные ручными гранатами, как это принято в армиях стран НАТО, отступили и вызвали помощь. Когда та прибыла, то сражаться было уже не с кем. Нападавшие бесследно исчезли. А во дворике на углу Стремянной улицы и Дмитровского переулка остались тела тех, кто поспешил пойти на службу новой власти.

Генералу Адамсу пришлось отложить мысль о выборах, да и вообще — обходиться без демократической общественности. Потому что немногие из тех, кто выбежал из Таврического дворца, добежали до Смольного, умоляя спрятать их за американскими танками. А остальные без остатка растворились в городских просторах, предпочтя, видимо, лечь на дно. Еще хуже вышло с полицией, ряды которой стремительно поредели чуть ли не на следующее утро. Единственное, что всплыло, так это уведенные от гостиницы грузовики с гуманитарной помощью. Вернее, всплыли лишь одни грузовики. Что же касается содержимого, то если верить слухам, какие-то парни в бушлатах раздали его населению где-то в районе Обводного канала. Правда, никого, кто бы это видел своими глазами, найти не удалось.

По городу Киров идет

В шинели армейской, походной,

Как будто колонн впереди

Идет он тем шагом свободным,

Каким он в сраженья ходил.

(Н.Тихонов)

Генерала Адамса отговаривали от этой операции. По той причине, что с воздуха не было никакого прикрытия. Вертолеты, сволочи такие, упорно не желали взлетать. Черт его знает, почему. Но вот не взлетали. В итоге генерал снова повел операцию без поддержки с воздуха. Потому что последний вертолет, который все-таки согласился подняться в воздух, доложил: с севера прибывают товарные составы, которые везут устаревшие локомотивы. Те, которые русские называют паровозами. Потом вертолет так и пропал где-то.

Генерал Адамс решил атаковать. Он собрал несколько десятков танков, прибавил к ним два батальона десантников — и кинул их через Обводный канал, по мосту, который идет от сооружения, называемым Витебским вокзалом.