и что-то проверяет. Ага, вот что — телефонопровод.
— Эй, здорово! — крикнули ему снизу.
В дрезине было три человека: два с ружьями и один в юбке и косынке.
— Откуда едете? — вместо приветствия прокричал Мика.
— Из Беломорска! — ответил ему человек в юбке. Голос у него был приятный, и он догадался — это девушка!
— Номер по путевому списку какой? — опять строго вопросил он. — Телеграфного столба?
— Да пес его знает! — отозвался человек с ружьем. — Скоро пассажирский пойдет, больше дрезин не будет до утра. Может, подбросить?
— Отлично! — через некоторую паузу отозвался Мика. — Вы в Идель? Я уже тут закончил. Сейчас!
— Не, не в Идель, — лениво отозвался другой вооруженный охранник.
— Но там недалеко! — добавила девушка.
Про станцию Идель Мика слышал, но не имел понятия, где она и что она.
Когда он слез, то подхватил свой узелок и устроился с кошками на шее на свободном месте. Пришлось представиться.
— Барон фон Зюдофф — сказал Мика и, вздохнув, добавил. — Михаил Макеев, Лодейнопольский участок пути. Командировка.
Кончился барон. Кончились Соловки. Все плохое кончилось, а, точнее, получило отсрочку на одиннадцать с лишним счастливых лет.
Мика добрался до своей работы, где его уже уволили за прогулы. Объяснил, что похитили лиходеи прямо с путей, уволокли в лес, где и заставляли батрачить. Начальство подумало, что забухал парень, но разбираться не стало. Выдали честно заработанные деньги, документы и отпустили на все четыре стороны. Гуляй, работник!
И Мика гулял до самой своей Родины — деревни Кавайно. Вместе с отцом работал бондарем-плотником, женился на том человеке в юбке с красивым голосом, обзавелся детишками и очень любил в одиночестве сидеть под вечер на окраине деревни и смотреть, как догорает закат. О легендарном Тойво Антикайнене он не сказал никому, как и о замечательном монахе Игги. Разве что жене своей, да детишкам, а те — своим детям и внукам. Такое семейное предание.
Макеев Михаил Федорович, 1902 года рождения, уроженец дер. Кавайно Олонецкого района, бондарь-плотник. Коллегией ОГПУ 09. 03. 34 года приговорен к смертной казни по статье 58 (контрреволюция) — 06 (шпионаж) — 09 (диверсия) УК РФСР, замена на 10 лет ИТЛ на Соловках, по 58-06-11(организационная деятельность) особой тройкой УНКВД по ЛО 25. 11. 37 года приговорен к расстрелу, 08. 12. 37 года убит в Ленинграде.
Ему было тридцать пять лет. Соловецкий архипелаг просто так не отпускает.
15. Игги и Тойво (продолжение)
У стороннего наблюдателя вполне могло сложиться мнение, что все поиски волшебной «двери» — это авантюра от начала и до конца. Однако не было здесь сторонних наблюдателей. Да и приехавшие на остров парни только внешне могли напомнить восторженных идеалистов, либо сошедших с ума материалистов. У каждого была своя задача, предварительная подготовка к решению которой отняла немало сотен и тысяч часов.
Казалось бы, чего проще собрать специалистов и заставить их напрячься! Но не тут-то было. Нет такого таланта у организаторов современности. Да и в прошлом — тоже не было.
У Бокия — был. Власть у него после революции была поистине безграничной, но опять же — в достаточно узких рамках. Эти рамки определялись самой сущностью человеческой природы. Точнее, ССП (сводом сволочных правил) общечеловеческим. Ни страх, ни посулы, ни даже убежденный фанатизм не могли заставить сделать человека то, что требовалось. Это не в человеческих силах, однако вполне в силах Господа, творца всего сущего. Только пути Его, как водится, неисповедимы.
Зато есть Самозванец, рвущийся в этот мир. По сути своей — разрушитель, он овладел сердцами миллионов и даже, пожалуй, миллиардов людей. Его адепты берут власть, создавая, так называемые, государства, они рулят религиозными формациями, как бы те ни величались, щупальца Самозванца проникли везде.
Везде, да не везде. Есть одна вещь, которая досталась всем без исключения творениям Господа, поименованным Homo sapiens. Именно она и есть та самая субстанция человечества, определяющая бытие. Можно подумать, что это душа. Но нет — только часть той самой души.
Это совесть, и она у всех людей, что сотворил Господь, одинакова. Просто оболваненные пропагандой или одурманенные корыстью «человеки разумные» могут ее не слушать. Но не слышать ее они не могут.
Кто таков был Бокий, человек со змеиными глазами? И был ли это вообще человек? Конечно, убежденные материалисты и заслуженные историки ответят словами из Большой Советской Энциклопедии, в лучшем случае. Или сошлются на Википедию. Ну, да и ладно. Дело не в этом, дело в том, что ему нужно было от этого мира то, что сам он никак не мог получить — только из чужих рук.
Поиски Шамбалы уперлись в Сампо, легендарную мельницу карело-финского эпоса. Ну, а один из подневольных руководителей будущего «шифровального отдела», Александр Михайлович Барченко, ученый широких взглядов, плеяду которых принято называть «авантюристами» и «лжеучеными», эту самую мельницу, как идею, и развил. Экспедиции в Сейдозеро и Ловозеро были плодотворными и вполне секретными. Поиск велся и никогда не прекращался. Нужен был лишь феномен, за который можно было уцепиться.
Бокий вспомнил об Антикайнене, ну, а поделившись некоторыми воспоминаниями с Барченко, решил: это то, что нам нужно. Ну, а Александр Михайлович со свойственной ему экспрессией воскликнул:
— Кровь! Кровь! Все дело в крови!
Самым сложным было уговорить Блюмкина, но тот внезапно воодушевился сам. Как донесли одни внимательные люди: импульсом к этому послужила встреча с одним странным субъектом, которого покойный Тынис обозначил, как Куратора. Встречался эстонец с ним, или иным образом знал? Теперь уж не выведать, спекся Тынис.
Да и пес с ним, с этим Куратором, пес с ней, с организацией «Дуга» — раз они нигде не пересекаются, стало быть, блюдут разные интересы.
Еще больше удивился Барченко, когда Бокий поведал ему о том, как быстро Антикайнен догадался о целях их экспедиции.
— У него определенно имеется связь с ноосферой. Может, он сам того не знает, но это не играет роли. Отличный проводник!
Теперь на Анзере товарищ Глеб собирался довериться чутью красного финна, заранее подготовив специалистов, которые будут, не вдаваясь в подробности, искать неведомо что и неведомо где с применением всех технических новшеств и своих парамедийных способностей.
— Ну, куда теперь?
Вопрос Бокия послужил сигналом к тому, чтобы выходить из пустовавшего скита.
— Пошли к тому месту, где жил монах, — за всех ответил Блюмкин. — Гроб-то сохранился?
Вообще-то под гробом подразумевалась некая пещера в скале. Это пока таких пещер незанятых хватало — они считались