— В дорогу продуктов. Колбасы немного, овощей, да вина покрепче, — я не стал продолжать разговор. Хотя Соловей меня заинтриговал.
— Подожди минуту, пойду, соберу, с тебя три серебряных монеты.
Я бросил на прилавок деньги. Она шустро сгребла их в карман фартука и исчезла. Вернулась довольно скоро. И взяв корзинку, я вышел из приюта. Дошёл до окраины города, сменил ипостась и полетел в сторону, куда по моим расчетам должны были пойти парни. Увидел их совсем недалеко. Они шли по дороге, ведя коней в поводу, и о чем-то яростно спорили. Я отлетел от них на небольшое расстояние вперед, разжег костер, и стал жарить колбаски, а запах погнал им навстречу. Ведомые запахом еды, они появились около моего костра.
— Добрый вечер, путник, — приветствовал меня светловолосый.
— И вам добрый, молодцы, — ответил я, прикидываясь немного захмелевшим.
— До города далеко?
— Да нет, полдня пути — ответил темноволосый.
— Ребят, присоединяйтесь ко мне, раз город близко, давайте, всю провизию уничтожим. Посидите со мной! Выпьем. А то я тут один! А на душе кошки скребут! Поговорить не с кем! Ночь длинная! А спать не хочется!
— Случилось что? — Соловей тут же пристроился рядом. Я придвинул ему корзину, вытащил стаканы и налил вина. Мы выпили.
— Случилось! Девчонка от меня отказалась! — состроил грустную физиономию, — вроде я и не такой страшный, и дом есть, и руки дело знают, а она нос воротит. Обидно!
— Все они такие, — вдруг яростно поддержал меня Соловей, — к ним со всей душой, а они…
— Прекрати, — зарычал Волк, — может у нее причина была так поступить! Ты же видел, как она тряслась последние дни! Видел, как дрожала! Ее что-то испугало!
Я понял, что они продолжают начатый в дороге спор. Подливая им вина в стаканы, я наложил незаметно магию искренности. Охмелевшие ребята ничего не почувствовали, и быстро разоткровенничались.
— Нет, вот ты послушай, мил человек, мы с ней семь лет бок о бок прожили. А она взяла и сбежала от нас.
— От вас двоих? — хмыкнул я, — удержать не могли? Не поверю!
— Ты не знаешь ее, — горячился Соловей, — знаешь она какая!
И он стал рассказывать о Мэрише. В тот день я много узнал о своей сбежавшей жене. И том, как они жили в Лицее, о том, как она помогала им в науке, и о том, как обманула шерша, и спасла Белку, как работала не покладая рук, чтобы собрать деньги на амуницию Волку, даже о том, что это была ее идея в создании образа кикуши с макушей. Меня насторожил рассказ о том, что после посещения Лагулы пеласом, она исчезла и вернулась в общежитие глубокой ночью, горько плакала на груди у Волка! А потом на выпускном вечере была необыкновенно хороша, все парни оценили ее. Все хотели с ней танцевать, а она веселилась, но как-то нервно, будто в последний раз.
— И все было хорошо, мы были уверены, что она пойдет с нами к Белому Тигру, мы поступим в армию, а она бы стала городским магом. И что говорить, думали, что вот выберет она кого-нибудь одного из нас двоих! А тут случилось с ней что-то, — продолжал свой рассказ Соловей, в то время как Волк, только слушал, пил вино, и становился все более сумрачным. — Лично я считаю, что тут не обошлось без одного подлеца, Ракыем его зовут. Представляешь, он ее сначала изнасиловать пытался, а потом на выпускном вечере, такое сказал, что даже наш директор Лицея ему по роже дал. И она вся как-то съежилась и убежала. Мы три дня ее искали по всему городу, нет нигде! А сама то-то маленькая, хрупкая, ее каждый так и норовит обидеть!
При упоминании о Ракые, по спине поползли мурашки, я так сжал стакан в руке, что он треснул, вино вылилось, а в руке остался осколок. Волк медленно протянул ко мне руку, вынул осколок и заговорил рану, а потом неожиданно сказал:
— Зря ты так о ней, Соловей, вот я думаю, совсем мы не знали Мэришу! Вот посуди сам. В ту ночь, когда мы с тобой свои новые мечи пробовали, я ведь не пошёл спать, решил проверить, как она. Вхожу в комнату, а там нет никого. Сижу, жду. И вдруг лезет она по дереву, прыг в окно, почувствовала, что в комнате кто-то чужой, выхватила меч и встала в боевую стойку. А при нас никогда в руки меча не брала!
— Ну, уж в боевую стойку? — засмеялся Соловей, — так от страха, бывает, и ребенок рубануть может.
— Может, — согласно кивнул Волк, — только меня не проведешь, это была стойка бойца. А потом, знаешь, какой она меч принесла с собой? Нашим, не чета. Клинок почти черный, а вдоль него руны, ручка — два дракона переплетных телами. Я только его в руки взял, так он тут же мне рану нанес.
— Заливаешь, Волк, сознайся, что только что это придумал? — негодовал Соловей.
— Нет, правду говорю, вот с тех пор и думаю, а знали ли мы Мэришку? — он тяжело вздохнул, — чует мое сердце, беда с ней случилась! Может, вернемся, поищем еще?
— Где? В городе ее нет! Куда пойдем? Где искать будем?
— Эх, Мэриша, дурная голова, мы же могли охранять ее! И какая сволочь, так ее испугала?
Обо мне ребята совсем забыли. Да, и я особенно не лез со своими расспросами, только слушал. Когда Волк сказал о мече, у меня перехватило дыхание. Этот меч моя работа. Я его ковал. Из одного куска уникальной стали, что вытащили мне ганы, из самых недр земли. Себе и одной амазонке, которой был увлечен, выковал два клинка. Правда, моя воительница изменила мне с Энлилем, и подняла на меня мною же выкованный меч. Ох, и удивилась она тогда, когда неожиданно он ударил ее плашмя по голове, вырубил, и исчез. Где его искать, я знал, он вернулся туда, где был рожден. Мэриэлла была у Зыхры. Так еще одна ниточка появилась. Надо его навестить.
Волк и Соловей совсем охмелели, их языки стали заплетаться. Я погрузил их в сон. Больше ничего интересного они мне рассказать не могли. Все что знали, и так выложили. Хорошие ребята. Мне понравились! Честные искренние. Из них хорошие воины получатся. Только вот где-то внутри, вдруг зашевелилась что-то скверное. И я понял, что это ревность! Даже сам удивился. Еще несколько дней назад, я ненавидел Огненную Лисицу, она вызывала во мне отвращение, а теперь любопытство, да, вот еще, надо же и ревность! Что другие парни были рядом с ней. Сколько у меня было женщин, никогда не ревновал, даже когда изменяли мне, я только смеялся! Сам соблазнял чужих невест. А тут какая-то неизвестная мне девчонка, правда, она мне почти жена. Мы с ней обручены. А, значит, она принадлежит мне! А драконы собственники, свое — никому никогда не отдадут. Поразмыслив таким образом — успокоился! Это чувство собственника!
Притушил огонь. Накрыл парней и их стреноженных коней куполом невидимости, а то шерши увидят, ограбят. И полетел обратно в Лагулу. К Зыхре.
Зыхру нашел в его доме. Там праздновали. Когда я появился в дверях, кузнец вскочил на ноги и бросился ко мне. Мы обнялись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});