Мы с Тёмой переглянулись, он тайком показал большой палец вверх и улыбнулся.
По дороге я позвонил бабушке и предупредил, что останусь ночевать у Тёмы.
Через пятнадцать минут мы снова были во дворе Славы.
— Слав,без обид. Но один из нас пойдет с тобой. Вдруг ты опять рванешь.
Он спокойно согласился.
Я стоял у беседки и рассматривал свет в окнах, когда от широкого ствола тополя во дворе отделилась темная фигура и приблизилась ко мне.
Из тени на свет выступило лицо Анатолия, который тихо обратился ко мне.
— Добрый вечер. Ну что же. Поздравляю. Ловко ты с ним договорился. Должен заметить, что у тебя талант переговорщика, Максим. Про танк ты серьезно говорил? Или просто развел его, как кролика
— Анатолий. Я чуть не швырнул в вас кирпичом, — я жестом указал на груду кирпичного боя, лежащего неподалеку от беседки,и удивленно продолжил — вы все это время следили за нами? Как вам удалось оставаться незамеченным?
На самом деле, я обнаружил и узнал его уже в яблочных садах, когда мы преследовали Славу, но решил ничего не говорить Тёме и не показывать виду.
— Брось. Чем больше я за тобой наблюдаю, тем более странным ты мне кажешься.
— Это почему еще?
— Ты срисовал меня ещё в садах. Но, как говорят, ни один мускул не дрогнул на лице.
— Жаль. Мне казалось, что вы не заметили.
— У тебя железная выдержка. Где тебя готовили? Ты же еще не служил. Неужели гбшники начали в уже школах себе кадры подбирать? Раньше только в институте, после армии вербовали. Лучших.
— Готовили? Вербовали? Неет, — я улыбался, — мне приятно, что вы меня за спецагента принимаете, но увы. У меня просто крепкая психика и нервная система.
— Кому ты пытаешься лапшу на уши повесить? Ты глазом не моргнул, когда вы в непогоду, попали, когда стрелял из ружья вверх.
— Ну у нас все школьники на уроках НВП стреляют.
— Все, да не все. Ты мне про кружок Юных натуралистов-то не втирай. Ты оружие держал профессионально, разрядил профессионально. Так даже опытные охотники не делают. Только военные, прошедшие загранкомандировки. Не по уставу, но профессионально.
— Вам, показалось.
— Ладно, где танк брать собрался?
— Если он покажет место склада это будет уже не моей проблемой. Думаю, для вашего руководства будет не сложно найти пару железных крестов и вручить их Славе.
— Так и думал, что ты блефовал. Ты неплохо изучил психологию. Я же говорю, чем дальше, тем всё более странно мне наблюдать за тобой. Такое чувство, что ты не тот, за кого ты себя выдаешь. При этом я вижу перед собой восемнадцатилетнего пацана. Нестыковочка.
Интуиция начала активно сигнализировать об опасности. «Внимание! Ты слишком заигрался и потерял контроль над своим поведением».
— Я не буду вас ни в чем переубеждать «дядя» Толя, но мне кажется, что из нас двоих только один человек является не тем, кем он является в действительности. И по-моему, этот человек не я.
Я успокоил внутреннее чувство беспокойства. Лучшая оборона это нападение. В конце концов, это он офицер, дававший воинскую присягу и изменивший ей. Это «одессит» перешел на работу к мафии и, видимо, стал штатным киллером группировки.
Мой союз с ним временный и тактический. Лучше иметь своего человека, пусть даже киллера, в стане врага, чем теряться в догадках и неведении. Он уловил мое настроение и постарался разрядить атмосферу.
— Ну да ладно. Это я так. Делюсь с тобой своими ощущениями.
— Спасибо, прям вы очаровали своей открытостью и добросердечностью. Умеете вызывать доверие.
— Не серчай, мы в одной лодке. Я не забыл. Пока всё идет удачно. Но я не доверяю этому вашему Славе, будьте на чеку. Он может привести в западню. На вот, возьми.
В тени беседки сверкнул черный, вороненый металл ствола ТТ, который мне протянул Анатолий.
— Спасибо, конечно, но я как-нибудь обойдусь. А вы разве не с нами?
Я подавил соблазн взять пистолет. Анатолий скорее всего проверял свои подозрения насчет моих навыков владения огнестрелом.
Давать ему такую фору я не намеревался. Это сегодня мы союзники, а что может быть завтра, кто его знает?
— Я буду вас прикрывать. Если Слава сейчас увидит того, кто его там в горах вырубил, то есть меня, то, к бабке не ходи, он откажется вам показывать склад.
— Согласен, есть такая опасность. Я сам ему пока не доверяю, но по-моему он искренне клюнул на наживку про танк.
— Вот сейчас, ты очень неразумно рассуждаешь. Если ты понимаешь, что у человека может быть двойное дно, то ты всегда обязан держать на уме вариант, что твой противник хороший актер и отлично играет.
— Пока не дойдем до склада — не узнаем.
— Вон они спускаются. Иди с Богом. Почувствуешь неладное прям вырубай его ударом под основание черепа. Не сомневаюсь, что ты умеешь это делать.
В световых окнах подъезда появились две мужские фигуры, спускающиеся по лестнице с четвертого этажа вниз.
Анатолий сделал шаг назад и медленно отступил в тень.
Я увидел, как растворяется в ночи половина лица, освещенная вечерним электрическим светом, падающим из окон.
Теперь его снова не было видно. Совсем.
Через минуту Тёма и Слава стояли у подъезда на улице.
— Ну что? Пошли? — поинтересовался Слава.
— Да, пошли. Далеко идти, Слав? — ответил Тёма вопросом на вопрос.
— Не очень. Нам топать минут двадцать пешком.
— Это что, аж до моря переться?
— Увидите.
Мы вышли из арки и зашагали по засыпающему городу.
— Ты только нас приведи, куда следует, без этих… — Тёма старался подобрать правильное слово
— Без каких? — Слава самоувенно улыбнулся
— Без фокусов, я хотел сказать.
— Боишься, что не туда заведу, как Сусанин?
— Я-то ничего не боюсь, кроме сердитого отца.
— Не ссы, обещал же.
Повисла неловкая пауза. Слава шел и легонько умехался себе под нос. Он понимал, что ему не доверяют.
— Слав, давно копаешь трофеи? — Тёма старался завязать разговор.
— А что?
— Мы вот с Максом поспорили: вы копаете, потому что коллекционируете все эти «сувениры» или вас интересуют деньги? Вот Макс считает, что вы сначала коллекционируете, а потом входит во вкус и начинаете продавать. Неужели вы делаете это ради денег?
Слава опустил голову и ничего не отвечал. Мы прошагали молча ещё пару минут.
— Ну не хочешь, не отвечай, твое дело, Слав. Закрыли вопрос.
Тёма дал заднюю и посмотрел на меня. Я пожал плечами мой друг не спросил у трофейщика ничего такого, что могло бы обидеть или оскорбить нашего спутника.
Но вдруг Слава продолжил, глядя прямо перед собой и не обращая на нас никакого внимания:
— Если расскажу, то думаю, что вы не поймете.
— Почему? Поймем, конечно. Скажи, Макс.
— Постараемся. Правда интересно. Расскажи.
— Обещаете не ржать?
— Мы не будем смеяться над тобой. А разве там есть что-то смешное? — я внимательно следил за ним, похоже он хотел излить душу.
— Люди разные. Кому-то может показаться смешно.
— Я тоже обещаю не смеяться, — поддержал меня Тёма
— Хочу похоронить их всех по человечески.
— Кого? Наших?
— И наших и немцев. Родным, если остались сообщить…
— А деньги?
— Мне денег особо не надо. Так, на инструмент, оборудование, снаряжение. Точнее, вру. Если на чистоту — деньги тоже нужны, но это не главное.
— А что главное?
— Покой.
— Не очень понятно.
— Когда я нахожу солдат, а потом хороню их, а я всегда так делаю и никогда не бросаю их, то чувствую покой.
— Многих нашел?
— Да, многих. Их позабыли. Оставили в лесах и полях. Кто-то должен предать их земле.
— Получается, ты кто-то вроде поисковика? Только хоронишь без почестей?
— Солдатам на эти почести наплевать. Почести для живых нужны.
— Наших хоронишь?
— Всех.
— А те, кто с тобой? Они тоже поисковики?
— Нет, они ради денег. Им по фиг на солдатские кости.
— Почему ты с ними?