Марианна почувствовала это даже сквозь жесткий корсаж, и шок от того, что его рука находится в таком интимном месте, мгновенно охладил ее пыл. Она осознала, как неприлично ведет себя.
– Не надо, – хрипло прошептала Марианна, схватив графа за запястье в попытке оттолкнуть его руку.
Он убрал ее и потянулся к завязанной на груди Марианны полотняной косынке.
– Хотя бы один раз не разыгрывай передо мной леди. Сейчас я предпочел бы обнимать очаровательную цыганку, – возбужденно шептал граф.
Она с растущей тревогой наблюдала, как он откинул в сторону концы косынки, обнажая ее пышные груди, выступавшие из низкого квадратного выреза корсажа.
Марианна покраснела, когда граф без стеснения оглядел ее обнаженную грудь.
– Я могу быть только такой, какая я есть, милорд, – сказала она, хватаясь за концы косынки и пытаясь снова завязать их.
Он резким движением отвел в стороны ее руки, заглушая протесты такими поцелуями, что Марианна сначала даже не заметила, как его пальцы принялись расшнуровывать корсаж на спине ее платья. И лишь почувствовав, что корсаж уже не стягивает ее, поняла, какие вольности он себе позволяет. А когда граф спустил сорочку с ее плеч, она страшно возмутилась.
Она пыталась натянуть ее обратно, но он взял ее руку и крепко прижал к своей груди. На нем не было ни камзола, ни жилета, а только тонкая рубашка из голландского полотна. Под своей ладонью Марианна ощутила быстрое биение его сердца.
– Ты первая женщина, заставившая так биться мое сердце, – тихим прерывающимся голосом сказал Гаррет. – Нравится тебе это или нет, моя милая, но ты слишком соблазнительна, чтобы я мог остановиться на полпути.
Марианна открыла рот, намереваясь протестовать, но граф не позволил ей это сделать, накрыв ее губы поцелуем.
Он, словно в чашу, положил ее грудь в свою ладонь. От потрясения Марианна застыла как каменная.
– Это нехорошо, милорд, – сказала она, пытаясь снова убрать его руку, но, прижатая к книжным полкам, не смогла ничего сделать.
– Ты довольно часто называла меня распутником. Наверняка хотела, чтобы я оправдал это название, – с усмешкой сказал Гаррет, поглаживая подушечкой большого пальца сосок.
– Я… я… – заикаясь произнесла она, но предательское наслаждение, разливающееся по ее телу, не позволяло ей высказать слова протеста до конца.
Ее почти не трогало то, что в его глазах, устремленных на ее лицо, она видела удовлетворение. Самообладание покидало ее. Холодное прикосновение его руки к ее горячей груди и острое ощущение, пронзившее ее, когда он осторожно стал сжимать ее грудь, было приятно, как осенний ветерок после жаркого лета.
Когда глубокий вздох вырвался из груди Марианны, торжествующий блеск погас в глазах Гаррета, уступив место желанию, сжигавшему их.
– О Боже! Ты можешь довести человека до безумия, – хрипло прошептал граф и прикоснулся губами к шее Марианны, затем ниже, к чувствительной коже над ее грудью, и еще ниже.
Его губы жадно ласкали сосок, как какую-то драгоценность.
Марианна запустила пальцы в волнистые волосы Гаррета и притянула ближе к себе его голову. Все тревоги о том, кем он мог оказаться, были забыты. Исчезли все девичьи запреты, все представления о том, как должна себя вести леди. Его ласки и поцелуи действовали на Марианну опьяняюще. Она чувствовала себя одновременно и нежной, и пылкой, и немного порочной.
Она сознавала, что пора остановиться, но он уже ласкал другую грудь, и медленно мучительное желание овладевало ею, толкая на самый край забытья, когда она не сможет или, вернее, не захочет остановить его. Эта смутная мысль принесла с собой манящее ощущение предвкушения, которое заглушило в Марианне остатки врожденной стыдливости.
Не сводя глаз с ее лица, Гаррет коленом раздвинул ей ноги, затем поднял ее и, упершись ногой в полку, посадил верхом на свое колено. У Марианны возникло страстное желание обхватить ногами его бедро и прижаться к нему. Гаррет почувствовал, как напряглись ее ноги, и поцеловал ее долгим неспешным поцелуем. Затем опустил ногу, и Марианна заскользила вниз.
– Сюда, моя милая, – проговорил Гаррет, крепко взяв ее за руку, и повел к толстому меховому ковру, лежавшему перед камином посередине просторной библиотеки. Марианна послушно пошла за ним.
Граф опустился на колени, посадил ее рядом и начал торопливо расстегивать свою рубашку. Марианна как зачарованная наблюдала затем, как постепенно обнажается его покрытая темными волосами грудь.
В этот момент в дверь постучали. Гаррет замер, а Марианна покраснела. Ни он, ни она не произнесли ни слова. Стук повторился.
Граф грозно свел брови.
– Я сейчас выйду, – рявкнул он и снова потянулся к Марианне.
– Милорд, это срочное дело. – Марианна узнала взволнованный голос Уильяма.
– Если тебе дорога жизнь, оно подождет! – прорычал Гаррет, хватаясь за завязки на юбке Марианны.
Но для Марианны этот стук оказался знаком свыше. Он вернул ей способность различать плохое и хорошее.
– Нет, – прошептала она, отталкивая от себя руки Гаррета.
– Милорд, мне действительно необходимо поговорить с вами, – убеждал Уильям из-за двери. Марианна слышала дрожь в его голосе.
С проклятием Гаррет поднялся.
– Не двигайся, – приказал он Марианне и направился к двери.
Она не послушалась его и принялась возиться со своим платьем в отчаянной попытке прикрыться. Когда Гаррет подошел к двери, Марианна услышала голос своей тетки и стала в панике приводить себя в порядок.
– Я сказал, чтобы ты подождала внизу, – услышала Марианна голос Уильяма.
– Я хотела увидеть его сейчас, а не через сто лет, – с горячностью отвечала Тамара.
Гаррет не успел и взяться за ручку двери, как она распахнулась и в комнату ворвалась Тамара.
– Милорд, я пришла заявить, что… – Она умолкла при виде Марианны, стоявшей на коленях посреди ковра, ее косынка была неизвестно где, платье расшнуровано на талии. Сама Марианна с испуганным видом прижимала руки к груди.
Стыд охватил ее. Она взглянула на Гаррета, ожидая уви-деть, что и он страшно смущен, но его лицо оставалось бесстрастным.
– Что она здесь делает, Уилл? – спросил он, оглядывая Тамару холодным взглядом. Спокойствие в его голосе и небрежная поза, в какой он стоял, многое сказали Марианне. Он был дворянином, для которого забавы с девушками из низшего класса были обычным делом. Для него их встреча, без сомнения, казалась пустяком, никак не влиявшим на его репутацию.
Но черт побери, она не была простой девкой, с которой он мог бы кувыркаться в постели! От гнева Марианна едва не задохнулась. Она грациозно, насколько ей это удалось, поднялась с ковра.