Читать интересную книгу Владимир Мономах - Борис Васильев

— Когда?

— В этом году, который тебе великий князь на безделье пожаловал, и год этот уже истекает. Точную дату сообщу позднее. Либо сам, что вряд ли, либо через доверенного человека.

— Я его знаю?

— Нет, и не знай. Он привезет посылку дворецкому, дворецкий передаст тебе.

— Я могу сказать о готовящемся нападении своим друзьям, побратим?

Начальник тайной разведки расхохотался громко и весело.

— Тебе все сообщит мой кунак хан Иляс. Он умудрился создать разведку нисколько не хуже моей. Кстати, у нас с тобой не было никакого свидания. Предупреди нашу королеву.

Побратимы обнялись, и Свирид тут же исчез.

Вошла Гита.

— Они хотят выкрасть наших сыновей, — растерянно сказал Мономах.

— Тебе об этом сообщил Свирид?

— Он знает все.

— Они будут спрятаны, мой супруг.

— Надежно?

— При нападении их тут же переведут в безопасное место. Раньше не стоит.

Мономах молчал, сурово сдвинув брови к переносью. Вздохнул:

— Свирид сказал: в этом году. Точнее знает только хан Иляс. Он все еще пирует?

— За ним явился гонец, и он тут же ускакал в Степь, оставив гонца у нас.

— Вот как? Где гонец?

— В людской, мой витязь, — улыбнулась Гита. — А Железян пирует и очень удивляется, куда ты вдруг подевался.

— Пойду пока к столу. Свининки я не добыл, но проголодался.

— Не забудь зайти в Оружейную, любитель свежей свининки!

Едва Мономах, надев в Оружейной меч, вошел к пирующим и сел рядом с воеводой Железяном, как в зал быстро и решительно вошел хан Иляс.

— Поклон честной компании, — запыхавшись, молвил он. — И тысяча извинений всему застолью. Князь Мономах и воевода Железян — за мной. Вопросы потом.

Поднялись наверх, в залу совещаний. Воевода ворчал:

— Чего ты примчался, хан?.. И от стола увел, и поесть не дал…

— Через полчаса, от силы через час пятнадцатитысячная объединенная орда ханов Боняка и Тугоркана ударит по твоему замку, князь Мономах, — сказал Иляс.

— Отобьемся, — буркнул Железян. — Эка невидаль…

— Отобьетесь, — согласился Иляс. — И будете отбиваться, пока я не обойду орду с тыла.

— Опять с тылу хочешь ударить? — Железян все еще что-то дожевывал.

— Боя вообще не должно быть, — сказал хан Иляс. — Не должно, это — игра с огнем, которую затеял великий Киевский князь.

— Зачем? — искренне удивился Мономах.

— Он воевать не умеет. И не учил его никто, и способностей нет, хотя воин он не плохой. Но — воин, только воин.

— Не понимаю… — начал было Железян, но хан Иляс перебил его:

— Он завидует князю Мономаху и ненавидит всю его семью. Всю!.. Ее величество королеву Англии, его парнишек… — Хан вдруг замолчал.

— Продолжай, сынок, — вздохнул Мономах.

— У него родились две девочки, а у тебя, князь, четверо сыновей, — задумчиво сказал Иляс. — У великого Киевского князя Святополка нет наследников. Нет!.. А потому его задача заставить тебя воевать. Тогда ты нарушишь его повеление, и он по праву потребует над тобой суда. Значит, ты не должен воевать. Не должен, отец. Ни в коем случае!..

— А Боняк и Тугоркан?

— Я понял, — Иляс широко улыбнулся. — Я понял его игру. Это всего лишь игра, князь Мономах. Грязная игра на твоих нервах!..

— А я на что? — хмуро спросил Железян.

— А мы будем пировать!..

— Но они атакуют дом.

— Вот дом мы защищать будем, потому что мы — его гости.

— Здесь дети, здесь наша королева, — вздохнул Мономах.

— Здесь — пир, мой князь!..

Сообразил даже не очень-то догадливый Железян:

— Хвала князю Мономаху!..

— Хвала! Хвала! Хвала!..

Прокричали и пошли к гостям. Пировать. Пировали знатно, со вкусом. Поднимали чаши с вином — за хозяина дома, за его хозяйку, за наследников. Песни уж петь наладились, когда вошел дворецкий. За столом умолкли и уставились на него. Подойдя к Мономаху, дворецкий низко поклонился и передал ему записку. Князь прочел ее, сказал дворецкому:

— Благодарю, свободен, — и улыбнулся.

Когда за дворецким закрылись двери, Мономах сказал:

— Уведомление от великого Киевского князя. Ханы Боняк и Тугоркан перепутали направление, а когда им разъяснили, ушли назад в Дикую Степь.

За столом раздался дружный хохот.

Глава десятая

1

Так закончился год, который по повелению великого князя Киевского запрещал Мономаху покидать Черниговское княжество без особого на то разрешения Святополка Изяславича. Мономах всегда чтил закон, а потому никуда и не рвался. Воспитывал детей, согласовывая свою систему воспитания с мнением королевы Гиты, обучал их грамоте, зачаткам воинского мастерства и всласть пировал с друзьями.

Его мечтой был Союз князей всей Руси, но он понял и принял совет Свирида не забывать, что на сегодняшний день главным остается опасность вторжения из Земли Половецкой разбойных полчищ. Половецкие орды избегали нападать на города, обнесенные крепостными стенами, но на Руси того времени хватало и городков, не имеющих крепостных стен, и деревенских селищ, где вообще не было никаких средств защиты от кочевников.

— Вот кто будет принесен в жертву за всех нас, — мрачно поведал он Гите.

— Вот кто будет страдать, мой князь, — сказал ему тогда начальник лучшей разведки. — Сначала нужно устранить эту опасность, а потом уж заниматься Союзом князей. Иначе слезы горькие оросят Русскую Землю.

За истекший год Мономах не только терпел мелкие вторжения половцев, но и стал посажёным отцом потомственного хана половецкой вольной орды Иляса, женившегося на дочери наместника великого князя Киевского боярина Ратибора. В этом союзе Мономах увидел путь, избавлявший Русь от поголовного истребления жителями Дикой Степи половцами. Появилась надежда породнить половцев с русскими, как то когда-то, еще в юные его годы, советовал ему отец, великий князь Киевский Всеволод.

Это требовало основательных размышлений, и Мономах собрал друзей совсем не для пира, а для разговора, дальновидно отправив хана Иляса в разведку: нет ли где поблизости какой опасности?

— Мой отец, великий князь Киевский Всеволод, наставлял меня не столько громить половцев, сколько выдавать замуж за наших воинов красных девок половецких и женить их молодцев на русских красавицах.

— Ну уж нет!.. — решительно отверг такую возможность воевода Железян. — Они будут грабить наши селища и угонять в полон наших девок, а мы — глядеть на это? Нет, так не будет!

— Это бесконечная и бессмысленная бойня, — спокойно возразил Мономах. — От нее страдают как русские, так и половецкие женщины и дети…

Неизвестно, как бы они тогда порешили, если бы не случай.

А случай, как известно, есть пересечение двух и более причинных рядов. И таковые ряды беззвучно пересеклись в зале совещаний Боярской думы.

Едва старейшина открыл заседание, как в залу без всякого уведомления вошел великий князь Киевский Святополк Изяславич.

— Полоцкий князь Улеб перекинулся на сторону поляков и сдал им Полоцк!

Думцы, возмущенно зашумев, повскакали с мест. Старейшина громко прикрикнул на нарушителей порядка, и все тотчас же сели.

— Продолжай, великий князь.

— Я прошу Боярскую думу поручить поход на Полоцк князю Мономаху.

— Я полагаю, что великому князю Киевскому ближе к Полоцку, чем князю Мономаху.

— Мои дружины на границе с Дикой Степью сдерживают натиск половцев.

— Что-то мы не слышали о таком натиске… — начал было кто-то из бояр.

— Заняты!.. — рявкнул Святополк. — Мои дружины заняты на границе, а князь Мономах бездельничает в Чернигове!..

После долгих препирательств великий князь все же настоял на своем. И в тот же день отправил в Чернигов повеление, подтвержденное Боярской думой, о взятии Полоцка.

Князь Мономах получил повеление поздним вечером, когда все друзья его уже отдыхали.

— Пошли за ханом Илясом, — посоветовал Меслим. — Без конницы не обойтись.

— Добрый совет, — согласился Мономах.

И немедленно послал за ханом Илясом. А до приезда хана решительно разбудил своих друзей.

— В чем пожар? — недовольно спросил Железян.

Мономах молча сунул ему повеление великого князя. Пока воевода читал, явился хан Иляс.

— Звал, мой князь?

— Выручай, сынок, — Мономах вздохнул. — Великий князь вместе с Боярской думой требуют взятия Полоцка и наказания князя Улеба.

— А ведь великому князю до Полоцка куда как ближе, — усмехнулся Ратибор.

— Это — повеление.

— Завтра с рассвета выступлю, — сказал хан Иляс. — Прямо на Полоцк.

— Великий Киевский князь опять тебя подставляет, — заметил Меслим.