Но мне осталось продолжить раздеваться, с раздражением представляя, каким посмешищем я буду выглядеть в этом кошмаре. Эти гады ползучие еще и туфельки подсуропили на маленьком каблучке. Платье было чуть ниже колен, прикрывало жуткие панталоны, а рукава, чуть прикрывающие плечи, были расшиты кучей белых рюшек. Они же щедро украшали корсет и подол. Отсутствию зеркала в комнате искренне порадовалась. Увидеть собственное отражение было бы чревато отказом от задания и согласием на казнь.
Вернувшись в первую комнату, очень мрачно посмотрела на оборотня. Тот честно пытался сдержать улыбку, но в итоге захрюкал в кулачок. Кто-то менее разумный выдал “какая кроха!”, за что безжалостно получил заклинанием дыба и согнулся в три погибели в стонах. Реального физического урона не наносит, зато попавшему под плетение доведется пару минут испытать все грани боли, как от реального орудия пыток. Такого мои новоявленные родственнички от меня не ожидали. Хихиканье как-то мгновенно прекратилось, лишь Калири задумчиво хмыкнул. В этот момент в покои ворвалась какая-то оголтелая девица. Оказалось, что она должна мне сделать прическу и гримм.
Ирония в том, что гостья даже не поняла, кого именно она должна маскировать под малолетку. Этот день еще и не успел толком начаться, а я уже с вековой усталостью и каким-то смирением уселась на предложенную табуретку. Легкий макияж и прическа из двух косичек завершили свое грязное дело. Осталось сделать выражение лица поглупее и сойду даже за четырнадцатилетнюю. Слава сущему Опу, ржать уже никто не стал, все как-то углубились в детали задания и свои собственные роли. Калири же притащил вчерашние побрякушки и начал их на меня навешивать. Иногда поглядывал со смешком в глазах и, будто получая какой-то ответ на свой молчаливый вопрос, прилаживал следующее украшение.
Получив короткий инструктаж о том, что наша цель — это приглашение в особняк Домео, нас из этого дома вывели через центральный вход и усадили по каретам. Так я оказалась в галерее современного магического искусства на выставке каких-то там малопонятных достижений. В программе было официальное открытие, банкет и развлекательная программа. А пока все прелестницы и их родители порхали в фойе, приветствуя друг друга, мои спутники рассосались в толпе, оставив меня неловко стоять почти при входе. Прикрытие из них оказалось так себе, благо, никому не было дела до сопливой девчонки, которую бросила так называемая родня. Высший свет — сплошные эгоисты. В ухе неожиданно зашипело, а потом еще и заговорило голосом дарха: “Госпожа Сатор, не стойте на месте. Идите знакомьтесь с младшей Домео”. Звук был настолько реалистичным, что заставил нервно обернуться. Ощущение Табурета за спиной было потрясающе реальным.
На мои дерганья пришло еще одно ценное указание “Прекратите крутиться. Калири должен был вас проинструктировать! Привыкайте к связи с руководителем операции, курировать вас буду лично я.”
Прекрасно. Табурет будет звучать в моей голове два дня, еще и командовать. Отвратительно. Лучше бы оборотень, того хоть к блохам можно было бы послать. Он все же как-то спокойнее к покушениям на свою жизнь и здоровье относится. Получив еще один шипящий приказ немедленно приступать к знакомству с младшей Домео, наконец додумалась покашлять в кулачок “Надо понаблюдать. Так в доверие не втираются”.
Отключить от потока последовавших возмущений, к сожалению, не было никакой возможности. А вот полностью от них отрешиться, перестав замечать какой-то шипящий голос в своей голове, оказалось не так уж и сложно. И я даже с удовольствием пошлялась среди юных кумушек, вслушиваясь, чем живет вышний свет. Не добившийся выполнения приказов, Табурет и вовсе умолк, чем наконец облегчил задачу. Из парочки досужих разговоров выяснилось, что дочь посла считают мелкой пакостницей, задравшей нос. Насколько можно было верить сплетням, вопрос открытый, но молодая госпожа Домео, и правда, вела себя достаточно высокомерно, не проявляя желания к участию в светских беседах. Стояла в окружении пары стражей и со скучающим видом ждала открытия выставки. В этот момент я уткнулась в какого-то своего “родственничка”. Мужик дежурно улыбнулся и сообщил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дядюшка Мурес очень надеется на ваше разумное поведение.
— Дядюшке Муресу давно пора в родные гномьи туннели, — на явственное рычание в ухе добавила, — не стоит мешать моему духовному развитию, раз отправили на эту выставку.
— Слушай, отравительница, — из сережки начал вещать Калири, — я конечно удержу Саарина от того, чтобы вломиться в галерею прямо сейчас, но вечером будешь разбираться с ним сама.
— Нам все еще нужно приглашение, дядюшка Викраш, или нет? — побольше меда в голосе, — если да, повторяю для слабослышащих — вы мешаете! Сахарку в кофе плеснуть было точно проще. Жаль, не того сорта оказался.
В ухе воцарилась блаженная тишина, ряженый мужик, получив, видимо, какие-то распоряжения, вновь слился с толпой. А я продолжила свои наблюдения. Блохастый с Табуретом точно поняли мой намек. Сомневаюсь, что только верно растолковали, возвращаться без приглашения теперь не вариант. Мне в тюремной камере кофе точно не предложат. А если расщедрятся, то сахар будет, что надо.
Под мои совсем поникшие мысли, всех начали пускать в основной зал. Я бы даже сказала, что это был огромный коридор. На стенах висели рамы, внутри которых причудливым образом жили магические плетения, доступные даже для просмотра не обученным нашему ремеслу. Так же стояли небольшие выставочные колонны, на которых также расположились экспонаты. Дав прибывшим немного времени прикоснуться к прекрасному, распорядитель пригласил всех в соседнее помещение, больше похожее на театральное ложе. Клянусь, что все это время в ухо мне злобно пыхтели, хоть не сказали ни слова.
Посетители устраивались на дорогих, обитых красным бархатом диванчиках, кто-то предпочел продолжить стоять. На небольшом возвышении появился все тот же распорядитель, начавший представлять гениев современного магического искусства, давая им выступать по очереди. Озвученные таланты выходили и начинали рассказывать о проблемах голодающих племен Ланониды, и как их картины отражают бренность бытия.
Госпожа Домео стояла почти у самого выхода с видом мученика. Конечно, светское общество это расценивает, как сопереживание страдающим где-то там людям. Но мне это выражение было хорошо знакомо совсем с другой стороны. Момент был шикарный, учитывая, что и стражи дочери посла слегка разбрелись.
— Какая же скукотища, — практически подкравшись сзади тихонько шепнула юной пигалице, — лучше бы они этим голодающим хлеба отвезли.
“Сатор, ты что творишь! Я тебя собственноручно придушу, Оника!” — запереживали у меня в ухе голосом Табурета. Пришлось мысленно посчитать про себя хотя бы до пяти. Пока госпожа Домео поглядывала на меня неуверенно. Это были практически роковые мгновения, учитывая уровень изливаемого на меня гнева. Особенно зацепило “безголовая наглая девчонка, провалившая задание”.
— И работы у них бездарные, — неожиданно поддержала беседу дочь посла, при этом сохраняя родовитое благородство на лице, — в Юминлане их бы подняли на смех и велели бы сжечь за отсутствие чувства прекрасного.
Поток кар на мою бездушную сущность мгновенно прекратился, вновь создав тишину. Ориентировался капитан действительно быстро и уже через секунду начал шипеть: “Так, отлично! Теперь убеди ее что тебе срочно надо посмотреть на юминланское искусство воочию!”. Сущий Оп, а можно чтобы он просто заткнулся?
— Да, в этой выставке не хватает немного огонька, — искренне подтвердила я, даже не предполагая во что это выльется.
— Добавим? — зловеще предложила госпожа Домео.
Мы с ней встретились двумя понимающими взглядами практически родных душ. Стало ясно, что это своего рода проверка, и поджигать, точно, заставят меня. Дружба, как говорится, начинается не с кофе. Я лишь сделала поглупее лицо и с глазами полными злого азарта кивнула. Меня тут же, как лучшую подружку, взяли под локоток и вывели в зал с экспонатами. Напоследок пигалица одним взглядом запретила страже следовать за нами. И к нашей общей радости, сторожить современное безвкусие никто не остался.