Читать интересную книгу Навигаторы Апокалипсиса - Вячеслав Шалыгин

Гуськов не стал больше задерживаться рядом с капитаном. Бензином пахло уже и здесь, под эскалатором, несмотря на эффективное проветривание разгромленного вестибюля, которое устроили порывы ураганного ветра.

На обратном пути к машине Гуськова дважды едва не придавило какими-то обломками, а один раз прямо у майора над головой просвистела продуктовая тележка. Ураган жонглировал предметами с завидной легкостью.

Но самым опасным стал последний отрезок пути. Гуськов уже собрался совершить финишный рывок и рыбкой нырнуть в микроавтобус, как вдруг сработало чутье, и майор бросился не к «Форду», а вправо, на ступени эскалатора. И, как оказалось, поступил он правильно. На то место, где он только что стоял на карачках, рухнули закрученные в спираль останки какой-то легковушки. Оглушительный удар окончательно вывел из строя барабанные перепонки, а осколки бетона, стекла и мусора ударили мелкой шрапнелью. Гуськов едва успел пригнуться и прикрыть голову согнутой в локте рукой.

Когда отгрохотало, майор попытался подняться, но поскользнулся и был вынужден опереться о ступени. Но до ступеней эскалатора он не дотронулся, помешала какая-то теплая, скользкая и мягкая масса. Гуськов обернулся и увидел, что это никакая не «масса», а тело Геши. В том, что от водителя теперь осталось лишь бездыханное тело, сомневаться не приходилось. Столкновение с эскалатором стало для Геши роковым. Его выбросило через лобовик и впечатало в стальные ступени с такой силой, что парень превратился в нечто невообразимое, в какой-то кусок фарша, прости, Господи, за подобное сравнение!

Гуськов вытер руку о штаны и, стиснув зубы, бросился к «Форду». Геша погиб, теперь ничего не исправишь, но пока оставалась возможность спасти остальных. Так что нельзя было терять ни секунды!

Майор забрался в машину через лишившийся лобового стекла проем и попытался осмотреться. Пыль и серая водяная взвесь мешали сориентироваться, и Гуськову пришлось действовать на ощупь. Кто-то из товарищей отыскался сразу. Секундой позже майор нащупал еще одного. Ни тот, ни другой не шевелились, но определять, живы они или нет, Гуськов не стал. Некогда было. Он поднапрягся и взвалил одного на уцелевшее кресло переднего пассажира. Затем ухватил поудобнее другого и забросил его животом на дверцу. Хлесткие пощечины ветра привели второго в чувство и заставили подать хоть какие-то признаки жизни. Гуськов подтолкнул завозившегося товарища, и, когда тот вывалился из машины, майор вернулся к первому, безвольно лежащему на переднем пассажирском сиденье. Майор собирался вытащить его через проем лобовика.

Перевалить бесчувственное, а потому вдвойне тяжелое тело на торпеду удалось, а вот вытащить не получилось. Гуськов выбрался наружу и принялся тянуть, но спасаемый зацепился за что-то одеждой.

Новый мощный порыв ветра ударил с такой силой, что останки «Форда» основательно встряхнуло, а затем машина чуть подалась назад. Гуськов снова потянул и почти сумел вытащить тело товарища, но тут пол вестибюля ощутимо дрогнул, и майору пришлось шагнуть вперед и прижаться к машине, чтобы не упасть. В результате на ногах-то он удержался, но все усилия пошли насмарку. Тело лейтенанта Шипулина, а это был он, поехало назад и свалилось обратно внутрь микроавтобуса.

Гуськов снова полез в машину, но, сунув голову в салон, притормозил. В нос резко и сильно ударил запах бензина. Дружище «Форд» будто бы отдавал последние долги, предупреждая командира, что соваться внутрь теперь чересчур опасно. Гуськов замешкался буквально на миг, и этот самый миг стал для него, как поется в той песне, связующим звеном «между прошлым и будущим». Не замешкайся майор, будущего у него не стало бы.

Кто-то сильно толкнул Гуськова в бок, сграбастал в охапку и отбросил от микроавтобуса на добрые пять метров. В ту же секунду вой урагана утонул в оглушительном скрежете и грохоте. У Гуськова только-только начали работать перепонки после предыдущей канонады, а тут свалилась новая напасть. Причем непонятно какая. Ни в кратком полете, ни после жесткого приземления майор этого не разглядел. Что-то рухнуло прямиком на останки «Форда». Что-то огромное. Может, перекрытие, а может, ураган прикатил какую-нибудь цистерну или автобус побольше, чем «Форд Транзит». Так или иначе, нечто огромное впечатало «Форд» в бетонный пол, и от этого жесткого контакта высеклись искры. Как Гуськов и опасался.

Вытекший бензин вспыхнул не сразу, зато когда вспыхнул, разгорелся мгновенно. Раздуваемый ветром огонь взметнулся вверх и начал бешеную пляску. Горящие капли летели во все стороны и на приличное расстояние. Ветер швырялся ими, как пулемет зажигательными пулями. Гуськов снова прикрыл голову рукой и обернулся к человеку, атаковавшему его в стиле американского футболиста. Этим человеком оказался Клименко.

– Там Шипулин! – крикнул Гуськов.

– Отставить! – Клименко мотнул головой. – Нет там больше никого! Уходим! Туда!

Он указал на лишенный стеклянных дверей, да и вообще всего стеклянного, тамбур-переход на стоянку под супермаркетом.

– Нет! – Гуськов поднялся на четвереньки и кивком указал на эскалатор. – Там ребята!

– Отставить, сказано! – Клименко сел на корточки, ухватил майора за ворот и попытался поставить его на колени. – Смотри! Нет эскалатора больше!

Гуськову стало дурно. Сразу от всего. И от физического и нервного перенапряжения, и от сотрясения, и оттого, что он вот так, в считаные секунды, потерял всю группу. Все еще отказываясь поверить в худшее, майор приподнялся и попытался рассмотреть эскалатор. Хлещущая в лицо грязь почти не давала разлепить глаза, но Гуськов все-таки увидел, что хотел.

Эскалатора не было, Клименко не соврал. Вернее, эскалатор был, но теперь он вел не на второй, а на грунтовый этаж, к внутренним парковкам. В полу зиял огромный пролом, в который ухнул эскалатор, и теперь под напором ветра туда же медленно сползала та самая масса, что раздавила «Форд».

Гуськов вдруг понял, что со второй попытки угадал, чем была эта масса в «прошлой жизни». Прицепной цистерной бензовоза! И ведь не факт, что теперь она была пуста. Ведь она горела. И горела от души. Даже сквозь грязевую завесу было видно, как с корпуса цистерны срываются короткие, но многочисленные язычки пламени.

– Подъем! – рявкнул в самое ухо Клименко. – Держись за меня!

Гуськов ухватил майора за плечо, и в этот же миг в серой мутной глубине бушующего в вестибюле торнадо вспыхнул огненный шар. Вспышка оказалась настолько яркой, что ее не затмила даже плотная стена грязевой взвеси. Клубящаяся огненная масса резко подалась во все стороны и накрыла Гуськова, что называется, «медным тазом». В данном случае – «горячим медным тазом».

Майор невольно зажмурился и…

…Странно, почему-то он не ощутил жара. Запахи бензина, гари и паленых волос он улавливал, «фотоотпечаток» вспышки стоял даже перед зажмуренными глазами, грохот в ушах по-прежнему соперничал с шумом ветра, но не ощущалось жара. А ведь Гуськов попал в настоящее пекло.

Может, потому и не почувствовал ничего? Умер мгновенно. Но кто же тогда сейчас стоит на карачках и нюхает, размышляет, анализирует? Святой дух?

«И где ветер? Шум в ушах есть, а ощущения нет. Кожей не чувствуется, с ног не валит. Что за фокус? Или я и вправду теперь святой дух? Ну, то есть просто – дух».

Гуськов осторожно открыл глаза и медленно сел на колени.

Он находился в просторном стеклянном тамбуре, отделяющем главный вестибюль «Ашана» от парковки под супермаркетом. Именно в стеклянном тамбуре. В сухом, чистом и теплом. И главное – целом. Стены, автоматические двери, две обклеенные зеркалами колонны, мигающая разноцветными огоньками гирлянда по периметру – все было на месте, все целехонькое.

«Надо будет приехать в субботу, к Новому году все закупить, – вдруг пришла несуразная мысль. – В рот компот! Куда, к дьяволу, приехать?! Какой Новый год?! Все ребята полегли! Я сам чуть копыта не отбросил пять секунд назад, а думаю о какой-то фигне! Защитная реакция, что ли?»

– Жесть, – прохрипел кто-то рядом. – Просто жесть!

Гуськов обернулся. Рядом сидел Клименко. Майор выглядел как натуральное пугало. Он был с головы до ног покрыт грязью, смешанной с кровью, его волосы, брови и ресницы были опалены, а модное полупальто майора лишилось рукава и всех пуговиц.

– Хуже… – попытался ответить Гуськов, но закашлялся.

Рот был забит грязью. Майор откашлялся и без стеснения сплюнул на чистый пол. Клименко тоже закашлялся, сплюнул и похлопал себя по груди. Рука у штабного была в крови, причем в свежей. Заметив это, Клименко поморщился и развернул кисть, словно собрался взглянуть на часы. Вместо часов на запястье у майора зияла рана, из которой торчал крупный осколок стекла. Клименко не раздумывая выдернул осколок и небрежно отбросил его в сторону.

Почему-то именно тоненький звон стекляшки окончательно привел Гуськова в чувство. Он резко все вспомнил и осознал. В ушах почти перестало шуметь, а все запахи и ощущения ушли на второй план. Остались только яркие воспоминания о пережитом кошмаре и острая, почти физическая боль в душе. Гуськову вспомнилось бесформенное тело Геши, обмякший Шипулин, хриплые голоса Локтева и Трощинского, запоздалое раскаяние Стрельцова… Все это навалилось тяжелой плитой и едва не размазало Гуськова по чистому полу тамбура все того же «Ашана», только целого и процветающего, поскольку ему выпало счастье находиться здесь, в Новой безопасной реальности. И не имело никакого значения, вторична эта реальность или первична. Какая разница? Главное – безопасна!