Читать интересную книгу Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

К моему облегчению Дирк весьма серьезно отнесся к рассказу об этом происшествии и решив, как только станет возможно, сам побывать в тюрьме и допросить Валериана, хотя и не рассчитывал узнать от него что-либо существенное — нобиль, подобно всем знатным, был невероятно высокомерен. Предложение Тандры предоставить в его распоряжение полторы сотни человек весьма обрадовало Дирка. Он спросил, нет ли у меня желания остаться еще на некоторое время в Шохире — в этом случае он был готов послать в Тандару гонца, который передаст Бранту, сыну Драго, его благодарность и признательность. Я тотчас согласился, поскольку прекрасно понимал, что события, происходящие здесь, могут принять серьезный оборот, и был не прочь присутствовать при этом.

После аудиенции у Дирка мы с Хаконом вернулись в ту же таверну, где собирались переночевать, чтобы ранним утром отправится в Тенитею.

Разведчики сообщили в Шохиру, что армия Брокаса уже близко, но Хакон, который только что вернулся из тенитейского лагеря, знал, что попыток выступить против них нобиль не предпринимал. Мне подумалось, что, возможно, Брокас, которому, разумеется, известно о предательстве Валериана, ждет, когда пикты подтянуться к границе, чтобы ударить на Шохиру одновременно с двух сторон. Я поделился своими мыслями с Хаконом.

Но, как ни странно, несмотря на все факты, тот почему-то по-прежнему считал, что присутствие Валериана на жертвенной поляне не имеет большое значения — владетель, как известно, знался с пиктами и мог быть в лесу по какому-то делу, а на тайной церемонии присутствовал случайно. Я только покачал головой. Непростительное легкомыслие! Столь опытный, много лет проживший на границе человек должен был понимать, что пикты никогда не допустили бы чужого к своим обрядам. Только того, кто был принят в племя!

Глава 3

В ту ночь я спал плохо, меня мучили кошмары. Внезапно, словно от толчка, я проснулся и резко сел на своей растерзанной постели. Окно в комнате было распахнуто настежь, чтобы впустить внутрь хотя чуточку ночной прохлады. Оглядевшись, я увидел на фоне темно-синего звездного неба расплывчатый силуэт настолько огромных размеров, что он закрывал собой почти весь оконный проем. Я стремительно рванулся к своему боевому топору, но неизвестный оказался проворнее. Прежде, чем я успел встать, он длинным прыжком покрыл разделявшее нас расстояние, затем мою шею обхватили и со страшной силой сжали грубые пальцы. В темноте я не мог разглядеть ничего, кроме пылающих прямо передо мной багровых глаз на продолговатом черепе. В ноздри мне ударил резкий звериный запах.

Я схватил за запястье огромную лапу — она была волосатой, как у обезьяны, все перевитая буграми железных мышц. И в этот момент другой рукой мне удалось нащупать топор — я поднял его и, уворачиваясь от смертельного захвата великана, одним ударом раскроил ему череп.

Захват на моей шее ослабел, и тело нападавшего безжизненно скатилось на пол. С трудом переведя дыхание, я вскочил на ноги и, найдя огниво, кремень и трут, зажег свечу. Передо мной лежал нечеловек.

Фигура монстра была похожей на человеческую, но значительно более крупной, мощной и полностью заросшей волосами. Когти были как у хищного зверя, длинные и острые, а череп своим скошенным подбородком и низким лбом напоминал обезьяний. Это был чакан — одно из чудовищ, нечто среднее между обезьяной и человеком, обитающих в пиктских лесах.

В дверь настойчиво застучали, и я услышал встревоженный голос Хакона, спрашивающий, что случилось. Я отпер дверь, и мой новый товарищ с боевым топором в руке ворвался в комнату. При виде лежавшего на полу монстра он присвистнул от изумления.

— Это же чакан! — воскликнул он взволнованно. — Я никогда не видел их в наших краях, только далеко на западе. Эти твари невероятно опасны! А что это у него в лапе?

Я взглянул, и по коже у меня пробежал мороз — в намертво сжатых когтях чудовища была моя узкая, похожая на ленту оружейная перевязь. Видимо, чакан собирался использовать ее как удавку. В моей памяти тотчас всплыли слова Валериана. Судя по всему, вспомнил о них и Хакон.

— Я слышал, что шаманы пиктов умеют укрощать этих чудовищ и потом, как собак, натравливать на своих врагов, — задумчиво произнес он. — Но как это удалось сделать Валериану?

— Откуда мне знать? — пробормотал я. — Мы даже не может быть уверены, имеет ли он к этому отношение. Хотя кто еще мог дать чакану мою перевязь? Так что, по-моему, сейчас самое время проверить, как обстоят дела в тюрьме.

Хакон разбудил своих людей, и мы не мешкая направились к окраине города. Перед хижиной, что служила тюрьмой, нашим глазам открылась страшная картина — человек, которого оставили охранять Валериана, лежал с перерезанным горлом перед открытой дверью камеры сбежавшего нобиля.

Из соседней камеры на нас глядели безумные глаза сидящего там пьяницы

— впрочем, было видно, что он уже успел протрезветь.

— Ушел, — проговорил он, запинаясь, — он просто взял и ушел! Вот как все было: посреди ночи меня разбудили чьи-то голоса, я посмотрел в окошко и увидел, что рядом с охранником стоит какая-то женщина. Дозорный велел ей убираться, на что она дерзко рассмеялась и взглянула ему прямо в лицо. О, Митра! Мне показалось, что воин моментально сошел с ума! Уставившись перед собой, он застыл на месте, а женщина вытащила у него из-за пояса кинжал и одним движением перерезала глотку! А потом нагнулась, достала ключи и отперла дверь камеры. Валериан вышел оттуда, торжествующе улыбаясь, поцеловал женщин, после чего они принялись о чем-то шептаться. Только теперь, в тенях за спиной этой ведьмы, я различил какую-то огромную безобразную фигуру. К свету фонаря над дверью великан не приближался, и я так и не понял, кто он.

Издав судорожный всхлип, пьяница продолжал:

— А потом я услышал, как ведьма сказала, что лучше избавиться и от этого бурдюка с вином — она говорила про меня. Я чуть сам не умер со страха, но Валериан, видно, торопился, и возразил, что делать этого не стоит — я все равно, мол, в стельку пьян и дрыхну без задних ног. Так что они ушли, но я еще успел разобрать, как Валериан сказал, что он должен поскорее послать кое-куда своего слугу, а потом она все вместе отправятся к хижине у Рысьей реки, где дожидаются его люди. Лорд добавил, что туда же придет и шаман Тейанога, после чего они направятся к границе, встретят пиктов, вернутся сюда — и вот тут-то они повеселятся!

Лицо Хакона побелело.

— Ты знаешь, кто была эта женщина? — спросил я.

— Наложница Валериана, само собой! Ее отец был пиктом из племени Соколов, а мать — лигурийка. Пикты называют ее Колдуньей из Скандаги. О ней болтали у нас много невероятных вещей, но я никогда ее раньше не видел и не очень-то верил этим россказням. Похоже, зря!

— А Тейанога? — продолжал я. — Клянусь копытами Нергала, я точно видел, как он свалился замертво, а моя стрела торчала у него прямо из сердца! Значит, они все же собираются напасть на Шохиру! как мы можем им помешать?

— Мы должны успеть к Рысьей реке и перебить их там, — решительно сказал Хакон. — если пикты перейдут границу, мы позавидуем тем, кто попал уже на Серые Равнины! Но нам придется рассчитывать только на свои силы — ни из города, ни из крепости нельзя забирать людей. Сколько бы их ни было

— там, на берегу — нам придется справляться самим… И хорошо хоть, — добавил он, — что мерзавцы не догадываются, что нам известны их планы!

Мы выпустили из камеры полностью протрезвевшего пьяницу и отправили его в крепость сообщить о случившемся, после чего немедленно двинулись в путь. На бархатном ночном небе мерцали звезды, вокруг было тихо и спокойно, но на западе, как затаившийся зверь, поднимался темный и мрачный лес пиктов, смертельно опасный для каждого осмелившегося войти в него чужака.

Углубившись в заросли, мы шли след в след друг за другом, стараясь не производить ни малейшего шума и держа наготове боевые топоры. Впереди нашего маленького отряда шел Хакон.

По вьющейся между приземистыми дубами тропе мы достигли неглубокой травянистой низины, цели нашего пути. На речном берегу стояла та самая хижина, и сквозь неплотно прикрытые ставни одного из окон пробивался слабый свет.

Наш командир сделал знак своим людям оставаться на месте, а мы с ним подкрались поближе к хижине. Разумеется, Валериан не забыл выставить дозорного, но он, на наше счастье, был настолько невнимателен, что снять его не представляло большого труда. Затем мы подошли к окну и заглянули внутрь в щель между ставнями.

В хижине находились владетельный Валериан, глаза которого по-прежнему горели мрачным безумным огнем, и девушка, поразившая меня своей дикой красотой. На ней не было никакой одежды, кроме узкой набедренной повязки и украшенных бисером мягких мокасин, а также многочисленных ожерелий. Ее черные густые волосы перехватывал обруч тонкой работы, блестевший чистым золотом.