Не то чтобы особо надеялась на ответ.
Лютый приподнял бровь, так, будто бы интересовался, какое ей до этого дело? Да так при этом посмотрел… У нее дрожь по позвоночнику прошла, хотя, казалось бы, ничего в этих глазах и не было. А на нее словно тени какие-то хлынули, холодные, льдистые, ледяные. Как порыв осеннего ветра обрушивается на голову, едва последнее солнце прячется за тучу. И никакого уюта в помине уже не осталось.
Наверное, правильно он намекал этим своим взглядом, и лучше бы она вняла. Мало ли, может он убивает всех, кому это имя известно. Что она, в конце концов, знает о правилах киллеров?
– Ладно, забудь, – тут же попыталась исправиться Инга. – Просто не привыкла не знать человека, с которым сплю. Называть какой-то кличкой… Для меня это не характерно, и как-то дико…
Он чуть не рассмеялся. То есть, на лице Лютого ничего не поменялось, но Инга с кем угодно поспорила бы, что как-то умудрилась рассмешить его своими словами про сон. И взгляд совсем другим стал. Тени опять куда-то спрятались.
– Ну, не сплю, – вдруг спохватилась она, а то они ведь и правда только что вместе спали. А она в другом смысле. – Я имею в виду…
Она даже одну руку вскинула, растерянно взмахнув, чтобы точнее объяснить, что вообще дернуло ее про имя ляпнуть.
– Я понял, – вдруг тихо проговорил Лютый, нарушив сомнительную прелесть ее утреннего монолога.
Голос его был тихим и сдержанным. И сиплым. У Инги в голове даже появилась идея, может это что-то вирусное, что он сипит все то время, которое она его знает? И она вот, заразилась. Тоже хрипеть стала.
Но уже больше ничего не спрашивала. Сжалась в своем коконе из простыни и покрывала, и настороженно ждала, что он дальше сделает. Накажет за глупое любопытство или нет? Каждой клеточкой тела, кажется, замерла, ощущая тепло его пальцев, которые после ее маневров в постели теперь лежали на затылке Инги.
Но он не сделал ничего подобного. Перенес весь вес своего тела на один локоть, и поднялся с кровати одним четким движением. Даже руку как-то так легко освободил, будто Инга совсем невесомая. И пошел в коридор, ничего не объясняя. А на пороге спальни на секунду застыл:
– Нестор.
Инга замерла.
Он сказал это тихо, без вступлений и объяснений. Не поворачиваясь. Просто имя. Но четко. Пронзительно ясно, хоть и все тем же хриплым голосом. Так, что стало понятно – что-то изменилось. Словно и правда, выжег своим голосом это имя на ее коже. И она переступила какую-то черту, которую Инге, возможно, не стоило даже видеть. А она из-за дурацкого и простого по сути вопроса в один момент оказалась далеко-далеко за ее границей. И сердце отчего-то заглохло на секунду в груди, а потом так застучало, что Инга задохнулась, и резко втянула в себя воздух. Громко. Шумно.
Он не обернулся. Еще долю мгновения простоял на пороге и вышел в коридор. И на какую-то секунду Инга даже пожалела, что спальня – единственная комната, из которой не видно всего остального дома. Она хотела бы лучше понять этого мужчину, которому доверила свою жизнь. И разобраться, как себя вести. А то, может, ей уже все-таки пора к смерти готовиться?
Однако, по всей видимости, убивать ее никто не собирался. Так что Инга поднялась с постели, понимая что, лежи-не лежи, а у организма свои желания и потребности, и достала из-под кровати сумку. Учитывая, что вчерашняя одежда так и осталась в гостиной, ей стоило найти что-то другое, да и просто, после первой за неделю ванной хотелось облачиться в чистое. Обнаружив только обычную хлопковую кофту да леггинсы, Инга понадеялась, что больше не будет мерзнуть. Натянула все, вместе с бельем, заправила кровать и вышла из спальни.
Когда она зашла в общую комнату, которая здесь была и гостиной, и кухней, и столовой, по факту, из-за отсутствия везде дверей, Лютый (… или теперь она может называть его Нестор?) зашел с улицы. Он был мокрым. Совсем. Словно вывернул на себя ведро воды из колодца. Даже джинсы местами пропитались влагой. В руках у него было ведро, полное воды. Инге не хотелось приобщаться к купанию таким образом, потому она отступила на шаг, освобождая дорогу.
Он ее увидел сразу, посмотрел в упор, и за этим движением проследил, и в глаза так как-то глянул, что чувствовалось – все уловил: и мысли, и настроение. Странное настроение, которое будто охватило не только ее саму, но и весь этот дом. Словно сейчас, утром, после такого вечера и всего, что их связало в настолько неординарный союз, на нее вдруг накатила неуверенность и сомнения. И Инга начала присматриваться к нему. К Нестору. Не поздно ли, только? А дом по новой присматривался к ней. Зацепило ли это настроение и самого Лютого, она точно сказать не могла. Вот такой вот странный «треугольник». Зато точно вдруг осознала: любой здравомыслящий человек сказал бы, что она умом тронулась, и мысли в ее голову приходят бредовые. Да и не переиграешь уже ничего. Все решено и она сама оговорила условия.
Моргнув, Инга поняла, что так и стоит у стены, куда отступила, обхватила себя руками, зачем-то, будто бы опять мерзла, и невидящим взглядом следит за Лютым. А он поставил в печь старый чайник, куда налил воды, и что-то перекладывал в пакетах, видимо, инспектируя их запасы еды. Инге стало как-то совсем неудобно. Она же его просила ей помочь выжить, а не нянькой становиться.
– Я сейчас умоюсь и что-то на завтрак придумаю, – предложила она, покинув свою стену и зайдя в кухню.
Нестор обернулся, когда она только тронулась с места, и посмотрел на Ингу через плечо.
– Не с твоими руками.
Опять.
Это снова прозвучало очень окончательно. Инга, в принципе, не привыкла к тому, чтоб не иметь возможности участвовать в обсуждении возникающих вопросов. Потому, видимо, ее это не заставило отступить.
– Я вполне управлюсь с бутербродами и сыром, – без вызова, но твердо возразила она.
Лютый, который уже отвернулся от нее и занялся чем-то на столе, вновь глянул в сторону Инги. Обернулся, теперь уже полностью. И покачал головой, глядя так, что и слов не было нужно – он ей не позволит ничего готовить.
Тяжело он смотрел. Давил этим взглядом. И будто бы даже понять не мог, как это она пытается что-то возразить?
Но Инга не отвела глаза, не отступила назад. Даже не моргнула. Ей было не привыкать к противостоянию характеров, в ее жизни и работе такого случалось предостаточно. Хотя, не могла честно не признать, что с таким непростым и упорным человеком, как этот Нестор, судьба ее еще не сводила.
– Ты не будешь есть бутерброды больше,- резко рыкнул он. – А руки могут опять воспалиться. – Выдал Нестор одну из самых длинных своих фраз с момента возвращения, даже в чем-то удивив Ингу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});