Но умереть не получилось. Ирина лежала, хватая ртом воздух, словно пойманная рыбешка. Ей по-прежнему было очень плохо, по-прежнему хотелось умереть и не жить, но уровень поганости состояния заметно снизился. Она даже сумела на несколько секунд раскрыть глаза, чтобы взглянуть на своих мучителей.
Она увидела Клаверэля барлага — ну, точно он, в своем излюбленном черном костюме, вооруженный и злой. Барлаг ссорился с Алаверношем — садовника Ирина узнала по характерным жестам, которыми тот объяснялся с барлагом.
— Девчонку мы ищем и скоро найдем, — заявил Клаверэль барлаг. — Лейтан, иди ты к даргу под хвост, ты у меня вообще скоро допросишься, выкину с планеты без права возврата! А девчонку найдем, будьте уверены.
Он развернулся и ушел.
— Дарговы спецслужбы, — недовольно проворчал чей-то совсем уж незнакомый голос. — Вечно у них проблемы с совестью…
— Что… со мной? — прошептала Ирина, говорить было невероятно трудно, язык словно в дерево превратился.
— Да вы лежите, лежите. Вам сейчас шевелиться противопоказано. И говорить тоже. И вообще…
Алавернош жестами спросил что-то, Ирина не поняла что. Она ведь совершенно не знала языка жестов. Впрочем, и вопрос относился не к ней.
— Да, конечно. Давайте сюда… Вот как, ограничение в правах? — удивился доктор, рассматривая персонкод Ирины, по старой привычке она носила все свои документы в сумочке, эта сумочка была с нею в парке… наверное, Алавернош и подобрал ее, больше некому. — Так-так… и кто же опекун? Фью! — он присвистнул совсем по-мальчишески. — Ну, мальчику конец! — (на самом деле, доктор выразился куда грубее!). — Госпожа Клаеммеларасвейшнь сожрет его на завтрак и косточек не оставит. Не знал, что она вернулась к прежней практике.
Ирина наконец-то сумела повернуть голову, — чтобы посмотреть на врача. Чернокожий пожилой мужчина… сине-золотые длинные кудри… застарелый лиловый шрам через всю щеку… взгляд, ироничный, насмешливый. Что-то неуловимо знакомое в лице, в манере разговора… и все же Ирина была уверена, что видит этого человека первый раз в жизни.
— Лежите, — сказал ей врач. — Официальную жалобу я сам составлю.
— А что… что такое…
— Отравление брэльшем плюс воздействие ментосканера, — устало пояснил врач. — Я же и говорю — совести у нашего барлага ни на грош. Нельзя сканировать память, если человек находится в наркотическом опьянении! Да еще и без согласия больного. Да еще если имеется ограничение в правах по психологическому профилю!
Алавернош спросил что-то жестами. А Ирина вдруг обратила внимание на табличку с информацией, висевшую на груди доктора. Врач общей практики… Харгам Тонкэрим… Ирина поняла наконец, почему его лицо показалось таким знакомым. Тот хирург, который принимал у нее упавшего мальчика… тоже Харгам и тоже Тонкэрим… только молодой… сын, наверное. И никак иначе. А этот Харгам наверняка и есть супруг заведующей. Но тогда получается, что…
— Нет, госпитализация не требуется, кризис уже прошел. Направление на обследование я оформлю — через два дня надо будет придти к нам в диагностический центр. Ну, а теперь вашей супруге только хорошенько выспаться… полный покой и никаких волнений…
— Простите, — с трудом выговорила Ирина. — Но мы не супруги. Мы просто… знакомы.
— Извините, не знал, — в голосе доктора никакого раскаяния слышно не было.
— Подождите! — воскликнула Ирина — в памяти вновь мелькнула картинка: лавочка и совершенно пьяная чернокожая девочка.
— Ну?
— Ваша дочь… Кмеле… это у нее… это ее Клаверэль барлаг сейчас ищет!
— Спасибо, — сдержанно кивнул врач.
Он коротко кивнул Алаверношу и поспешил уйти.
Ирина бессильно опустила голову. Сознание снова туманилось, уплывало в безвременье. Ментафорсер. Судя по названию, эта дрянь, наоборот, должна подстегивать все мыслительные процессы. Но у Ирины получалось все наоборот. Эти самые процессы замедлялись и тухли. Надо будет расспросить подробнее… И было еще что-то… что цепляло, не давало окончательно раствориться в тумане… вот оно… вашей супруге только выспаться…
— По-моему, он… мне… не поверил…
Алавернош ответил жестом, потом вспомнил, что Ирина не понимает. Достал свой приборчик, написал на голографическом экране:
— Забавно.
Ничего забавного, если вдуматься. Но Ирине было уже все равно.
Она заснула.
Ирина проснулась в знакомой уже комнате с диванными деревьями. На миг ей показалось, будто время сместилось на день в прошлое, — слишком живой еще была память о черном озере и чудесном голосе Фарго, поющем земную песню. Yesterday. Да.
Ирина спустила ноги, села. Обхватила голову руками. Голова болела, сильно, на пределе терпимого. Очень хотелось пить, язык просто присох к небу, горло слиплось. Но еще больше хотелось упасть обратно и лежать, лежать без движения, ни о чем не думая, ничего не вспоминая. Сумасшедший день. Начиная со вчерашнего приключения на пару с Фарго — сумасшедшие сутки. Кино безумного режиссера.
Кто-то тронул Ирину за плечо. Алавернош. Он принес ей стакан — если тонкостенное, фигурное чудо искусства можно было назвать стаканом — тягучего зеленовато-золотистого соку.
— Спасибо, — поблагодарила Ирина.
Сок был в меру кисленьким, приятным на вкус. А сам стакан оказался деревянным. Наверное, тоже вырос на каком-нибудь кустике. С Алаверноша станется. Если уж постель и одеяло можно вырастить, как обыкновенное дерево, то что мешает сделать то же самое и с посудой? Интересно, а туалетная бумага в этом доме тоже выращивается? Ирина представила себе куст со специфичными рулончиками вместо ягод, и фыркнула в стакан, едва не поперхнувшись соком. А что? При таком контроле над несчастной флорой, еще и не то можно вырастить. Унитаз, например. Канализационные трубы. Еще что-нибудь, на что фантазии хватит. Ирина не выдержала, захихикала. Уж слишком живо нарисовало ей воображение картинку.
Алавернош озабоченно заглянул ей в лицо.
— Не… обращайте внимания, — сказала Ирина, вытирая проступившие слезы. — Это сейчас пройдет… у меня бывает.
Алавернош жестом спросил, не принести ли еще соку. Ирина кивнула:
— Да, конечно. Спасибо…
Второй стакан оказался очень кстати. Нервный смех прошел, и вообще, на душе стало как-то спокойнее. Хотя руки еще дрожали противной мелкой дрожью, как у алкоголика при похмельном синдроме.
— Скажите, Алавернош, что такое этот брэльш?
— Дрянь, — коротко написал он на экранчике своего коммуникатора.
— Это я уже поняла… — вздохнула Ирина. — Ну… я пойду, наверное…
Ей вдруг стало невыносимо неловко в обществе садовника. Слова Харгама Тонкэрима не шли из головы — пожилой врач принял их за супругов. Не без причины, надо думать. Ну, и в самом деле, как это со стороны выглядит, а? Вот она сейчас у него в доме, и они вдвоем, никого тут больше нет… и кто его знает, вдруг сейчас еще приставать начнет… что тогда? Вон он какой здоровый, не отобьешься ведь. Мысль о вероятном насилии вызвала странную смесь возбуждения, страха и жгучего стыда; Ирина поспешно затолкала неприличные эмоции как можно глубже. Ноги уносить отсюда надо, вот что. И побыстрее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});