Бобби мгновенно занервничала. Насколько она могла вспомнить, Грейс впервые назвала ее по имени вместо обычного Блобби.
— Да, конечно. — Бобби поправила очки на носу и незаметно огляделась, чтобы убедиться, что у них были свидетели. Свидетелей не было. Коридор перед обеденной залой был пуст — слышался только лязг подносов и тарелок, эхом разносившийся по холлу.
Грейс уставилась на нее безупречно подведенными глазами и произнесла тихим серьезным голосом:
— Послушай. Я знаю, что сегодня ты покидала территорию. Элоди Минчин сказала, что видела тебя в автобусе с Кейном.
— Грейс, я могу объяснить …
— На самом деле в этом нет необходимости, — ответила Грейс сладким голосом. — Знаю, моя обязанность как старосты сообщать о таких вещах доктору Прайс, но, Боже мой, мы же друзья. Неужели ты считаешь меня таким монстром?
Бобби потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы не рассмеяться, не удивиться или не дать честный ответ. С каких пор они вообще стали друзьями?
— Все не так, как выглядит со стороны.
Грейс улыбнулась, но возможно ее лицо физически было не способно выражать теплоту. Уголки ее губ приподнялись вверх, но глаза оставались холодными.
— Я хотела поговорить с тобой, поскольку была обеспокоена, вот и все.
— Обеспокоена?
— Да. Ты должна знать, что Кейн Трумэн — абсолютный игрок. — Ну вот. Приехали. Это было очаровательно. То, что Грейс не угрожала просто физической или эмоциональной расправой означало, что впервые она не только признала ее существование, но и увидела в ней соперницу. Это была территория, близкая к вражеской, но совершенно лишенная смысла. Грейс можно было сильно не стараться, учитывая, насколько далеко вверху в пищевой цепочке она находилась — тигр, тихо воркующий с маленькой кошечкой.
— Правда? — Бобби решила подыграть. — Он вроде бы ничего?
— Ох, Бобби, они все вроде бы ничего в начале. Так они добиваются того, чего хотят.
— Верно.
Грейс убедительно кивнула. Слишком убедительно.
— Мне просто не хочется видеть, как ты унизишь себя.
— Унижу себя?
— Парни как Кейн… Вероятно, он заключает пари или что-то такое. Они смотрят на нас — леди Пайпер Холла, как на трофей, чтобы хвастаться этим в Рэдли. Просто не доставляй ему удовольствия, ладно? — Вопрос прозвучал больше как приказ.
Бобби почти лишилась дара речи. Это была словесная форма кислотной атаки.
— Э-э… спасибо, наверное.
— Пожалуйста. Нам, девушкам, нужно держаться вместе, не так ли? — Грейс сверкнула акульим оскалом. — Давай закрепим это объятиями. — Она схватила ее, хотя Бобби демонстративно оставила свои руки болтаться по бокам.
— Мне нужно идти ужинать, — пробормотала Бобби, отстраняясь. Как будто мало ей было причин для беспокойства.
Прайс, Грейс и мертвая девушка.
Глава 17
Аппорт[15]
В конце концов, свист и сопение, издаваемые Наей на соседней кровати, убаюкали Бобби. В этот раз она почти надеялась на сон, пытаясь найти еще одну подсказку из прошлого Мэри. Но сегодня снились лишь фрагменты, части лоскутного одеяла разошлись.
Сначала она была в малом театре — большом холодном зале. Его было легко узнать по затхлому запаху и так же, как и сейчас, висевшему перед сценой драпированному бархатному занавесу. Зал был пуст, весь свет выключен. Бобби села за старенькое пианино, похожее на то, которым они пользовались на репетициях хора — рояль выкатывали лишь во время выступлений для родителей. Ее пальцы нерешительно повисли над клавишами. Она почувствовала, что была не одна. Прежде, чем она его увидела, до нее донесся аромат чистоты и мыла с едва заметной примесью дубового одеколона. Он был мужским и пьянящим — именно таким, каким она запомнила с их первой встречи в библиотеке. Красивый учитель. Облокотившись о край пианино, он наблюдал за ее игрой.
— Вы прекрасно играете, — сказал он. — Но позвольте мне показать вам.
Бобби начала подниматься с вращающегося табурета.
— Нет, прошу вас, не вставайте. Следите за моими руками. — Он слегка подвинул ее и сел рядом. Его бедро прижалось к ее бедру, его плечо — к ее. Он был таким теплым, что ей казалось, что рядом с ним она должна ощущаться ледяной глыбой. Он виртуозно исполнил аккорды, его пальцы плыли над клавишами свободным потоком. — Теперь попробуйте вы.
Она попыталась повторить, но неуклюжие и вялые, словно сосиски, пальцы не слушались и произведенные ею ноты прозвучали вымученно и жалко.
— Вот так. — Он взял ее кисть и правильно расставил пальцы на клавишах. — Видите?
Она действительно видела. На сей раз звуки слились в гармонии. Отпустив ее руку, он положил свою ладонь на ее колено. Она ничего не сделала, чтобы убрать ее. Прикосновение было восхитительным, ей не хотелось терять его ни на секунду. Она почувствовала, как щеки загорелись, а в груди запылало так, словно в глубине души извергся вулкан.
Снились и другие события, но слишком мимолетные, чтобы Бобби могла их запомнить — фрагменты цветов и звуков. Следующее, что она увидела четко, была замерзшая игровая площадка. С навеса, окружавшего внутренний дворик, свисали сосульки, заснеженные дорожки были посыпаны оранжевым песком. Каким-то образом, вопреки гравитации, легкие как тальк снежинки кружились в трогательном танце, пока девушки носились взад и вперед, кидаясь снежками или скатывая снежные комья. Бобби едва их замечала.
На другой стороне игровой площадки, обхватив дымящуюся кружку чая облаченными в перчатки пальцами, стоял ее учитель. Дуя на свою чашку, он не сводил с нее глаз. Она, как обычно, в одиночестве сидела на скамейке и куталась в свое зимнее пальто. В разгар бури они видели только друг друга.
Их маленький секрет.
Никогда прежде она не чувствовала себя такой особенной.
Бобби почувствовала, как образы сдуло, словно дым. Она вздрогнула и проснулась, ощутив рядом с собой тело. Пружины матраса заскрипели, когда Ная, по всей видимости напуганная своим собственным сном, забралась к ней в кровать.
— Ная, ты в порядке? — откашливаясь, прохрипела Бобби.
С кровати напротив раздался шепот. Даже в сером мраке комнаты Бобби увидела, как Ная повернулась к ней спиной.
Тогда кто же в моей постели?
Бобби отпрянула, поджав колени к груди. Она вжалась телом в угол между стеной и кроватью. Окончательно проснувшись и широко распахнув глаза, она осмелилась сесть и посмотреть. Под одеялом кто-то был — голова образовывала палатку над силуэтом хрупкого человеческого тела.
— Ная! — Бобби закричала, но слова застряли у нее в горле. Она прижала колени к груди, не желая, чтобы открытые участки кожи ног касались незваного гостя. — Ная! — повторила она, но подруга даже не пошевелилась, только что-то бормотала во сне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});