- Здоровенный, собака,- сочувствует мужчина.- А
ну-к дай, я попробую.
Как бы не так. Не-ет, сома я сам возьму. Снова тащу и даже сдвинуть не могу.
- Коряга, должно быть,- невозмутимо говорит муж
чина.- Их тут много, на дне-то.
- Какая еще коряга? Я ж видел, как водило!
Одежда вся ко мне прилипла, в сапогах хлюпает,
но что мне до этого, если сом сидит на крючке!
- У тебя жилка какая?- спрашивает мужчина.
- Миллиметровка.
- Ну так тащи, выдержит,- советует он мне.
Только за нее и тащи.
Я вскакиваю в воду, хватаюсь за леску, наматываю ее на рукав штормовки и тащу, тащу... Сердце бьется, готово из груди выскочить. Мне чудится сом, огромный такой, пуда на два сомище, и как я еду с ним в автобусе, и как с завистью смотрят на меня пассажиры. И как я его сфотографирую и буду показывать всем знакомым в городе.
И тут... леска резко ослабевает, я падаю на берег, весь в иле, чумазый, как черт. Все у меня внутри разом обрывается. Мужик подскакивает, поднимает выпавшее из моих рук удилище, тащит леску на берег, и я вижу, что на крючке болтается плотвица и тащится здоровенный гнилой сук, отломившийся в воде от ствола дерева.
Мужик хохочем во весь голос и я тоже почему-то хохочу нервным таким, срывающимся хохотком.
- Надо ж, мать е так,- говорит он, успокоившись.- А я и сам подумал, что сом. Есть они тут, паразиты, е-есть...
Мы покурили, повздыхали, потом он ушел к себе ловить плотву, мне же ловить больше не хотелось. Наскоро обсохнув у костра, я пошел к мосту, остановил первую попутку и уехал домой.
В то лето я еще несколько раз ездил на Торопу. Непойманный сом не давал мне покоя. Мне почему-то казалось иногда, что, может быть, он, сом-то, и затащил тогда живца под корягу, ведь груз на леске был немаленький, живцу не под силу. Затем все как-то ушло на задний план за житейскими заботами. Но вот нынешним летом услышал опять, что поймали в том месте, где я был тогда, сома на два пуда, и зазнудило в душе. Нынче собираюсь поехать на Торопу.
ОСЕННЯЯ ЗАБАВА
Октябрьский маросей шуршит себе да шуршит. Река, пронизанная им, казалось бы, безжизненна. Берега ее неуютны, все в пожухлой липовой листве. Что ж, прощайте летние забавы. Прощайте до следующей благословенной поры. Впрочем, и по осени есть у меня своя забава, есть день и утро, когда вновь возгорается в душе рыбацкий азарт. Случается это в пору глухого, тоскливого предзимья, когда уж и белые мушки закуролесили, и первый тонкий ледок по ночам обрамляет берега Западной Двины.
Выхожу пополудни в сапогах-заколенниках и штормовке из дому, прихватив с собой совковую лопату с длинной ручкой и алюминиевый бидончик. Иду берегом, мокря штаны в осоке, продираясь сквозь заросли облезлой черемухи, на которой кой-где остались хваченные морозцем терпко-сладкие ягодки. Вот и нужное место. Оставил бидончик на берегу, шагнул в воду поглубже, копнул лопатой ил, вывернул его на берег, стал разгребать - нет удачи. Снова выхватил лопатой кучку ила, за ней другую... Со стороны, конечно, странное зрелище для несведущего человека.
Наконец-то повезло. В очередной кучке ила сверкнула упругая матовая змейка, рядом с нею другая извивается, помельче. Бросил их в бидончик, заполненный водой - загружились хороводом по стенке. Добрый час елозил по реке, пока не набрал два десятка. Спина под штормовкой вся мокрая, волосы слиплись на горячем лбу. Нелегкая эта работа добывать с речного дна личинок миноги. Тонну ила выволок, а, может, и больше, чтобы запастись драгоценной наживкой.
Теперь и за главное дело можно взяться. Достаю из чулана снасти, накачиваю резиновую лодку, переправляюсь на другой берег. Снасти, собственно, немудреные - капроновые шнуры метров по восемь, на каждом по три крючка и по гайке - груз, чтобы не сносило крючки течение. Здесь, на левом берегу Западной Двины, немало ручьев, и там, где они впадают в реку, держится налим, любитель холодной и чистой воды. В эту пору по ночам он резв и азартен, выходя на свои охоты. Дно у берега каменистое с топляком, оставшимся от многолетних сплавов, и все это создает налиму вполне комфортные условия для обитания.
Забрасываю снасти, привязываю их к колышкам, колышки втыкаю в дно, рядом с берегом - так, чтобы не видно было постороннему глазу. Остается в волнении дождаться утра. Как знать, может быть, за год и ушел налим с этих мест, может, появилось в воде нечто, что ему не по вкусу? Ведь год от года меньше налима в Западной Двине. Помнится, лет тридцать назад руками ловили под камнями, а теперешние пацаны этого и не знают. Однако чем труднее взять налима, тем интереснее рыбалка.
...Рассвет пришел холодный, но без дождя. Снова вытаскиваю со двора свою лодочку, подкачиваю, гребу в утренней ядреной тиши туда, где стоят снасти. В душе все еще вертится сомнение, ведь два последних года мне сильно не везло - всего-то по два мелких налимчика, коту пришлось отдать. Но были когда-то и удачи - так и стоит в глазах огромный двухкилограммовый, похожий на питончика, пятнистый хищник. Печень его заняла сковородку целиком. Неужто перевелись такие?
Тихо причаливаю к берегу и багорком подцепляю первый шнур. Беру его в руку и сразу ощущаю мелкое подрагивание - есть добыча. Неспеша выбираю переме-тик, и вот он, первый в этом году налимчик. Граммов эдак на двести, за ним второй - такой же по величине. Удачное начало. Бросаю их в подсачек, плыву выше по течению. Увы, два последующих перемета пусты, хотя вьюны (у нас личинок миноги называют вьюнами) и не уснули, бодренькие. Осталось еще два места на быстрине напротив старого фильтра от водокачки. Пригибаясь под ветвями сиротливо стоящей ольхи, выхожу на укромный пятачок сухого берега. Шнуры видны в чистой воде, один почему-то снесло. Беру его в руки и чувствую, как мечется на другом его конце рыбина. Не медля вытаскиваю на берег и вижу на последнем крючке... щуку граммов на пятьсот. А налима нет, убоялся, видимо. Зато на последнем переметике еще три налимчика-они, словно близнецы с теми, двумя первыми. Жаль, не попалось ни одного крупного.
Пять налимчиков и щучка - будет хорошая уха иль жаренка. И все же невесело на душе. Опять приходят на память былые деньки - бывало, отвернешь корягу - под ней налим, под другой - побоеха (так здесь именуют речных бычков). Когда я видел последнюю побоеху? "Пет семь назад... Что-то неотвратимо печальное происходит в воде, хотя нет в верховьях больших экологических отравителей. Думаю о том, что незаметно, но приближается время, когда угаснет жизнь в этой чудесной русской реке.
Умрет река, выживет ли человек?