Читать интересную книгу Орден мраморной Горгоны - Дмитрий Мансуров

Фармавир подумал, затем обреченно вздохнул и выбрался из ячейки. Здесь, на границе между ячейками его сумок и остальным пространством, находящиеся вдали темные объекты выглядели едва заметно, и только еле видимая разница в оттенке краски между стенками чужих ячеек и межсумочным пространством позволяла понять, что вдалеке что-то есть.

Фальшиво насвистывая приятную песенку, Фармавир медленно зашагал в сторону чужих ячеек. Кто и когда мог их создать, он не имел ни малейшего понятия, как и то, что в них хранится. Но сейчас он ощущал себя так, словно столкнулся со сказочными пришельцами из древних сказок, и никто не мог гарантировать, что это пришельцы не враждебны. По сравнению с осмотром чужих ячеек осмотр внутренностей своими руками созданных сумок выглядел детской шалостью.

Фармавир начал составлять торжественный текст приветствия чужаков, затем передумал и составил другой – с извинениями от лица всего человечества. Снова передумал и пошел дальше, совершенно не соображая, что придется говорить, и успеет ли он произнести хоть одно слово перед тем, как чужаки его обнаружат и превратят в котлетный фарш.

Ноги с каждым шагом становились тяжелее и тяжелее, как будто притяжение увеличилось в разы. С трудом передвигая ноги, Фармавир в отчаянии смотрел то на ячейки чужаков, к которым приближался, то на ячейки сумок, от которых отходил. Разум исследователя начхал на эмоции испуганного человека, и в душе Фармавира кипели нешуточные страсти. Каждый новый шаг служил новому витку противостояния разума и чувств, но разум пока еще побеждал.

– Тварь ли дрожащая, или право имею? – воскликнул он, пытаясь избавиться от нарастающей дрожи в коленях. – Или нет, лучше так: дрожит ли творящий, имеет ли право? Правящие твари дрожать ли умеют? Б-р-р-р-р… О чем это я, кстати?

Пока он отвлекался от собственных же действий, пройденными оказались две трети пути. Отсюда чужие ячейки различались не в пример лучше, и Фармавир отчетливо видел, что стенки сделаны из черной ткани, на которой тускло поблескивает пока еще нечетко видимый символ. Этот тусклый блеск неожиданно для Фармавира полностью избавил его от страха. Любопытство пересилило и победило в тяжелой схватке. Фармавир почувствовал, что к нему пришло второе дыхание. Ноги пошли быстрее, словно сбросив с себя непомерной тяжести оковы, и он оказался около ячеек спустя считанные секунды. Рассмотрел, что такое блестело, и испугался еще больше: на него с каждой ячейки пялилась подмигивающая чем-то в правой глазнице черепушка.

– Это что еще за диво? – пробормотал он. Не сказать, что черепушки выглядели устрашающе. Нет, скорее они смотрели на Фармавира с изрядной долей скепсиса. – Чужие сумки… но кто еще обладает волшебством, если я оказался практически единственным, у кого получилось создать подобные хранилища?

Пять лет он спрашивал у первого советника, нет ли известий о других колдунах, которые развивают свои умения при помощи такого же тома? Но Баратулорн всякий раз отрицательно кивал головой и отвечал, что больше ни у кого ничего не вышло. Наука по-настоящему владеть словом оказалась крепким орешком.

– Похоже, Фармавир, – говорил первый советник. – Ты останешься единственным приличным колдуном в обозримом будущем. Счастье, что я передал книгу именно тебе, а не Баррагину. Кто знает, если бы я ошибся, у нас до сих пор не было бы ни одного колдуна.

– Введите такой предмет в школе, – предложил Фармавир.

– Ты с ума сошел? – ахнул Баратулорн. – Детям нельзя давать в руки такое оружие. Они со своей детской непосредственностью такого наворотят, потом никакой жизни не хватит, чтобы вернуть ситуацию в нормальное русло.

– Не будьте пессимистом, – сказал Фармавир. – Детям не обязательно говорить о том, что магия всемогуща. Представить магию фокусами и посмотреть, у кого из детей есть талант. А дальше уже брать удачливых ребятишек на заметку и работать с ними отдельно по секретной программе, год от года повышая их колдовской уровень. Неужели в королевстве не наберется хотя бы человек пять-шесть, способных к магическим делам? И лет через двадцать, когда они вырастут, у короля окажется группа для решения самых невероятных проблем, какие только можно представить. Разве не так?

Баратулорн призадумался.

– Твоя идея не лишена смысла, – заметил он. – Пожалуй, я сообщу о ней королю, и как он решит, так и сделаем. Но учти: поскольку ты предложил эту идею, то в случае ее воплощения в жизнь тебе же и придется становиться ее куратором. Будешь вести наблюдения за детьми, обучать их, следить за их развитием. Иначе говорят, тебе придется стать учителем первой колдовской команды.

– Почему бы и нет? – ответил Фармавир. – Я умею хорошо ладить с детьми, и какая разница, научу я их обычному владению словом или колдовскому?

– Решено, – сказал Баратулорн. – Сегодня же отправляюсь к королю с докладом, а ты садись и начинай разрабатывать программу поисков одаренных детей и принципы их обучения. Но – никаких уроков: если окажется, что магией обладает от силы каждый тысячный, мы потратим громадные суммы впустую, налогоплательщики нам этого не простят.

– А откуда они узнают? – удивился Фармавир. – Не помню, чтобы король хоть раз отчитывался перед подданными о потраченных за прошлый год суммах.

– Ну, как бы сказать помягче, – заметил Баратулорн. – Народ, он такой. Ничего не спрашивает, живет себе, живет, что-то там делает, но в одни прекрасный момент вдруг рявкает, разрывает тех, кто нему не по нраву, на очень мелкие кусочки, ставит новых правителей и на какое-то время успокаивается. Поэтому с народом нужно быть аккуратнее, почти как с медведем. Ты в курсе, как ведут себя медведи?

– Не приходилось сталкиваться.

– Твое счастье, – сказал первый советник. – Медведь кажется спокойным и невозмутимым, но в любую секунду может показать пасть и оттяпать у находящегося рядом зеваки что-нибудь вкусное. А то и самого зеваку прихватит, по настроению.

– Понятно, – ответил Фармавир. – Что-нибудь придумаю.

Один год пришлось потратить на поиски одаренных детей, причем сделать это так, чтобы ни одна живая душа не догадалась о цели проводимых с детьми экспериментов. От первоначальной идеи с уроками пришлось отказаться по высказанной первым советником причине, зато Фармавир догадался провести исследования под видом цирковых представлений. В составе группы фокусников-клоунов он проводил театрализованные представления с участием зрителей. Дети охотно включались в предложенные им игры, и если у ребенка получалось проделать магический опыт, Фармавир брал его на заметку. Если же у детей не получалось выполнить задание, то ассистенты незаметно для ребят помогали им выполнить фокус, и для публики и самого ребенка все проходило удачно.

За год Фармавир набрал группу из восьми детей. Он готовился открыть секретную школу вдали от столицы, стремительная жизнь которой отвлекала бы от вдумчивого процесса обучения, но планы перечеркнул Альтарес со своей неуемной жаждой наживы и славы.

– Чтоб ты сдох, – проворчал Фармавир, не особо заботясь о том, чтобы произнесенные слова не обладали колдовской силой. Сейчас ему было все равно, останутся ли слова пустой угрозой или притворятся в жизнь. Но среди его планов на средне удаленное будущее среди прочих был пункт о последнем разговоре с Альтаресом, после которого одному из собеседников придется покинуть этот мир раз и навсегда. – Хотя бы оставшаяся половина…

И аккуратно прорезал ножом полосу в половину метра. Посмотрел на подмигивающую черепушку и заглянул внутрь.

– Вот это да! – воскликнул он. Если это были внутренности сумки, то ее владелец грамотно подошел к процессу оптимизации занятого пространства. Всюду стояли металлические стеллажи с полочками от пола до потолка, и уже на полках были аккуратно разложены разные штуковины более-менее и менее-более понятного назначения. В основном же Фармавир и вовсе не мог сказать, что именно перед ним лежало и для каких целей применялось.

Самым неудачным открытием для Фармавира оказался тот факт, что пробраться внутрь ячейки оказалось невозможно – мешали стеллажи вдоль стен хранилища. Расстояние между полками было слишком маленьким, чтоб пролезть между ними. Фармавир закрыл дыру и достал из кармана нитку с иголкой – не стоило оставлять чужую сумку порванной. Прошептал короткое заклинание, и нитка ловко и уверенно зашила дыру, оставив после себя едва заметный шов.

– Замечательно! – сказал Фармавир, проверив шов на прочность. Любопытство разгоралось, и он перешел к следующей ячейке. Проделал небольшую дыру и заглянул внутрь. Полочки, как и положено, присутствовали, разве что лежало на них что-то совсем неизвестное и непонятное. – Хоть бы подписывал, что это такое… Ты же не можешь сам помнить все названия!

Третья ячейка.

Четвертая ячейка.