«Энтерпрайз» и «Комус», оставив обследование острова Теркс, находящегося восточнее Кайкосовых островов, направились на север при ветре, который дул слева, и находились теперь у северной части рифа, тянувшегося вокруг самого большого из Кайкосовых островов. Таким образом, военные корабли находились в таком положении, когда могли бы оказаться на пути «Эвенджера» и отрезать его от якорной стоянки, если бы им самим не преграждал дорогу этот риф. При таких обстоятельствах оба английских корабля могли действовать только по одному плану, а именно: обойти риф с юга, чтобы добраться до входа в пролив, где глубина была достаточной для «Энтерпрайза» и он мог последовать за «Эвенджером». Но поскольку проход был узким и к тому же дул южный ветер, то и пиратам уйти оттуда было невозможно. Они оказались в ловушке и единственную надежду видели в том, что со своей прочной и укрытой позиции смогут успешно защищаться от нападения, которое их противник мог предпринять лишь частью своих сил.
Дувший с юга ветер был свеж и, казалось, имел намерение даже усилиться, когда «Комус» и «Энтерпрайз» подняли все паруса и коротким разворотом направились в обход рифа, чтобы выполнить описанный выше план.
С борта «Эвенджера» противник и его перемещения были хорошо видны, и Каину стало ясно, что он оказался перед печальной необходимостью выбирать из двух зол меньшее. То, что на них нападут, он не сомневался. Такая ситуация была бы ему в другое время на руку, чтобы разгромить противника, но сейчас он мыслил по-иному и охотно отдал бы все, чтобы избежать сражения и спокойно, без пролития крови, отделаться от своих бывших товарищей. Не испытывал удовольствия от этой встречи и Франсиско, но ни единым словом не обмолвился об этом капитану, когда они с палубы наблюдали за противником.
Было около девяти утра, и шхуна благополучно миновала почти половину прохода, когда Каин приказал бросить малый якорь и накормить людей завтраком. Франсиско направился в каюту. Он рассказывал Кларе о состоянии дел, когда вошел Каин. Тот упал в кресло и, казалось, погрузился в глубокие и мрачные размышления.
— Что вы намерены делать? — спросил Франсиско.
— Еще не знаю. Не хочу сам решать, Франсиско, — отвечал Каин. — Если бы мне пришлось действовать по своему усмотрению, то я оставил бы шхуну там, где она есть. Здесь противник может напасть на нас только со шлюпок, а такого нападения я не боюсь. Если же мы, напротив, пройдем дальше, то вражеские корабли беспрепятственно последуют за нами по проходу и нападут в бухте. Тогда их преимущество в людях будет подавляющим. С другой стороны, при этом плане и у нас было бы преимущество, поскольку мы смогли бы защищаться как с берега, так и со шхуны, но силы наши ослаблены. Я хочу созвать команду и довести до нее оба плана. Богу известно, что, если бы это было в моих силах, я любой ценой постарался бы избежать сражения.
— Нет никакого другого пути, чтобы уйти? — снова спросил Франсиско.
— Есть. Мы можем бросить шхуну и ближайшей ночью на шлюпках уйти между большим и северным островами так, что противник нас не заметит. Но я не решаюсь предлагать этого, так как люди не захотят слушать. Кроме того, я сомневаюсь, что противник даст нам передышку до следующей ночи. С сегодняшнего утра, а вообще-то уже давно, до того, как мы заметили эти два корабля, я чувствую, что моя судьба решится сегодня еще до захода солнца.
— Что вы имеете в виду?
— Я скажу тебе, Франсиско, — отвечал Каин. — Твоя мать снилась мне всегда накануне важных событий, о которых я с ужасом вспоминаю. И вот она приснилась мне предыдущей ночью. Но на ее лице, которое я так любил и люблю, лежал отпечаток сострадания и скорби, и она печально махнула мне рукой, как бы приглашая меня последовать за ней. Да, слава Богу, она не смотрела больше на меня так, как смотрела все эти годы!
Франсиско ничего не ответил, и Каин снова погрузился в свои мысли. Через некоторое время он встал, вытащил из ящика письменного стола маленький пакет и вручил его Франсиско.
— Храни его у себя, — сказал морской разбойник. — Если со мной случится несчастье, то из него ты узнаешь, кто была твоя мать. Там же указано, как отыскать сокровища, которые я припрятал. Все оставляю тебе, Франсиско. Они добыты нечестным путем, но ты в этом не повинен, и не осталось никого, кто мог бы потребовать их у тебя. Не говори мне пока ничего! После моей кончины ты встретишь друзей, которые скажут тебе то же самое. Я повторяю еще раз: береги этот пакет.
— Мало шансов на то, что он мне пригодится, — отвечал Франсиско, — ведь если я останусь жив, меня будут рассматривать как пирата и обращаться соответствующим образом.
— Нет, нет! Ты сможешь доказать, что не причастен к моим преступлениям!
— Я сомневаюсь в этом. Но пусть будет на все воля Господня!
— Да, пусть будет на то его воля, — печально прошептал Каин. — Месяц назад я не решился бы сказать об этом.
С этими словами капитан повернулся и направился на палубу. Франсиско последовал за ним.
Для принятия решения экипаж шхуны собрался на задней палубе. Команда предпочла поднять якорь и уходить в бухту, считая, что там ей будет легче защищать шхуну.
Пираты подняли якорь и продолжили свой рискованный путь. Бриз усилился, вода бурлила теперь так, что представлявший собой угрозу риф перестал быть виден. Корвет и «Энтерпрайз» не просматривались.
К обеду ветер еще больше усилился, и волны, пенясь, бились о рифы во всех направлениях. На «Эвенджере» снова уменьшили парусность, но все увеличивающаяся от сильного ветра скорость затрудняла продвижение. Поставили штормовой кливер, но и при этом корабль, подгоняемый ветром, словно летел.
Каин стоял на бушприте и подавал команды рулевому. Несколько раз судно днищем цеплялось за скалы, но снова соскальзывало с них. Были сброшены плавучие якоря, использовались все средства, чтобы уменьшить скорость. И только лишь замирание штормовых волн служило им ориентиром и показывало, где они могут избежать ударов о скалы.
— Почему не может провести нас Хокхерст, который хорошо знает этот проход? — проворчал главный боцман, обращаясь к тем, кто стоял поблизости, на передней палубе.
— Вы правы! Сейчас приведем его сюда! — закричали на палубе, и несколько человек бросились вниз. Через минуту они вернулись вместе с Хокхерстом. Он шел, не сопротивляясь. Команда потребовала от него, чтобы он взялся за проводку судна.
— А если я не захочу, тогда что? — пренебрежительно спросил Хокхерст.
— Тогда твое путешествие закончится. Это все! — отвечал главный боцман. — Разве не так, ребята? — продолжал он, обращаясь к команде.