Я подплыла поближе и сказала:
- Бери наискось.
Он даже не поглядел в мою сторону, глаза у него были полузакрыты. Если бы не болтающаяся за плечами сумка, разбухшая, точно утопленник, он бы уже и сам пошел ко дну. Я ухватила за наплечный ремень и развернула его вбок. Выгребать одной рукой было неловко, но с рекой можно поладить, если умеючи - порою она согласна нести тебя сама. Течение закрутило нас и бросило в сторону островка, вода стала мутной и, когда я попробовала нащупать ногой дно, наткнулась пальцами на мягкий ил. Я уперлась в какую-то скользкую корягу, чьи сучья торчали из воды, точно растопыренные пальцы, и потянула ремень на себя - сумка покорно подплыла ближе, а вместе с ней и Улисс. Он не сопротивлялся, но и не сделал не единой попытки мне помочь.
Я укоризненно сказала:
- Что ж ты врал-то, что умеешь плавать?
Он не ответил.
Не думала, что у него так мало сил - с виду он был гораздо выносливей. Уже у самого берега он оступился и упал в воду - лицом вниз, и, должно быть, захлебнулся бы, если бы я не вцепилась ему в ворот и не вытащила на берег.
Я решила, что это он от голода - мужчинам вообще требуется гораздо больше еды, и сказала:
- Тут, должно быть, много рыбы. Если потерпишь, я попробую наловить. Только ее придется есть сырой - костры жечь нельзя.
Он ответил:
- Нет, не надо. Это я так… быть может, пройдет…
Речь его звучала невнятно, словно рот был забит песком.
Ветер собрал песок в высокие холмы, а ракитник, росший на них, мешал им рассыпаться - за одним из таких холмов мы и остановились. Я помогла ему опуститься на землю и снять наплечную сумку - ткань была сырой, но содержимое сумки не пострадало. Жаль только, толку от того, что там находилось, было мало; оружием, стреляющим вспышками, пользоваться здесь нельзя - проще уж сразу подать дымовой сигнал, что мол, вот мы, да и были у меня смутные подозрения, что на воде оно все равно никуда не годится - вода при соприкосновении с огнем превращается в пар, верно? Проще было обломать ветку и заточить ее, превратив в острогу - это я и сделала. Пока я сидела рядом, обстругивая ветку ножом - очень хорошим ножом, видно, переплавленным из старых Предметов (кочевые все железные Предметы, какие раздобудут, пускают в переплавку), Улисс молчал, но, как только я поднялась, сжимая острогу в руке, он сказал:
- Не уходи.
В голосе его прозвучал такой испуг, что я, пожав плечами, вновь села.
- Скажи что-нибудь.
-Что?
- Все равно. Только не молчи.
Я подумала - может, ему было одиноко, и оттого страшно, или он все еще печалился по своей Диане, но нельзя же так позволять себе распускаться! Но все равно спросила:
-Улисс, что же все-таки произошло там, в палатке?
Спросила явно не о том, что он предпочел бы услышать, потому что он вновь ощутимо напрягся м ответил:
- Это неважно.
- Но ты-то знаешь, что?
Он, по-прежнему неохотно, сказал:
- Да. Знаю.
- Не хочешь об этом говорить?
Он сказал:
- Не могу.
- Что ж… дело твое.
На самом деле меня грызло любопытство - никогда не думала, что кочевые могут так орать; даже женщины. Так опозориться, да еще прилюдно… Но сейчас я ничего из него не выбью - это было ясно. Потому я решила пока оставить этот разговор и спросила:
- А там, на той звезде, вы жили так же, как здесь? В таких же Домах?
Он немного оживился и сказал:
- Не совсем… но, в общем, в похожих. Там… вообще, все не так. Мало воды. Скалы. И очень яркое солнце, очень яркое… на рассвете и на закате кристаллические породы вспыхивают всеми цветами радуги. Очень красиво, знаешь…
- Если там было так красиво, зачем вы сюда прилетели?
- Не потому, что там было плохо, - задум—чиво сказал он, - нет… но… колония слишком маленькая, понимаешь… слишком замкнутая. Разум нуждается в общении… в диалоге. Иначе он оскудевает. За столько лет… не было сделано ни одного технического открытия… вообще - не было создано ничего нового. Ни одной книги, ни одной симфонии - зачем? Рано или поздно, скорее рано, началось бы обратное развитие… полный крах. Мы поняли, что подобрались вплотную к опасному порогу, потому и отправились сюда, хоть на это и ушли почти все ресурсы колонии. Но мы решили рискнуть.
- А я думала, вы прибыли, чтобы нам помогать. Во всяком случае, вы так когда-то говорили…
- Одно другому не мешает. Вы нуждаетесь в помощи не меньше, чем мы, но по-другому. Когда мы летели сюда, мы полагали… ладно, не важно… Но мы-то все равно уже здесь. Мы могли бы вам помочь. Учить. Лечить. Среди вас практически нет здоровых людей. Вон, ты хромаешь - это ведь можно вылечить. Такие травмы легко выправляются.
Я сказала:
- Может я никуда и не гожусь, но ты тоже ничем не лучше. Я-то во всяком случае держусь на ногах!
- Да я же не о том! Просто… у вас такая жестокая жизнь, что в ней нет места тому, что и делает человека человеком; нет места бесполезному, ненужному… избыточному…
- Если что-то бесполезно, - удивилась я, - значит, оно и есть бесполезно. Ненужно. О чем тут говорить?
Он уныло сказал:
- Ну вот… Никто из вас и не пытается переменить свою жизнь. Выдумать что-то новое. Сделать что-то для удовольствия… из интереса. Вы пользуетесь предметами, доставшимися вам в наследство от предков, но никто из вас никогда не пробовал ни усовершенствовать их, ни изобрести что-то свое. Читаете старые тексты, но воспринимаете их как инструкции по использованию тех же орудий - не больше.
Я мрачно спросила:
- А вам это, значит, не нравится?
- Что тут может нравиться? Это же тупик. Вот уж, точно, на всех не угодишь.
- Уж такие вы умные… как ты думаешь, почему я оказалась в степи, одна-одинешенька, во время набега кочевников? Из-за ваших проклятых текстов. Только потому, что подумала, что мы можем делать их не хуже, чем древние.
Он сказал:
-Что?
Меня вдруг осенило:
- Послушай, Улисс, что же получается? Ужасная вещь! Если можно делать точно такие же Записи, сколько угодно Записей, и все будут одинаковые, то, выходит, можно делать и свои собственные1 Какие угодно, просто взять и написать все, что в голову придет! Но ведь это значит…
- Продолжай…
-Выходит, что, если мы можем написать все, что угодно, то и древние могли написать все, что угодно! Любое вранье! Нет, то есть, можно записать и правду, но ведь никто потом и не разберет, что правда, а что нет?!
Он сказал:
- Ну, в общем, да.
- А мы-то стараемся, разбираем… верим в любую выдумку, которую кто-то записал просто потому, что оно получилось красиво! Если бы они могли, вот уж они бы посмеялись над нами, эти Древние! Так обвести нас вокруг пальца!
-Выдумка тоже может… иметь определенный смысл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});