афинского гения!
Подробности договора я не имею права обсуждать. Они были засекречены четырнадцать лет назад, когда переговоры только начинались, и хранятся в тайне до сих пор, хотя мирный договор действует уже три года, с момента столь своевременной кончины Кимона на Кипре. Могу сказать, что обе стороны согласились сохранять свои сферы влияния. Персия не будет вмешиваться в события на Эгейском море. Афины не будут вмешиваться в дела Малой Азии. Вопреки легенде никакого подписанного или скрепленного печатью договора не существует, потому что Великий Царь может договариваться лишь с равными. А поскольку он царь царей, то равных ему нет, и он только выражает согласие на договор. Битва в устье Эвримедонта настроила персов против греков, и переговоры поэтому велись тайно. Только Великий Царь, царица-мать и я знаем детали этого договора.
В конце концов, когда Кимон умер и к власти твердо пришел стратег Перикл, обе стороны заключили соглашение и меня как вещественный символ нашего превосходного мирного договора послали в Афины. Надеюсь, мир просуществует дольше, чем символ, который не намеревается провести еще одну зиму в этом жутком городе, в этом продуваемом доме, в этом беспорядочном государстве.
Тебе предстоит похоронить мои останки, Демокрит. Я хочу поскорее вернуться к первичному единству. Любопытная оговорка! Я процитировал Учителя Ли. Конечно, я имел в виду не первичное единство, а хотел сказать — к Мудрому Господу, из которого наш дух выходит и к которому, очистившись от Лжи, возвратится в конце времени долгого владычества.
Чтобы тебя потешить, Демокрит, замечу, что во время моей последней аудиенции у царицы-матери меня восхитил и очаровал двадцатидвухлетний евнух Артоксар. Он очень помог нам при подготовке деталей договора. Если правда, что Аместрис нравится его ущербная любовь, я хвалю ее вкус. Артоксар не только умен, но и красив. Говорят также про его роман с Аполлонидом, любовником Амистис. Боюсь, когда-нибудь эти дамы столкнутся. Когда это произойдет, я в первый и последний раз возблагодарю судьбу, что нахожусь в Афинах.
КНИГА IX
ПЕРИКЛОВ МИР
1
Прошлой ночью стратег Перикл праздновал третий год моего посольства, устроив в доме Аспазии вечеринку с музыкой. Как и все, касающееся мало кому известного и еще менее славного посольства, вечеринка проводилась в относительной тайне и в последнюю минуту. Незадолго до заката, когда я уже собрался лечь спать, явился Демокрит с сообщением, что стратег хочет меня видеть. Мы поспешили через весь город, закрывая лица плащами, чтобы консерваторы не узнали, что представитель Великого Царя сговаривается с Периклом поработить Афины.
В начале ведущего к дому Аспазии переулка — нельзя назвать это улицей — стояли два скифа-охранника. Они спросили Демокрита, по какому мы делу. Он назвал им какой-то пароль, и нас пропустили.
Я совершенно взмок. Летом здесь так же жарко, как зимой холодно. В общем, климат почти такой же скверный, как в Сузах, если это возможно. Впрочем, теперь я стал необычайно восприимчив к жаре и холоду. Короче, придя к Аспазии, я обливался потом.
Демокрит говорит, что обстановка там очень изысканна. Но откуда тебе знать? Несмотря на все богатство твоего деда, дом в Абдере, где ты воспитывался, весьма неказист, если не сказать большего. Из всех окрестных домов лишь дом Каллия представляется одновременно и удобным, и роскошным. Я чувствую, что ковры лежат на каменном полу, а на жаровнях курится ароматическое дерево.
В дом Аспазии входишь по длинному, узкому, низкому коридору, ведущему в маленький дворик. Справа от дворика под портиком устроен приемный зал, не больше комнаты, где мы сидим сейчас, пытаясь скрыться от палящего солнца.
Я сразу понял, что нахожусь в доме милетской дамы.
Воздух был напитан дорогими духами, а музыканты играли так тихо, что приходилось прислушиваться. Это редкость в Афинах, где граждане столь немузыкальны, что когда ходят на концерты, то напряженно вслушиваются в каждую ноту, пытаясь выяснить, от какой из них нужно получать удовольствие. Ионийцы из Малой Азии не таковы. Они считают музыку дополнением к беседе, пище, даже плотской любви. Музыка для них — часть воздуха, которым они дышат, а не математическое уравнение, чтобы Пифагор его решил.
В комнате, куда мы пришли, собралась, наверное, дюжина людей. Демокрит говорит, что гостей было десять, а также множество рабов из Сард. Рабы занимались музыкой и столом. Меня приветствовал Эвангелос, управляющий Перикла. Хотя эта важная фигура обычно в деревне присматривает за фермами стратега — и двумя законными сыновьями, — последнюю неделю он вместе с остальными афинянами праздновал трофей победы: народное собрание проголосовало за Перикла. Предлогом для трофея стало возвращение Эвбеи, но на самом деле его устроили в честь хитрости, с помощью которой Перикл прошлой зимой одолел спартанского царя, когда спартанское войско захватило Аттику и афиняне спрятались за своими длинными стенами.
Когда из спартанской штаб-квартиры в Элевсине пришло требование сдаться, собрание чуть было не поддалось соблазну так и сделать. В конце концов, спартанское войско самое сильное в Греции, зачем же сопротивляться? Афины господствуют на море, а не на суше. Но Перикл не собирался ничего отдавать. Он тайно встретился со спартанским царем, лупоглазым подростком, никогда раньше не бывавшим дальше Пелопоннеса. Зная неопытность молодого царя, подозрительные спартанские старейшины приставили к нему специального советника, чтобы тот не спускал глаз со своего подопечного. Но, как позже заметил Перикл, такая предосторожность всего лишь удвоила цену. Малолетний царь получил три золотых таланта, оставленных для него в Дельфах, а советник — ушлый политик — семь золотых талантов на месте. Когда царь и советник были куплены, спартанское войско убралось восвояси. Малолетнего царя старейшины потом оштрафовали на огромную сумму, а советник бежал в Сицилию, где, предположительно, наслаждается богатством по сей день.
— Единственная трудность, — говорил Перикл на вечеринке, — как объяснить эти расходы собранию.
Совет Аспазии отличался прямотой:
— Когда представишь свои счета, просто укажи: десять талантов — на необходимые расходы.
Предчувствую, именно так Перикл и поступит. Все равно все знают, что спартанцев купили. Когда я сделал Периклу комплимент, как дешево Афинам обошелся мир, он мрачно ответил:
— Я купил не мир. Я купил время.
Но мой рассказ стал сумбурным.
Хотя, когда мы пришли, Перикла не было, Аспазия более чем восполнила его отсутствие. У нее прелестный голосок, она очень нежно исполняет милетские песни, читает стихи лучше всех, кого я слышал. Конечно же, я не представляю языка прекраснее, чем правильный ионический диалект. Да, Демокрит, даже прекраснее персидского.
— Я хотела встретиться с вами