— Хорош, да?
— Странная у тебя к ним любовь.
— Видишь ли, Джо. Я люблю всех их, но по-разному. А от особенно привлекательных я и вовсе без ума. Они — мое слабое место.
Он указывает мне на стул, покрытый лопнувшей красной кожей.
— Садись, Джо. Расслабься. Сколько лет прошло с тех пор, как мы с тобой вот так беседовали.
Я сажусь.
— С чем ты ко мне пришел?
— С Уитни Вейл.
Он склоняет голову, закрывает глаза и похлопывает себя по груди жирной ладонью с хорошим маникюром. Жир вибрирует под тканью его костюма. Затем он поднимает голову и смотрит на меня.
— Джо, это такая прискорбная утрата.
Он вынимает шелковый платок из нагрудного кармана.
— Такая милая девочка.
— Значит, вы были знакомы?
Он продувает нос и сует платок обратно в карман.
— Прежде чем мы зайдем с этим слишком далеко, Джо, хочу, чтобы ты знал: я несказанно рад, что человек такой доблести и чести интересуется делом о детской смерти. Хочу заверить тебя: я сделаю все возможное, чтобы содействовать тебе в любом расследовании. И могу ли я рассчитывать на то, что, пройдя вместе через весь этот ужас, мы будем с тобой квиты относительно моей последней просьбы?
Квиты относительно последней просьбы.
Я оглядываю обшарпанный офис Толстяка. Это всего лишь чердачное помещение одного из промышленных зданий на авеню Ди. Однако он попытался украсить его, как только мог: для этого здесь появился этот стол и кресло, несколько помпезных персидских ковров, заляпанных пятнами и подделанная под Тиффани лампа. Остальное пространство чердака занимает его звукозаписывающая студия. Пара микрофонов, десяток машин для записи и обработки звука, цифровая видеосъемка, выход в Интернет. Небольшая комната для обслуживающего персонала. Маленькое помещение для хранения костюмов, декораций и прочей аппаратуры.
Конечно же, костюмы по большей части представляют собой грязной нижнее белье и кожаные ремни. А декорации — листы фанеры с нарисованными на них стенами темницы. Так что много места здешние декорации не занимают. Толстяк отхватил себе лакомый кусок в мире современного шоу-бизнеса — он снимает и распространяет в Интернете порно. Конечно, видео не первоклассное, но для него это огромный шаг вперед, если сравнить нынешнюю деятельность Толстяка с тем, чем он занимался пятнадцать лет назад, когда я с ним и познакомился. Тогда он производил небольшие сумки по десяти центов за каждую и сбывал их у Томпкинса. Именно этот шаг вперед заставляет его теперь снимать чердак на авеню Ди и выдавать его за звукозаписывающую компанию, весьма расположенную к хип-хопу и прочим подобным штукам.
Толстяк прожил почти всю свою жизнь вдали от реального мира. Он раньше и представить себе не мог, что такое настоящая жизнь. Его жизнь — это реальность порнофильма.
Он — выходец из бедной семьи, о которой он не вспоминает вовсе и от этого уже много лет ни капельки не страдает. Единственное, что его занимает, — как функционирует современный мир. Что к чему в этом далеком ему мире. Такие парни, как Толстяк, хитрые парни, знающие, как прожить свою жизнь, все видят и замечают, особенно все, что связано с их бизнесом, и рано или поздно начинают думать. Много думать. И понимать. Конечно, не все. Так как опыта и знаний им явно недостает.
Но это не мешает им заводить знакомства с правильными людьми. Вроде меня.
А расплатиться он хотел за мной вот за что.
Несколько месяцев назад Толстяк вляпался в кое-какую передрягу и попросил меня помочь ему. Он рассчитывал на мою силу и связи.
Он довольно ревностно относится к своей работе и весьма предвзято выбирает актерский состав. Например, все собеседования и кастинги он проводит лично. Однако и в его налаженной работе случаются заминки. Итак, пару месяцев назад мимо его бдительности проскочил один парень, специализировавшийся на жестких эротических сценариях, который всегда норовил задействовать постельные сцены между хозяином и его рабынями, и сцены эти попахивали садомазохизмом. Он любил приплетать к сюжету всевозможные канаты, веревки, ремни и все в таком духе. Любил также поиграть и с ножами. Делал такие «маленькие» надрезы, шрамы от которых исчезали «всего-то» за пару-тройку недель. Он сделал для Толстяка несколько фотосессий и снял одно видео. На этом его обязанности подошли к концу. А через несколько недель пропали несколько актрис Толстяка. Не то чтобы такого никогда с ним не происходило, да только эти девицы были, так сказать, его постоянными актрисами, членами его семьи. Одним словом, он был настолько обеспокоен их исчезновением, что позвонил мне. Я обзвонил несколько подобных компаний с сомнительной репутацией и справился о новичках за последний месяц. Также я сделал несколько звонков на дом.
На третий раз я, наконец, вышел на нашего эксперта по жестким постельным сценам. Он жил на Стейтон-Айленд. Толстяк дал мне свою машину с шофером, чтобы мне не пришлось переправляться на пароме. Прибыв на место, я постучал в дверь, и ее мне открыл — угадайте кто? Этот самый проходимец. И сразу мне все стало ясно, безо всяких вопросов. Я тут же почувствовал запах пота и страха, исходящий от девиц прямо из подвала. Весь его дом буквально пропитался запахами мочи и испражнений его пленниц. Однако виду о том, что я догадался, не подал. Он вел себя очень гостеприимно, поинтересовался, может ли мне чем-нибудь помочь. Как только за нами закрылась дверь, я о нем хорошенько позаботился. Затем я спустился в подвал, забрал девчонок и посадил в машину, приказав шоферу отвезти их прямо к Толстяку. Как только они отъехали, я вернулся в дом и замаскировал произошедшее под несчастный случай: все выглядело так, будто этот трахун сломал себе шею, пытаясь поиметь самого себя. Когда Толстяк спросил меня, сколько он мне за это должен, я лишь ответил: «За счет заведения».
— Я же сказал, Толстяк. Это было за счет заведения.
— Тем не менее.
— Хорошо. Если от этого тебе станет легче, мы будем квиты.
Он улыбается.
— Прекрасно. Я все время испытывал некое неудобство, потому что ты не взял с меня плату. И я не хотел бы, чтобы ты подумал, будто останешься у меня в долгу за помощь по делу с девчонкой. А я ведь знаю, что подарки ты ни от кого не принимаешь.
— Толстяк, давай к делу. Мне нужно все, что ты знаешь об этой девице.
— Нет проблем.
Он делает глубокий вдох и возводит глаза к потолку. Затем выдыхает.
— Как правило, я не держу в голове подобных деталей. Однако в свете того, что произошло, я счел нужным пролистать папку Уитни перед тем, как избавиться от всех этих бумаг.
— Мудрое решение.
Он делает неопределенный жест своей жирной рукой в воздухе.