Читать интересную книгу История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Если всмотреться пристальнее, то окажется, что воины, утрачивающие боеспособность из-за тяжелого снаряжения, наши очень давние знакомцы: чем же греки объясняли победу своего, якобы, численно слабейшего войска при Саламине? Финикияне, наиболее из всех народов сведущие в морском деле, построили, будто бы, такие большие и тяжелые суда, что не в состоянии были как следует управлять ими.

 Если сравнить изложение хода битвы при Тальякоццо у Ролофа с традиционными, различающимися только в деталях рассказами, то это снова доказывает, как мало может дать критика документальная без критики реальной. Как гордится наша историография точностью методов, применяемых к средневековым источникам, - и при всей своей точности эта современная, вооруженная критикой дисциплина создавала до сих пор относительно Тальякоццо точно такие же сказочные представления, как и античная историография о Ксерксе или о кимврах и тевтонах.

ИТАЛЬЯНСКАЯ ПЕХОТА

 Представление о том, что итальянские города создали настоящую пехоту и что последняя играла решающую роль в войне против Штауфенов, систематически защищает в своей диссертации Юлиус Рейнгардт Дитрих (Julius Reinhard Dietrich, Die Taktik in den Lombardenkriegen der Staufer, Marburg, 1892). Это исследование основано на тщательнейшем анализе источников и потому очень ценно, хотя основная его мысль, а следовательно, и отдельные выводы неприемлемы. Это, в сущности, своего рода полемическая работа против моих "Perser.- und Burgunderkriege" ("Персидские и бургундские войны"). Но противоречие между ними существует постольку, поскольку оно сводится только к фундаментальному недоразумению.

 В "Perser.- und Burgunderkriege" я впервые выяснил полярную противоположность между тактическим организмом и войском, состоящим из одиночных бойцов. Дитрих оспаривает это противопоставление, "ибо, - говорит он (стр. 5), - единство воли многочисленного войска выражается хотя бы в том, что два воина для защиты от многочисленного или более сильного противника становятся плечом к плечу, или же в том, что многие становятся так близко друг к другу, что правая грудь одного закрывается щитом другого". Это правильно, но затемняет решающий момент. Речь идет не об абсолютной, но о полярной противоположности, это значит - отряд рыцарей и эскадрон кирасир очень сходны и все же в основном различны, так как в первом - низкая степень единства наряду с высокими личными качествами отдельных воинов, во втором - высокая степень единства и значительно более низкий уровень личной квалификации. Немыслим отряд рыцарей при отсутствии какого бы то ни было единства, какого бы то ни было руководства, в столь же немыслим эскадрон кирасир при полном отсутствии личной храбрости и опыта в пользовании оружием. Но, несомненно, в одном значительна преобладает один момент, в другом - другой. Эскадрон кирасир ни в коем случае, как изображает Дитрих, не есть результат рыцарского отряда, но нечто существенно отличное от него, поскольку приобретаются известные свойства, в то время как другие утрачиваются. Дитрих полемизирует со мной, как если бы я отрицал существование какой бы то ни было органической связи в рыцарских войсках и какой бы то ни было возможности руководства, как вообще руководства. Он совершенно правильно отмечает, что в средневековых войсках также было известное руководство, называет затем части и отряды в этих войсках тактическими единицами и, следовательно, теряет из виду специфический характер войска этой эпохи и отличие его от войск древности и нового времени. В источниках, естественно, встречается множество мест, которые звучат приблизительно так, как если бы в средневековых войсках дело обстояло так или почти так, как сейчас; но кто даст себя ввести в заблуждение и проглядит различия, тот упустит наиболее существенный момент. В сражении при Дорилэе, по Радульфу, Танкред и его брат Вильгельм, выйдя из оборонительного положения, пытались атакой прогнать турок с занятого ими господствовавшего над местностью холма. Боемунд, в чьих руках было главное командование, порицал это как безрассудную отвагу и хотел их удержать, ибо считал такие частные предприятия нарушающими общий порядок. Герман (стр. 17), а за ним также Дитрих (стр. 20) пожелали в этом усмотреть "признаки высокого самоотречения, требуемого также от самых знатных и храбрых", и делают отсюда вывод о субординации и дисциплине. Я хотел бы использовать этот эпизод как доказательство правильности выставленного мною тезиса. Неодобрительное суждение Боемунда, что частичная атака нарушает порядок целого, было, вероятно, высказано тысячу раз, но это еще не доказывает существования дисциплины, которая препятствовала бы такого рода действиям. Другое дело, если бы история о Боемунде и Танкреде имела то же продолжение, как и римская легенда о консуле Манлии и его сыне! Но нет: Танкред не обращает внимания на приказ, его Вильгельм пал на поле сражения, и Боемунд ограничивается своим теоретическим порицанием! Ничто не может с большей отчетливостью свидетельствовать о том, насколько чуждо было рыцарским войскам правильное понимание субординации и дисциплины.

 Точно так же обстоит дело с дальнейшими доказательствами Дитриха. "Мы можем, - пишет он (стр. 24), - по резкому неодобрению несвоевременных атак, легкомысленных предприятий отдельных командиров и частей, беспорядочных и рассеянных выступлений, неповиновения и самоуправства, заключить о строгой военной дисциплине. Достаточно вспомнить слова Фридриха о безрассудной отваге графа Бубиньонского в 1158 г. под Миланом, порицание чересчур поспешных ударов с фронта генуэзцев в 1148 г. на Тортозу и в 1221 г. на Вентимилью, беспорядочное из-за несогласованных действий командиров столкновение павийцев и миланцев в 1155 г. у Тортоны, сражение при Лоди в 1195 г., безумное выступление пьячентинцев против павийцев в 1213 г., но прежде всего сражения при Кастеллеоне, Кортенуова и Тальякоццо".

 Все эти примеры отсутствия субординации должны служить доказательством дисциплины только потому, что они встречали неодобрение!

 Дальше.

 "Взятый в плен миланцами и после рыцарского обхождения с ним отпущенный на свободу miles explorator павийцев (1157 г.) восхваляет благоразумие, с которым его враги избегали оставлять лагерь и (против воли начальников) идти в атаку. В 1160 г. во время осады Фары, а также и в 1161 г. под Миланом, во время сражения павийцев с миланцами, немецкие milites по приказу императора за немногими исключениями воздерживаются от боя. Одного слова Григория Монтелонгского, командующего войсками союза, достаточно было, чтобы удержать рвавшихся в бой пьячентинцев от преследования Энцио".

 Наконец-то здесь мы на некоторых примерах видим, что приказы начальников выполняются, и это случалось, разумеется, еще гораздо чаще, но, мне кажется, самый тон рассказа показывает, насколько непрочна была эта субординация. Приказа императора или полководца было достаточна, - рассказывают нам, для того чтобы рыцари, - понятно, не без исключения, - повиновались, но в таком случае, что же это за представление о власти командующего и дисциплине, где слова полководца недостаточно, чтобы вызвать повиновение!

ГЛАВА VI. НЕМЕЦКИЕ ГОРОДА.

 Военная организация немецких городов, совершенно так же, как и итальянская, основывалась на рыцарстве, осевшем в городах, пополнявшемся разбогатевшим купечеством и постепенно слившемся с последним. Первоначально службу на коне, как вполне правильно говорит уже Рот фон Шрекенштейн185, несли жившие в городах рыцари, а впоследствии все те, кто имел для этого достаточно средств. Можно было бы сомневаться, является ли богатство достаточной порукой военной годности, но надо принять во внимание, с одной стороны, сословную традицию, поддерживавшую понятие рыцарской чести, а с другой стороны - военный момент, присущий купеческому сословию в эпоху, когда закон предоставляет очень слабую защиту, и, наконец, возможность заменить себя вооруженным кнехтом. Очень часты случаи, когда горожане в то же время называются рыцарями186. Арнольд в своей "Verfassungsgeschichte der deutschen Freis^dte" (II, 186) говорит: "Наполовину это рыцари, которые, так же как те, обладают ленами от духовных и светских сеньоров, служат на коне и в доспехах и пользуются всеми привилегиями рыцарства; наполовину они горожане, настоящее местожительство которых в городах, где они занимаются ремеслами и торговлей и блюдут интересы города"187. Служившие в коннице граждане назывались в Страсбурге, Магдебурге, Цюрихе и в других городах "констафлеры", или "констофлеры" (то же слово, как connMable = comes stabuli). В 1363 г. страсбургские констафлеры выставили 81 копье, цехи - 21, судовладельцы - 5, бакалейщики - 4, виноделы - 4 и т.д. Император Людовик Баварский требовал от имперских городов, чтобы они "по старинному обычаю" на пути его к коронации сопровождали его за горы с отрядом всадников188.

 В Италии, как мы видели, долгие войны против Штауфенов все же не создали действительно воинственной буржуазии. Выступления этой массы, которые имели место то здесь то там, имели, по существу, ограниченный и преходящий характер. Еще меньше поводов и возможностей для воспитания воинского духа в населении городов было в Германии. Даже с тех пор как цехи начинают оспаривать власть благородных сословий и бороться с ними за места в городском совете, эта борьба слабо проявлялась в военном отношении; беспрерывные войны с соседними феодалами и рыцарями не вызывают образования активных специфически городских военных организаций. Масса мелкого мещанства, конечно, тоже вооружается и обладает некоторыми военными данными или усваивает их, но остается все же только вспомогательным родом войск для рыцарства, - главным образом в роли стрелков189, последние приобрели себе славу также и на имперской службе. В хронике Арнольда Любекского в одном месте восхваляются горожане, которые благодаря долгому упражнению190 стали добрыми воинами и довольно часто выступали против рыцарей-грабителей, хотя это были скорее побоища, чем воины. В XIV в. вошло в обычай, что члены цехов отправлялись в поход на повозках, сидя по 6 человек верхом на скамье. Но уже в 1256 г. на съезде имперских городов в Майнце решено было по возможности держать наемников191, для чего не только вербовали наемных кнехтов или рыцарей, но заключали договоры с соседними сюзеренами и рыцарями, которые за соответствующую мзду обязывались оказывать им постоянную помощь.