Читать интересную книгу Синдром самозванца - Виктор Че

Паше вынесли приговор, на работе уже все знали. Дело ведь освещалось в прессе, будь она неладна. Извините, Диана, не в ваш адрес, конечно. В принципе. Ну вот, все знали. И понимали, что меня уволить нельзя, я единственная кормилица троих несовершеннолетних, практически мать-одиночка. Если бы меня уволили, то я могла пойти в СМИ и рассказать об этом. В какой-то мере пресса меня защитила, так что пусть живут. Руководство, конечно, было недовольно и намекало мне на… кхм… варианты. Я сказала, что готова их рассматривать только ультимативно. Гоните — разберемся. Никто не стал. Сейчас уже, конечно, все забыли и всем плевать. Только новеньким говорят, что вот Кира Отлучная, у нее муж — маньяк.

— Вы не развелись?

— С какой стати? Паша невиновен. Не он убийца.

— А кто? — спросил я.

Кира замерла. Да-да, вопрос непростой, но вы, Кира, сами ведь это сказали. Если построить фразу так, что «не он убийца», то резонен вопрос — если не он, то кто? Когда не знаешь, говоришь: «он не убийца», подразумевая: он не убийца, а хороший человек.

— Откуда мне знать? — спросила она.

— Ну вот и мы не знаем. И как же быть? Как освободить Павла? — спросил я.

Кира свела брови.

— Вы хотите сказать, что это я должна вам сказать, кто убил тех стюардесс?

— Если знаете — конечно, должны, — ответил я. — Мы же одно дело делаем. Или нет?

— Но я не знаю.

— Вы помните, как Павел рассказывал вам про совместное проживание с Тумановым в Лос-Анджелесе? Вы не подумали, что у Павла с Романом были отношения? — спросил я.

Вопрос провокационный, и реакция на него мне очень не понравилась. Кира засмеялась, да так ярко и громко, что аж пришлось голову кверху задрать, чтобы высмеять весь абсурд этой ситуации. Кира как будто опасалась, что, отреагируй она натурально, никто не поверит.

— Кто? Паша с Ромой? Ну вы даете! Нет конечно. Не было у них никаких отношений. Они действительно жили в одном номере, это их авиакомпания поселила вместе. Так бывает, какой-то сбой.

— Почему же Павел это отрицает?

— Потому что Паша не считает нужным что-то доказывать. Он невиновен. Доказывать должны прокуроры, а не он. Это его позиция, и я его за это уважаю.

Она не врет, глаза по горизонтали влево. Обращается к аудиальной памяти, значит, на эту тему был разговор с Павлом. Так, нет, стоп, остановись. Нельзя только по глазам делать выводы. Это дополнительная информация, а не стопроцентный факт. Только в сериале «Обмани меня» разговор со свидетелем происходит в стерильной обстановке, где ему просто некуда смотреть и глазодвигательные реакции чистые и непорочные. В обычной жизни человек может посмотреть вправо не потому, что врет, а потому, что там кошка сблевала шерсть или молоко из кастрюли побежало.

— Было бы намного проще, если бы Павел объяснил ситуацию, — возразил я.

— Ну не будет он этого делать, — ответила Кира с нажимом.

— И это странно, Кира. Кажется, что ему просто нечего сказать, понимаете? Так это воспринял суд.

— Вот ваша задача как раз доказать, что все не так!

— Моя задача — составить профиль преступника и доказать, что Павел под него не подходит, — ответил я. — А пока все, что у меня есть на руках, свидетельствует об обратном. Он идеально вписывается.

— Не может быть.

— Но это так.

Взгляд у Киры стал настороженным. Она взяла чашку, налила в нее чай и поставила перед собой.

Я, конечно, лгал. Уже было ясно, что Павел не убийца. Но об убийствах он знал. И мне нужно было понять, почему он не пошел в полицию, почему позволил себя оговорить и сел в тюрьму. Почему он покрывает преступника?

Диана принялась тереть пятно на рубашке, я предпочел на это не смотреть. Но краем глаза заметил, что в кармане рубашки у Дианы лежит телефон. Странно, она обычно его держит в руках, не выпуская ни на мгновение.

— Давайте ваши вопросы, — сказала Кира.

Диана оставила рубашку в покое и включила диктофон.

У меня не создалось ощущения, что Павел Отлучный — идеальный семьянин, как заявляли Кира и другие свидетели со стороны защиты в уголовном процессе. Кира, конечно, пыталась его таковым представить, однако дьявол, как всегда, напортачил с деталями.

В их семье «плохим полицейским» была именно Кира, а это значит, что на ее плечах лежало бремя непростых решений, вроде лишить Илону всего компьютерного имущества, чтобы она впредь думала, чем рискует, когда не отвечает на уроках в школе. При этом ответственность за домашку тоже была на Кире, поскольку график Павла не способствовал привитию дисциплины ребенку. Получается, что в глобальных вопросах отец присутствовал как символ власти, фактическим же правителем была и остается Кира.

В отношении малышей — она же. Ну, понятное дело, отводят в сад и школу няни, забирают тоже. Но контролировать-то процесс мог бы и Павел. И снова — нет, поскольку его график не предполагал надежности. Он мог лететь в то время, когда нужно было проследить за детьми.

Зато Паша занимался платежами. Потому что эту часть общих обязанностей можно выполнять с любым графиком. Он погашал все счета, вел семейный бюджет, выбивал скидки и льготы. Он же занимался формированием семейного фонда — накопления и имущество. Зарегистрировался на фондовой бирже, получил статус квалифицированного инвестора, подбирал акции, облигации, вкладывал в них выделенные деньги и контролировал, чтобы фонд рос и пополнялся за счет дивидендов и купонов. У них была еще одна квартира — сдачей ее внаем также занимался Павел.

Не реже одного раза в месяц детей куда-то нужно было выводить: зоопарки, театры, цирки. Делал это Паша, причем с большим удовольствием.

Вот примерно про походы в зоопарк на суде и говорили. Показывали фотографии, где Павел с младшей дочерью на шее стоит возле жирафа, а рядом Илонка и ее средняя сестра тянут отца за края футболки в разные стороны. Идеальный семьянин!

Кира настолько подробно и тщательно описывала эту часть жизни мужа, что мне стало даже как-то неудобно. Она словно оправдывалась за то, что Павел в чужих глазах выглядит не таким уж превосходным отцом и мужем, каким она сама его видит.

— У Павла бывали депрессии? — спросил я.

— Нет, никогда, — ответила Кира. — Он никогда не падал духом. Не ныл, что все плохо и жизнь кончилась. Даже когда у нас были проблемы с беременностью — второй дочерью, — Паша был бодр, оптимистичен и говорил мне каждый день, что ничего страшного не произойдет, даже если у нас родится дочь-инвалид.