Читать интересную книгу Гитлер идет на Восток (1941-1943) - Пауль Карель

Превосходный план, вот только погоду разработчики не учли. Продержится ли она? Или польют дожди и дороги развезет прежде, чем войска дойдут до Москвы? В 1864 г. Мольтке писал: "Планируя операцию, нельзя выбирать погоду, но можно выбирать время года". Но самое подходящее для войны время прошло. Зима стучалась в двери, тем не менее Гитлер рискнул. Утром 30 сентября голоса танковых и противотанковых пушек возвестили о начале боев за Вязьму и Брянск - Канн Второй мировой войны, где было осуществлено самое блестящее окружение в военной истории.

Пехотинцы 3-й роты, подтянутой на передовую в качестве резерва, ехали на бронетранспортерах 1-й роты 3-го стрелкового полка, находившегося под началом полковника фон Мантойфеля. Зачем шагать, если можно ехать?

Лейтенант Лозе сидел в возглавлявшей колонну командирской машине 1-й роты.

– Берегись собак, Эйкмайер, - бросил он своему водителю.

– Собак, господин лейтенант? - удивленно переспросил ефрейтор.

– Почему? - не понял и пулеметчик, обер-ефрейтор Оштарек, и тоже посмотрел на лейтенанта с недоумением.

Лозе пожал плечами:

– Вчера в полку взяли трех русских пленных, при каждом была собака. На допросе они сказали, что служат в специальном московском подразделении, которое применяет собак с взрывчаткой против танков.

Оштарек хмыкнул:

– Я давно не слышал ничего более идиотского.

Лозе поднял руки к груди, как бы извиняясь:

– Я-то тут при чем? Командир полка лично предупредил об этом меня и капитана Пешке. Так или иначе, потом не говорите, что я вам ничего не сказал.

Машины шли через огромное поле. Слева застрочили русские пулеметы: первые советские позиции располагались на околице села. Грохот 37-мм противотанковых орудий смешался с треском пулеметов. Пехотинцы 3-й роты попрыгали на землю и стали продвигаться между бронетранспортерами. В избы крестьян полетели гранаты. Машина смяла плетень. Они наступали. Около церкви находились другие позиции русских, хорошо замаскированные. Немцы действовали осторожно.

Пулемет унтер-офицера Дрегера не позволял русским поднять головы из укрытия. Внезапно Эйкмайер заорал:

– Собака!

К ним прыжками приближался доберман с каким-то странным, похожим на седло предметом на спине. Прежде чем Оштарек успел развернуть свой пулемет, капитан Пешке с расстояния 30 метров снял пса из карабина. Собака сделала еще один прыжок и рухнула на землю.

– Смотрите! Еще одна! - тут же закричал обер-ефрейтор Мюллер. Овчарка, красивое животное, приближалась осторожно, рысцой. Оштарек дал очередь. Высоко. Собака поджала хвост, собираясь повернуть назад. Раздались голоса русских - они кричали на собаку, и та вновь продолжила путь к бронетранспортеру Лозе. Палили все, но попал в собаку только обер-ефрейтор Зайдингер, стрелявший из трофейной скорострельной винтовки, автоматический затвор которой работал на отводе газов.

– Предупредите всех об этих собаках по радиотелефону, Мюллер, приказал Лозе.

В наушниках раций машин зазвучало:

– Дора сто один всем. Берегитесь собак-мин…

Собаки-мины - так родился этот термин. Обозначение нового, вызывавшего много споров и пересудов советского оружия. На спине такие собаки несли две седельные сумки с взрывчаткой или противотанковыми минами. В качестве автоматического детонатора служил деревянный штырь сантиметров десять в длину. Собак специально натаскивали подлезать под танки. Если штырь наклонялся или ломался, происходил взрыв.

Удача улыбнулась 3-й танковой дивизии во время столкновений с четвероногими минами "московской пехотной роты". Не имело успеха советское оружие и на участке 7-й танковой дивизии. Но двумя днями позже 18-й танковой дивизии генерала Неринга повезло меньше. Танки подавили советские позиции в поле и противотанковые укрепления на восточной окраине Карачева. Части мотопехоты ворвались в город. 9-я рота 18-го танкового полка проложила себе путь к северным предместьям и вышла на огромное кукурузное поле. Наступающие заставили замолчать еще несколько противотанковых пушек. Противник больше не стрелял.

Командиры танков ждали в башнях. Только что прозвучал приказ ротного:

– Все ко мне, встать справа. Остановиться. Глушить моторы.

Захлопали открывающиеся люки. В этот момент танкисты увидели двух бегущих по полю овчарок с "седлами" на спине.

– Что это у них там на спинах? - в удивлении проговорил радист.

– Я думаю, сумки с донесениями. Или это санитарные собаки, предположил стрелок.

Первая собака поднырнула прямо под головной танк. Вспышка, приглушенный грохот, фонтаны грязи, клубы пыли, яркое пламя. Унтер-офицер Фогель первым понял, что происходит.

– Собака! - закричал он. - Собака!

Стрелок выхватил P-08 "Парабеллум" и выстрелил во вторую собаку. Промахнулся. Выстрелил снова. И опять мимо. Из танка № 914 дали автоматную очередь. Животное, словно споткнувшись, перелетело через голову. Когда люди подошли к овчарке, она еще дышала. Пистолетная пуля положила конец страданиям собаки.

В советских источниках ничего не пишут об этом дьявольском оружии собаках-минах. Но нет никакого сомнения, что они существовали и применялись, поскольку об этом говорится в дневниках солдат и офицеров из разных частей и соединений, например, 1-й и 7-й танковых дивизий. Из сведений, полученных на допросах проводников собак в 3-й танковой дивизии, удалось выяснить, что московская легкая пехотная рота располагала 108 такими собаками. В качестве учебных пособий использовались тракторы. Только под ними животным давали еду, при этом двигатели работали. Если собака не хотела лезть под трактор, то оставалась голодной. В бой их также пускали голодными в расчете на то, что голод заставит собак лезть под танки. Там вместо еды животных ждала смерть. Московская легкая пехотная рота не могла похвастаться особо успешным применением нового оружия. Редкие собаки оказывались способны вынести рев двигателя и лязг гусениц настоящего танка. Вероятно, поэтому собаки-мины не использовались на более поздних этапах войны, если не считать отдельных случаев применения их партизанами. Но вернемся к ситуации на фронте. Можно было ожидать, что наступление Гудериана на Брянск встретит серьезное сопротивление хорошо подготовленных к обороне частей противника. В конце концов генерал Еременко приступил к созданию рубежа не позднее 12 августа, сразу после разговора со Сталиным, когда атака казалась неминуемой.

По сей день маршал Еременко в своих мемуарах настаивает на том, что в конце августа Гудериан не смог бы прорвать оборону на Брянском фронте, а потому ничего, кроме как повернуть на юг, к Киеву, немцам не оставалось. Лисе-Гудериану было не достать гроздьев московского винограда, потому-то он и пошел на Киев. Странно, что теперь, когда прошло почти полтора месяца, цель для немцев оказалась более досягаемой. Смело и решительно Гудериан протянул к ней руку, ударив на Брянск - важный транспортный узел.

Даже во времена броска Гудериана на Украину, в августе, город Брянск представлял собой опасность для немецкого фланга. Русские военнопленные показывали, что там находился генерал Еременко со своим штабом и специальными штурмовыми частями. Было известно, что Брянск - ключевой пункт обороны Москвы. Вокруг города росли густые леса, подступы к нему защищали болотистые низины. Из него русские то и дело устраивали вылазки против оголенного фланга Гудериана. И теперь, когда немцы готовились нанести решающий удар по Москве из района Рославль-Смоленск, сосредоточенные в Брянске и вокруг него советские армии представляли собой огромную опасность для фланга танковой группы Гудериана. Устранение этой угрозы являлось таким же непременным залогом успеха генерального наступления на Москву, как и ликвидация главных сил прикрытия в районе Вязьмы.

Таково было тактическое значение двойной битвы за Вязьму и Брянск.

Ко всеобщему удивлению, атака Гудериана на оборонительные рубежи Еременко увенчалась успехом с первого захода. Прорыв произошел на участке советской 13-й армии.

Стояла прекрасная сухая осень. Дороги в зоне боевых действий 2-й танковой группы оставались вполне проходимыми. Головная часть 24-го танкового корпуса, 4-я танковая дивизия, помчалась вперед так, словно за ней гнались черти. Догоняя передовую колонну наступления - майор фон Юнгенфельдт вел ее уже к Дмитровск-Орловскому, - Гудериан встретился с командирами корпуса и 4-й танковой дивизии, генералами фрайгерром Гейром фон Швеппенбургом и фрайгерром фон Лангерманн-Эрленкампом. Возникал важный вопрос: следует ли продолжать продвижение с целью полного уничтожения советской 13-й армии, которая уже пришла в замешательство, или нужно остановиться, дать своим частям возможность перегруппироваться и пополнить запасы топлива? Оба генерала рекомендовали осторожный вариант: они получали донесения о том, что горючее кончается, а люди измотаны.