Читать интересную книгу Список приговоренных - Алексей Макеев

Затем они положили Мостюху на траву, и Лев, резко ударив ребром ладони вдоль его грудины, несколько раз сильно нажал обеими руками на грудь с левой стороны. Стас в это время шлепал утопленника по щекам и периодически сгибал и разгибал руки, добиваясь вентиляции легких. В какой-то миг тело Мостюхи дрогнуло, он сделал судорожный вдох и слабо застонал.

Минуту спустя, все еще обессиленный и едва живой, он приоткрыл глаза и, окинув мутным взором своих преследователей-спасителей, с трудом произнес:

– Зач… чем? Ну, зачем же?..

– Не задавай глупых вопросов! – лаконично ответил Гуров и, обернувшись к Крячко, деловито поинтересовался: – Машину вызвал?

– Да, сейчас должны подъехать… – натягивая на себя одежду, жизнерадостно ухмыльнулся Стас и подмигнул Мостюхе: – Ну, как оно там, на том свете? Согласись, на этом гораздо лучше! Даже с учетом этого гребаного комарья.

– Нет, там хорошо… – Голос Скотча был едва слышен. – Нет погонь, нет тюрьмы. А я в тюрьму не хочу. Один раз меня посадили ни за что. Ни за что…

– Хочешь сказать, три года ты отсидел за то, чего не совершал? – прищурился Лев, застегивая рубашку.

– Да… – Мостюха чуть заметно кивнул. – Это была подстава. Поплеукин дал «лимон». И – все… Жизнь под откос.

– Разберемся… – уверенно пообещал Гуров. – О! А вот и машина! – добавил он, услышав гул мотора.

…На следующий день уже после обеда опера прибыли в больницу, где в охраняемой палате побеседовали со своим к этому моменту несколько окрепшим «крестником». Из признательного повествования Мостюхи они узнали, что напасть на Зубильского его принудил заказчик, которым был не кто иной, как Рефодин – Виталий сразу же узнал его по посмертному снимку, который показал ему Гуров.

По словам Мостюхи, годы заключения стали для него своего рода «водоразделом», разделившим жизнь на «до» и «после». Его прежнее развеселое житье, с разъездами по стране и миру, с теле-интервью и публикациями в прессе, с ресторанами и женщинами, как стеклянная ваза разбилось о несправедливый приговор суда. Когда он попал в заключение, то очень быстро из жизнерадостного «пофигиста» превратился в угрюмого мизантропа.

Из всех его знакомых и приятелей, из всех женщин о нем не забывала одна лишь Анна Узинцева. Она слала ему посылки, писала письма и даже приезжала на свидания. Но он, возненавидев ее мужа, продажных «следаков», за деньги состряпавших «липовое» дело, бездушных судей и прокуроров, а также весь свет, разом отвернувшийся от него, возненавидел и ее саму. Поэтому ни разу к ней не вышел, не ответил ни на одно ее письмо, не принял ни одной ее посылки. Выйдя из тюрьмы, он и стал-то грабителем лишь из желания отомстить этому несправедливому миру.

Но этой весной они с Анной случайно встретились. Она выходила из супермаркета с пакетом продуктов и направлялась к своей машине. Не узнав некогда любимую женщину, Скотч решил, как это обычно проделывал в таких случаях, вырвать у нее сумочку. Но в последнее мгновение Анна, словно почувствовав его присутствие, неожиданно оглянулась.

Увидев ее, он внезапно окаменел и вдруг почувствовал, что у него с глаз словно упала черная пелена и он снова увидел мир таким, каким видел и раньше. Понурившись, Виталий подошел к Анне и молча встал перед ней на колени, прося прощения за причиненные ей обиды. Но она зла на него не держала, наоборот, была счастлива снова увидеть его.

Мостюха пообещал ей порвать со своим криминальным «ремеслом» и несколько дней спустя, не без помощи Узинцевой, договорился о трудоустройстве в качестве тренера в солидный спортивный клуб. Однако недавнее тюремное прошлое его никак не отпускало. Около пары месяцев назад к Виталию подошел неизвестный тип (как теперь он уже знал – Рефодин) и сообщил, что располагает серьезным компроматом на Анну. По его словам, стоит отдать в прокуратуру некие бумаги, как они тут же станут поводом к возбуждению в отношении ее уголовного дела по весьма серьезной статье.

– Ты сидел? Ну, а теперь сесть может она, – ухмыльнулся Рефодин.

…Слушая повествование Виталия, Гуров строго уточнил:

– А у него на Анну и в самом деле был компромат? Может, он просто блефовал? О каком, вообще, компромате могла идти речь?

Как видно, не решаясь сказать чего-то такого, что могло бы навредить Узинцевой, Мостюха замолчал, глядя в окно. В этот момент в палату заглянула миловидная женщина лет тридцати. За дверью тут же послышался недовольный голос дежурного сержанта, и она тут же исчезла, а в палату вместо нее заглянул караульный. Он вопросительно мотнул головой и, увидев подтверждающий кивок Гурова, отошел в сторону. Лев уже успел догадаться, что это и есть Анна Узинцева. Та, войдя в палату и приблизившись к кровати Виталия, настороженно поздоровалась.

Узнав, о чем только что шла речь, Узинцева тягостно вздохнула и сама пояснила, что имел в виду Рефодин, шантажируя Мостюху. По ее словам, в тот период, когда они развелись с Поплеукиным, она оказалась в довольно трудном материальном положении. Бывший муж первоначально сумел обставить раздел имущества так, что она получила сущий мизер. Лишь позже ей удалось добиться пересмотра судебного вердикта и получить причитающееся.

А в тот момент Узинцева, за неимением жилплощади, была вынуждена поселиться у подруги. Та через знакомых помогла Анне устроиться на работу замом управляющего небольшого коммерческого банка. Зарплата там была весьма высокая, но Узинцеву сразу же насторожило, что при мизере частных клиентов этот мини-банк в иные моменты ворочал десятками и сотнями миллионов рублей. Однако ее успокоили, сказав, что банк «Фиалка Подмосковья» имеет дело с солидными предприятиями и корпорациями. И впрямь, в списке клиентов значились и громкие фамилии, и достаточно известные фирмы. Очень скоро обнаружилась еще одна странность. Когда нужно было подписывать финансовые документы на очень крупные перемещения капиталов, управляющий банком то уезжал по «срочным делам», то «болел», то вообще отсутствовал непонятно почему. И поэтому волей-неволей ставить свою подпись приходилось Анне.

Полгода спустя внезапно оказалось, что «Фиалка Подмосковья» – полнейший банкрот с отрицательным балансом. В банк нагрянула куча комиссий, подключились ОБЭП, прокуратура… Директор тут же бесследно исчез, а с ним и немалая часть финансовых документов. Будучи достаточно грамотной в вопросах права, Анна сумела отбиться от обвинений в мошенничестве, и ее оставили в покое. Случилось это года четыре назад, когда Виталий уже был за решеткой. Некоторое время спустя Узинцевой удалось устроиться в нормальный банк, и она за эти годы сумела достаточно высоко подняться по служебной лестнице. И вот теперь та мутная история всплыла вновь…

В ходе разговора с Виталием Рефодин рассказал ему о том, что беглого управляющего банком не так давно разыскали сотрудники частного сыскного агентства. Вернее, его останки, закопанные в лесу. Там же был обнаружен и портфель с бумагами. В полицию о своей находке частные сыщики пока заявлять не стали. Но уже сейчас, уверял шантажист, задействовав найденные документы, можно поставить вопрос таким образом, что к смерти банкира причастна Анна Узинцева. Якобы это станет подтверждением того, что она заказала его убийство, пытаясь уйти от ответственности за теневые схемы вывода денег в офшоры.

Памятуя о том, как его самого упрятали в тюрьму «по подстваве», Виталий не на шутку встревожился. Опасаясь, что Анну и в самом деле смогут посадить, он хоть и нехотя, но согласился на условия шантажиста. Первое задание было – обыскать машину Зубильского на предмет наличия в ней финансовых документов. Какие именно документы ему нужны, Рефодин не сказал, но пояснил, что они в картонной фиолетовой папке. То задание Виталий, можно сказать, выполнил – машину обыскал, хоть и попался на глаза случайному свидетелю. Правда, никаких документов в машине не оказалось.

Второе задание было посложнее – нанести старику на руку царапину, схватив ее специальной перчаткой. Рефодин заверил Виталия в том, что препарат, содержащийся на шипе, вовсе не смертелен. Он вызывает лишь временный паралич, который длится всего сутки, а потом бесследно проходит. Дескать, утром под видом участкового врача придешь к Зубильскому и, пользуясь тем, что старик обездвижен, обыщешь квартиру и найдешь документы. За выполнение этого задания, заверил он, мало того, что к Анне ни у кого не возникнет претензий, так еще и сам Мостюха получит хороший «гонорар».

– Все прошло как по нотам, – досадливо вздыхая, рассказывал Виталий, – если не считать того, что дедок оказался еще тем шустряком и «зарядил» мне в «шайбу» как хороший боксер. После выполнения задания я приехал домой, и вдруг звонок заказчика: тебе срочно надо быть там-то, там-то. Типа, все уже уладилось, документы уже нашлись, приезжай и забирай свой миллион. Аня тут же сказала: тебя хотят убить. Да это я и сам сразу же понял. Мы с ней договорились, что я немедленно уезжаю в Кротово, поживу в ее загородном доме, а она спрячется у кого-то из подруг. Уже там из новостей я узнал, что старик умер. Мне аж дурно стало. Да, я гопничал, но я не «мокрушник» по своей натуре. А тут вы приехали… Мне подумалось, что это заказчик организовал облаву. Я, когда дал деру, думал только об одном: добрались они до Ани или нет?