Читать интересную книгу Толкование на книги Нового Завета - Феофилакт Болгарский

Здесь яснее обнаруживает увещательный тон речи. Образом перстного называет дела порочные, а образом небесного — дела добрые. Посему как прежде мы жили в злобе, как сыны перстного и мудрствующие земное, так теперь должны жить в добродетели, чтобы сохранить образ и подобие небесного. Образ перстного состоит в следующем: прах ты, и в прах возвратишься (Быт. 3:19), а образ небесного — в воскресении из мертвых и нетлении. Посему, если то, что говорится о воскресении, должно понимать не об образе жизни, то и слова: будем носить и образ небесного должно понимать или писать как указание будущего события, то есть что мы облечемся.

Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия.

Поскольку сказал: образ перстного, то как бы в объяснение его говорит, что образ перстного суть плоть и кровь, то есть дела плотские и свойственные тучности тела, которые не могут наследовать Царствия Божия.

И тление не наследует нетления.

То есть злоба, растлевающая благородство души, не может наследовать оной славы и нетленных благ. Можешь принимать и так, что все это сказано не об образе жизни, но о воскресении. Например, слова плоть и кровь значат: в будущем веке будет наслаждаться царством не нынешнее тело, состоящее из плоти и крови. Ибо там нет пищи и питья, которыми питается нынешнее тело. И тление, то есть тленное тело не наследует нетленного. Посему необходимо нашему телу сделаться духовным и нетленным. Впрочем, знай, что Златоуст принимал эти слова апостола за увещание к лучшей жизни.

Говорю вам тайну.

Опять возвращается к учению о воскресении и говорит, что намерен сказать им нечто страшное и сокровенное. Сим же оказывает и большое к ним уважение, коль скоро сообщает им тайны.

Не все мы умрем, но все изменимся.

Хотя, говорит, не все умрут, однако изменятся все, то есть и те, которые не умрут, облекутся в нетление. Итак, когда будешь умирать, не бойся того, что не воскреснешь. Ибо вот, я говорю тебе, что некоторые не умрут, и одного этого им недостаточно для оного воскресения, если они не изменятся, и таким образом не перейдут в бессмертие из той смертности тел, какую они имеют. Посему как для них не полезно не умирать, так для нас не вредно умирать. Ибо и для них изменение служит смертью, потому что в них умирает тление, изменяющееся в нетление.

Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе.

В кратчайшее и неуловимое время, в какое можно только смежить ресницы, совершится столько и таких дел. Это весьма чудно. Ибо должно удивляться не только тому, что воскреснут сгнившие тела, и тому, что каждый получит свое собственное, но и тому, что все это совершится так быстро, что нельзя и выразить. Слова при последней трубе некоторые понимали о той, о которой написано в Откровении (глава 8, 9 и 10) евангелиста Иоанна. Он говорил, что есть семь труб, первые из них производят поражение людей, ибо не все вместе умирают, но по частям, и это, говорит, по устроению Божию, дабы остающиеся, видя первых погибающими, сами раскаялись. А последняя труба произведет воскресение и изменение уже воскресших, вскоре, в мгновение ока.

Ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными.

Дабы кто не усомнился, как так дела совершатся в мгновение ока, подтверждает достоверность своего слова силой Бога, творящего оные: и говорит, что вострубит, и сделается; подобно сему: Он сказал — и сделалось (Пс. 32:9). Ибо труба означает не что иное, как повеление и мановение Божие, предшествующее всему.

А мы изменимся.

Говорит это не о самом себе, но о тех, которые тогда будут в живых.

Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие.

Дабы кто-нибудь, услышав, что плоть и кровь не наследуют Царствия Божия и что мертвые воскреснут нетленными, не подумал, что тела не воскреснут, так как ныне они состоят из плоти и крови, прибавляет, что тела воскреснут, не такие, которые суть плоть и кровь, а преображенные в нетление. Заметь сии слова против тех, которые говорят, что воскреснут тела не те же самые, но иные; ибо тленному, говорит, сему и смертному сему; не иному, а указательно говорит: сему. Посему тело останется то же самое (ибо оно есть то, что облекается), но смертность и тленность уничтожается, так как оно облечется в нетление и бессмертие. Между смертью и тлением есть разность: слово «смерть» употребляется только о существах одушевленных, а «тление» и о неодушевленных. У нас же есть нечто подобное неодушевленному, например, волосы, ногти, но и эти предметы облекутся в нетление.

Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою.

Когда это сбудется, тогда исполнится написанное пророком Осией (13:14). Поскольку сказал нечто изумительное, то в истине слов удостоверяет свидетельством Писания. Победою (εις νίκος в победу), то есть окончательно, так что побежденная уничтожится, и не остается ей и надежды на то, чтобы когда-нибудь впоследствии возыметь силу.

Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?

Как бы увидев это совершившимся на деле, воодушевляется, издает победный клич и торжествует, как бы наступая на поверженную смерть и попирая ее. Между адом и смертью можешь найти некоторое различие, именно: ад содержит души, а смерть — тела; ибо души бессмертны.

Жало же смерти — грех.

Ибо чрез него она получила силу, пользуясь им как бы оружием каким и жалом. Ибо как сам скорпион есть небольшое животное, а в жале имеет силу, так и смерть получила силу чрез грех, а иначе она была бы недейственна. Это видно и на примере Самого Господа, так как смерть не нашла в Нем греха, то и осталась без действия над Ним.

А сила греха — закон.

Почему? Потому что, когда не было закона, мы грешили по незнанию, и подлежали не такому строгому осуждению, а когда закон обнаружил грех, он подверг нас большому осуждению, так как мы знаем и грешим, и сделал его сильным, не по естеству его, но по причине беспечности нашей, так как мы не воспользовались, как следовало, законом, как лекарством, о чем пространнее и больше сказано в Послании к Римлянам. Итак, человек, не сомневайся в воскресении. Ты видишь, что и грех, который был оружием смерти, разрушен, и закон, который случайно стал силой греха, упразднен. Когда смерть обезоружена, очевидно, она уже не имеет силы.

Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!

Подвизался Господь Иисус, а нам дана победа, не по заслугам, не по долгу, но по благодати и человеколюбию Бога Отца, Который сделал нас победителями чрез подвиг Своего Сына.

Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем.

Поскольку, говорит, вы узнали, что будет воскресение и воздаяние добрым и злым, то будьте тверды; ибо они колебались в учении о воскресении. Поскольку же они и не радели о жизни доброй, из-за того, что будто не будет воскресения; то говорит: всегда преуспевайте в деле Господнем; не только делайте оное, но и творите его во изобилие. Дело же Господне, то, которое любит Господь и которого Он требует от нас, есть добродетель.

Зная, что труд ваш не тщетен пред Господом.

То есть надейтесь, что будет воскресение, И вы ничего не потеряете из ваших трудов. Ибо прежде вы не радели о добродетели потому, что верили воскресению и потому не хотели трудиться напрасно, но теперь вы знаете что никакой ваш труд не останется напрасным. Пред Господом (εν Κυρίω) значит или труд ваш, который «в Господе», то есть на который вы имели помощь свыше, так как он обращен на дела богоугодные; или «у Господа» не останется труд ваш напрасным, но вы получите от Него воздаяние.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

При сборе же (περί δε της λογίας) для святых поступайте так, как я установил (διέταξα) в церквах Галатийских.

Окончив догматическое учение, перешел к главе добродетелей — милостыне. Милостыней называют сбор для того, чтобы облегчить дело в самом его начале. Ибо что было собираемо от многих, то для каждого было легко. Потом побуждает их к соревнованию, повествуя о том, что совершено было другими, как, говорит, сделали галаты. Не сказал: я предложил, но: установил, — что означает большую власть, — дабы ты знал, что это — установление царское, и не пренебрегал этим делом.