ладно вам!
Ксюха раскладывает торт всем на тарелки.
Алина прижимается ко мне боком за столом. Кормлю её с ложечки.
— Вкусно?
— Угу…
— Ксюха сама печёт. Она кондитером в ресторане работает. Молочная девочка — её шедевр. Обожаю.
— Девочку или Ксению? — в шутку ревнует Белка.
— Да не слушай ты его, — садится за стол хозяйка. — Он про все мои торты так говорит. Сладкоежка. Ты запас шоколадных конфет в его доме видела?
Миха лопает и лыбится, поглядывая на нас.
— Обычный, — жмёт плечами Алина.
— Обычный. Ты по ящикам у него пошурши, не один килограмм найдёшь. Думаешь, почему этот шоколад любит? — показывает на Дикого, который с довольной мордой уплетает свой кусок торта.
Белка машет отрицательно головой.
— Потому что хозяин конфеты ест, как не в себя.
— Ну, хватит меня палить! — осаживаю со смехом.
— Лучше пусть конфеты, чем водку пьёт, — выдаёт моя умница.
— И то верно…
— Кстати, — начинает Миха. — Новый год не за горами, пора место искать и заказывать, где отмечать будем.
— Ребят, без обид. Но я в этом году к родителям. Хочу Алину с семьёй познакомить.
Белкина застывает с ложкой во рту. Смотрит на меня молча, лупая глазками.
Смешная.
— Ты против?
— Неа, — крутит головой. — А как они к этому отнесутся?
— Вот и узнаем.
— Он тебя по всем родственникам прокатит, — посмеивается Миха. — У него дед мировой. Главное — ему понравиться. А остальные примут как само собой разумеющееся.
— Кажется, у вас важным событием попахивает, — показывает Ксюха на безымянный палец.
— Всё может быть… — прижимаю смущённую Алину к себе за плечи и целую в висок.
Глава 33
Стою с ключами на пороге, собираясь ехать за Алиной на работу.
Ксюша устроила её в ресторан, в котором сама работает, официанткой в вечернюю смену. Из караоке её, естественно, уволили, как и Альбину.
Я был против, но разве убедишь.
— Глеб, оставайся дома. Я уже в такси сажусь, — по телефону.
— Белка, какое нахрен такси?
— Обычное. У нас тут постоянные ребята работают. Все друг друга знают. Довезут в целости и сохранности. Не волнуйся, — успокаивает меня.
Не помогает. Я по вечерам постоянно испытываю за неё страх, особенно когда она не рядом. Райончик у неё неспокойный. И соседи буйные.
— Ложись спать. Утром в универе увидимся.
— Ладно…
Раздеваюсь, падаю на кровать и сразу засыпаю.
Будит скулящий Дикий, стягивая с меня одеяло.
— Зверюга, совесть имей! Пять утра! — смотрю на часы.
Гавкает требовательно и, цокая когтями по ламинату, бежит в прихожую.
— Сволочь ты… Сам не спишь и другим не даёшь, — одеваюсь.
Утро. Холод собачий. Местами лежат остатки прошедшего позавчера снега. И опять небо без звезд. По прогнозу ожидается снегопад.
Мы почти час гуляем с Диким в парке. Он всё время что-то ищет, нюхает воздух и тянет куда-то.
— Ну, нет! Я замерз! Пошли домой!
Скулит.
Нервный с вечера.
Волоком за поводок веду его домой.
У подъезда он упирается, и я сдаюсь. Смотрит в сторону стоянки, где припаркован мой джип, и скулит сильнее.
Закуриваю.
Скуление перерастает в рычание.
Смотрю в ту сторону. К нам приближаются два мужика.
Не наши. У нас такие не живут.
Подходят. Собираются уже зайти в дом, но один другому кивает на меня.
— Морозов Глеб Александрович?
— Ну, — затягиваясь.
Достают ксивы. Фэйсы.
— Поедемте с нами.
— Зачем?
— Есть пара вопросов.
— Оглашайте на месте. Вы обязаны озвучивать причину ареста.
— Это не арест. Просто поговорим.
— Говорите, — нагло выпускаю с силой дым в сторону.
— Глеб Александрович, вам лучше согласиться.
— Лучше, так лучше, — щелчком отбрасываю сигарету, понимая, что они не отстанут, а скорее завернут руки и отвезут куда надо. — Надолго? А то у меня вот, — показываю на Дикого. — За ним присматривать некому.
— Мы присмотрим, — пытается забрать у меня поводок, но пёс начинает агрессивно рычать.
— Я сам.
Везут в управление.
Дикому приказываю сидеть у пропускного. Взволнованно поскуливает, когда меня уводят.
Дежурный тоже явно не в восторге от такого соседства. Косится боязливо.
Заводят в комнату и оставляют одного.
Ничего лишнего. Стол, два стула и зеркало на стене. Улыбаюсь, как идиот, в него, растягивая широкую улыбку.
Там же стопудово кто-то наблюдает за мной. Только непонятно зачем.
Что я такого натворил, что меня фэйсы повязали?
Тачку не ту перепродал?
Так я все по базе проверяю. Чистые.
— Доброе утро! — входит с серьёзным лицом Алексей и садится за стол, показывает на стул напротив.
Теперь всё понятно.
— Кому как, — сажусь.
Открывает папку, что-то читает. Смотрит на меня пристально и молчит. Пытается поймать мой взгляд, но я отвожу глаза.
Долго будешь кота за причиндалы тянуть?
— Что вы делали сегодня ночью в начале второго? — задаёт наконец-то вопрос.
— Спал.
— Свидетели есть?
— Да. На пропускном у вас сидит.
— Смешно.
— А в чём дело?
И вдруг догадываюсь.
— С Алиной что-то? — падает сердце в тревоге.
Как знал, что не надо соглашаться на её уговоры.
— На Алину напали в подъезде, ударили по голове, украли вещи.
— А ФСБ теперь и гоп стопы расследует? — пытаюсь пошутить, но нихуя не смешно. — Как она? — взволнованно провожу по волосам рукой.
Какой-то ублюдок посмел напасть на мою девочку. Голову открутить ему готов!
— С ней всё хорошо. Она в больнице.
— Это, по-вашему, хорошо?
— Серьёзных травм нет. Врачи перестраховываются, решив подержать несколько дней у себя. Вы разговаривали с ней по телефону в сорок одну минуту первого, — смотрит в бумаги. — О чём?
По глазам вижу, что его содержание нашего разговора мало волнует, он и так знает. Подслушивают, суки.
Не удивлён. Обычная их процедура.
Но вида не подаю.
— Я хотел приехать за ней на работу, чтобы отвезти домой. Она сказала, что уже садится в такси.
— Что потом делали?
— Лег спать.
— И никуда не ездили?
— Нет! Над входом в подъезд моего дома есть камера, можете посмотреть, что я до утра никуда не выходил.
— Посмотрим… — утыкается снова в бумаги.
— В подъезде Алины тоже камера имеется, — вспоминаю.
Заходит молодой парень и отвлекает нас. Кладёт на стол женскую сумочку и два прозрачных пакета. В одном телефон, в другом серебряный браслет.
— Откуда? — смотрит на него Алексей.
— У алкашей в квартире напротив нашли. Под кроватью тряпками завалены были.
— Знакомые вещи? — обращается ко мне.
— Да. Это сумка Алины и браслет, который я ей подарил.
— Допросили подозреваемых? — снова коллеге.
— Какой там! Они синие. Лыка не вяжут. Ждать нужно, когда проспятся. Но вспомнят ли они — вот это вопрос. У одного, кстати, на одежде следы крови. Мы отдали на экспертизу.
— Хорошо. Свободен.
Младший уходит.
Молчание режет слух.
Есть у меня пара вопрос к