закинула. Мне Наденька там столько всего надавала с собой, на месяц точно хватит.
Сложно поверить, но про Петю со мной за неделю не заговорили ни разу. Я знала, что они не будут меня мучить. Они не такие. Но даже я не верила, что они ни разу не вспомнят про сына при мне.
Они не вспомнили…, ни разу.
Я всю неделю в саду копалась с Наденькой. Мне и раньше нравилось цветами заниматься, но оказалось, что трудотерапия способствует укреплению нервной системы и здоровому сну — тут я с мамой Пети согласна на все сто процентов. Спала я после работы на свежем воздухе, как убитая.
Мы успели с Валентином Викторовичем даже на рыбалку съездить. На водичку посмотреть, как он говорит. Успокоить нервы и подумать в тишине.
Рыбок наловили, потрогали и выпустили. Они никогда их не приносят домой. Петя тоже никогда не привозил, выпускал всегда. Такая рыбалка странная у них, без рыбы.
Очень спокойно всё прошло. Я заодно и джетлаг прошла без проблем. Никуда не надо было бежать, спокойно перестроилась на новое время.
Только про Петю постоянно думала.
Пыталась его понять.
В последний день, когда я бежала в кабинет Валентина Викторовича, куда меня отправила Наденька, он с кем-то грубо ругался по телефону. Мне показалось, что с Петей. Я напряглась немного, никогда грубостей от него не слышала, но ждать и подслушивать не стала. Постучалась и зашла. Он сразу же прервал свой разговор и ни один мускул на лице его не дрогнул, не выдал его плохого настроения. Как будто ничего и не было минутой ранее.
Привёз меня домой, помог разгрузиться и уехал.
Дома стерильная чистота.
Безжизненная. Неприятная. Пустая.
Петя, по-видимому, вызывал клиниг, перед моим приездом. Нет нигде ни пылинки, — всё блестит.
Только цветы везде расставлены свежие и постель в спальне не поменяна. Её он не поменял.
А я так и не смогла там спать…
Полежала на нашей кровати, накрыв лицо его подушкой, вдыхая его запах — запах луговых трав. Так скрутило, что не смогла там находиться.
Грустно. Одиноко. Больно.
Хорошо, что Олли рядом, а то бы с ума сошла здесь одна.
Решила пожить пока в гостевой.
Может потом…попозже, когда я смогу всё забыть…
Когда-нибудь…
Когда меня отпустит это наваждение и я не буду сходить с ума от его запаха и от него самого….
Время лечит.
Все так говорят…
Буду в это верить. Ещё прошло так мало времени…
И с Акихиро тоже непонятно что делать. Он так и пишет каждый день.
Я проверила всё, что только можно проверить. Прошлась дорогой, по которой бегала, когда только приехала из Японии, как минимум, десять раз — никаких следов коробочки, нет.
В машине я всё уже посмотрела.
Есть маленький шанс, что она выпала у родителей. Очень маленький шанс. Я там не лазила в рюкзак, хорошо помню. Подарки родителям у меня были в отдельной сумке. Но я всё равно написала папе.
Папа ответил почти сразу:
«Посмотрю. Но пока ничего вроде не находили. Наверное, я бы услышал об этом? Ты как моя малышка?»
«Хорошо, пап. Не волнуйся»
«Помощь точно не нужна?»
«Нет, спасибо»
Блин!
Неудобно как.
Ладно, поговорю ещё немного с ним о погоде и наверное буду признаваться. Как долго он не будет меня спрашивать о своём подарке?
Элька хочет заключить пари и говорит, что он будет молчать, пока я первая не заговорю на эту тему.
Смешная она…
Договорилась с ней встретиться в эту субботу. Давно не виделись. Она говорит, что стала похожа на беременную корову и не хочет разговаривать со мной по видеосвязи, иначе я испугаюсь и не захочу с ней встречаться, с толстухой такой. А она соскучилась.
Интересно на неё посмотреть…
Собрала между делом все розовенькие подушечки по дому и сложила в большой мешок — надо отвезти куда-нибудь. Маленьким девочкам должны понравиться. А я уже выросла из них.
Плохо мне здесь без него. Плохо.
Не спится…
Подскакиваю постоянно: то воды попить, то цветы понюхать, то в спальню нашу захожу.
Аромат цветов повсюду. Они напоминают мне о нём. Не хочу их выбрасывать, пусть будут…
И браслет, который он мне подарил перед отъездом, так и лежит на столике… Пусть лежит…
И постель не хочу менять…
Всё потом…
***
Венера не было на работе несколько дней.
На звонки не отвечает.
Написал только:
«Говорить неудобно. Всё нормально, всё потом. Нос зажил, синяки прошли. Мужу привет. Не грусти там без меня»
Придурок.
Я передёргалась вся из-за него. Подходила несколько раз к Лёшке, он тоже говорит, что у него всё нормально. Маму возит по больницам.
В один из дней не выдержала и написала ему:
«Венер, может тебе помощь нужна? Я могу на машине твою маму отвезти куда надо»
«Кто доложил?»
«Не скажу»
«А я догадался. Получит он у меня …Вано узкоглазый, и булочек его Айгуль купи побольше, чтобы у него пупок развязался. Тебя, кстати, кому подкинули, подкидыш?»
«Никому, одна шляюсь, как сиротинушка горемычная. Не любит меня никто»
«Пошляйся немного ещё, скоро приду, приголублю тебя. Только мужу своему не говори, а то я больше не хочу своим красивым носом рисковать. Всё, не плачь, убежал».
Как с ним разговаривать вообще?
А я и правда, как сиротинушка осталась…
Эля уехала с мужем куда-то и приедет только в конце недели.
Петя пропал. Не появляется вообще. Непривычно.
Но я же этого хотела? Правда ведь?
У нас с ним встреча через несколько дней. Интересно, он сам придёт или адвоката своего отправит. Мы так с ним ничего и не обсудили. Может разблокировать его? Поговорить?
Не знаю…
Ничего не знаю.
К родителям ехать не хочу, даже разговаривать с ними не хочу. Хоть мама и делала несколько попыток поговорить со мной, но я ей всегда отвечала, что очень занята.
Что она мне может сказать, кроме того, что сказала?
Я бы с Лалой, конечно, поговорила, но я не могу. Я трусиха. Боюсь услышать от неё подробности про них с мужем. А я не хочу этого слышать. Пока мне об этом никто не рассказал в подробностях, у меня остаётся маленькая надежда, что этого не было.
Я боюсь…
С папой только переписываюсь и созваниваюсь каждый день с Наденькой. Даже Валентин Викторович не звонил в эти дни. Наденька говорит, что занят он пока. Срочные вопросы возникли на работе, требующие его присутствия.
Что там у них могло случиться?
Он уже давно