Читать интересную книгу Паутина - Вячеслав Жуков

Федор пристально взглянул в глаза парню. «Бредет, что ли? Дискета, какая-то?» За разъяснениями обратился к Шнырю:

– Постой, какая дискета? О чем ты?

Шнырь посчитал, что Федор с ним не искренен.

– О том, – сказал он и сплюнул под ноги. – Зубок сказал, перед тем как сдохнуть инвалид что-то сказал тебе. Наверное, про дискету, – последнюю фразу Шнырь произнес не слишком уверенно и опять сослался на Зубка. Это все он говорил. А Шнырь только ушами водил.

– Что сказал? Про какую дискету? – в голосе Федора появилась отдаленная растерянность. Хорошенькое открытие для него сделал этот Шнырь. Оказывается, он про него знает больше, чем сам Федор.

– Подожди. Объясни толком, какой инвалид? И что он мне должен сказать про эту чертову дискету? Слышишь?

Парень прикусил губу. Может не стоило ему говорить все это менту. Может, не в курсах он. Тогда, получается, зря на него наехали? Зубку бы сообщить. Делать выводы, по его части. А Шнырь – человек маленький. И он тут же пожалел, что ввязался не свое дело. Еще когда увидел этого мента вместе с Верзилой в кафе, сердцем почувствовал, что добром это не кончится. Непростой, этот мент, а из уголовки. И под прицелом опер этот сейчас не Зубка держит и не Ленчика пузатого, а его, Саньку Шныря.

– Зубок и Нельсон … Кто они такие?

Шнырь, опять съежился, как только Федор упомянул про них. Видно боялся он их больше чем Федора. И говорить про них ничего не захотел. Сказал отрывисто:

– Не знаю я про них. Понял? И зря давишь на меня, – он помолчал немного, потом добавил тихонько: – От Мономаха они. Понял?

Федор левой рукой держался за раненый бок, чтобы кровь не так текла. Этот засранец, Шнырь зацепил его прилично. Хорошо еще, что лезвие прошло вскользь. А ведь мог и вогнать тесак по самую рукоять. Тогда бы Туманову конец.

– Ключи от машины дай? – потребовал Федор.

Шнырь с неохотой достал из кармана спортивной куртки брелок с ключами и кинул Федору. Расчет был на то, что, прижимая рукой рану, мент не сумеет быстро среагировать и поймать ключи. Он наклонится, поднять их … Саньке достаточно нескольких секунд, чтобы добежать до подъезда. Там в квартире у любовницы, лежит его «ТТ» с полной обоймой патронов. Жаль не прихватил его сразу.

Федор промахнулся, не поймал ключи. Наклонился, взять их, а когда поднял голову, Шнырь уже был возле подъезда. Не ожидал Туманов от пацана такой прыти. Но отпускать его живым не собирался.

– Напрасно ты так, – Он вскинул пистолет, для верности держа его двумя руками. В голову Шныря целить не стал. Тот бежал неровно, а стало быть можно промахнуться. Прицелился в спину, и разом за разом выстрелил. Увидел, как сразу бросило Шныря вперед, будто сзади кто-то сильно толкнул, и он глухо стукнулся головой о ступеньки.

– Вот так, парень. Получил ты то, что заслуживаешь, – без сожаления сказал Федор, убирая пистолет в карман.

А на втором этаже в окне мелькнула женская фигурка и тут же спряталась за штору. И Федор понял, что сейчас, немедленно, должен исчезнуть отсюда. Наверняка, любовница Шныря сообщит кому надо.

Он быстро открыл дверь машины, сел за руль, вставил ключ в замок зажигания. Легкий поворот, и мотор взревел. Рванув с места, Туманов полетел к Садовому кольцу, Всегда испытывал кайф от сумасшедшей езды.

Рана была не такой уж глубокой, но кровь из нее текла не переставая. Нужна помощь, но, разумеется, в больницу ехать он не собирался. Для себя он уже решил, куда поедет. Только там, у бомжей, можно отлежаться два, три дня пока мало-мальски подживет бок.

На «девятке» взятой у Шныря, он доехал то того перехода, возле которого в прошлую ночь вступился за старика бомжа. Дальше на машине ехать было нельзя. Если любовница Шныря не дура и позвонила браткам, то уже скоро те кинутся искать его. И если машину оставить рядом с обиталищем бомжей, бандюки могут наведаться туда.

Немного успокаивало одно, вряд ли эта чувиха разглядела его в темноте. А Шнырь уже не поделится своими воспоминаниями о менте. По крайней мере, на этом свете.

Федор свернул к обочине и остановился возле перехода. Мотор заглушил, но ключ из замка зажигания вынимать не стал. Возможно, кто-то захочет воспользоваться «тачкой». А Федор не жадный, тем более, что и самому Шнырю эта машина больше не понадобится.

Но прежде, чем вылезти, он достал с задней панели аптечку. Ее надо взять с собой. Йод, бинты, наверняка в ней есть. И не придется топать в аптеку за необходимыми лекарствами.

На заднем сиденье лежала кожаная куртка. Федор взял ее. Сразу определил, немного не по размеру, ведь Шнырь меньше ростом, и куртку возил скорее всего для того, чтобы не испачкать сиденье, когда занимался любовью в машине. Но Федор не побрезговал. Его пиджак с левого бока весь залит кровью, и щеголять в нем по улице уже не будешь. Любой постовой обратит внимание. Да и перед людьми стыдно.

Оставив машину, он побрел по улице, припоминая все те закоулки, через которые его вел старик. Бомжи его уважительно называли по отчеству – Дмитричем. Теперь Федору понадобится его помощь.

Отыскав старый дом и поднявшись на четвертый этаж, Федор постучал в дверь. Шесть раз, как тогда Дмитрич. Услышал осторожные, крадущиеся шаги, а потом голос самого старика Дмитрича.

– Кто? – хрипловатым голосом, спросонок спросил Дмитрич.

Федор догадался, что поднял старика с лежанки. Ночь, и тот спал.

– Открой, Дмитрич. Это я, – сказал Федор, чувствуя слабость в ногах.

Старик узнал его по голосу, отодвинул тяжелый засов от двери. А только Федор вошел, заорал в полумрак квартиры:

– Скорее ко мне.

Федор закрыл глаза. И падая на пол, слышал топот ног по дощатому полу. Потом почувствовал, как его подняли и понесли в комнату, положили на старый промятый диван, на котором он спал в тот раз.

И тут же незнакомый грубоватый голос произнес:

– Посвети сюда. На рану.

– Мать твою ети, – изумился кто-то рядом. – Да он весь в крови. Куда ж вы его на постель-то? Обмыть бы сначала надо. Перепачкает все.

– А ну, тащите мне ведро с водой, – приказал кому-то Дмитрич.

Федор слышал голоса, но глаза открывать не хотел. Вместе с болью чувствовал адскую усталость. Хотелось забыть про все и заснуть.

Бомжи воспользовались принесенной аптечкой и после того, как смыли кровь с раны, оказали Федору необходимую помощь.

Старик Дмитрич проявил недюжинные способности медработника, и умело наложил Федору повязку, прикрепив ее к телу пластырем.

– Ничего. Дня через четыре подживет, – со знанием дела сказал старик, и никто из присутствующих бомжей не решился с ним спорить. – Рана пустяковая. А он молодой, здоровый, – заключил он.

На этот раз в квартире оказалось двенадцать бомжей и среди них три женщины. В отличие от мужиков, они страдали бессонницей. Сидели в кухне, плотно занавесив окно, чтобы их не обнаружили с улицы, пили водку и о чем-то разговаривали.

Открыв глаза, Федор слышал их негромкие голоса. Но прислушиваться к смыслу разговора не стал. Не его это дело. Своих проблем выше крыши. А женщинам да под водочку, всегда есть, о чем поболтать.

Вошел Дмитрич, сначала наклонился над Федором, посмотрел, убедившись, что тот не спит, сел рядом. Чтобы не будить спящих бомжей, прошептал:

– Не спится?

– Так, сначала вырубился, а теперь проснулся, и заснуть не могу, – ответил также шепотом Федор. Теперь, после оказанной помощи, боли почти не чувствовалось. Лишь незначительное жжение. Скорее всего, от йода. Но его терпеть можно. Да к тому же, в качестве обезболивающего, ему поднесли целый стакан водки. И лекарство помогло.

Старик явно что-то хотел сообщить. Федор догадался и спросил:

– Что-то случилось?

Дмитрич махнул рукой, что, мол, тут может случиться. Не вытерпел и предложил Федору:

– Не хотите послушать, что рассказывает наша Тамарка? Приинтереснейший случай. Уверяю, вас он заинтересует. – Настаивал старик.

Федора за их короткое знакомство удивляла манера Дмитрича культурно выражаться и без мата, что заметно отличало его от остальных бомжей. Казалось, он как и Федор, был среди этого непромытого, рычащего друг на друга и гудящего месива, случайным человеком. Хотя считался у бомжей за главного. И его слово, считалось тут законом.

– Тамарка вчера удрала из больницы. Знаете, что она рассказывает?

Федор покачал головой.

– Откуда же мне знать. Не знаю.

– А вы вот послушайте, – сказал старик уже громче и не стал дожидаться, что ответит Федор, позвал женщину: – Тамара! Иди сюда.

Прихрамывая на левую ногу, в комнату вошла женщина лет сорока, в брюках и темной кофточке, небрежно одетой на голое тело. В широкий, растянутый вырез, были видны ее обвисшие груди. Но это нисколько не смущало женщину. Она сначала поглядела на лежащего, на диване Федора, и взгляд ее сделался кокетливым. Потом глянула на сидящего рядом старика Дмитрича. Уж не стриптиз ли тут задумал старый? Случалось с Дмитричем и такое, когда переберет лишнего. Хочется полюбоваться на обнаженное женское тело. Много старику не надо. Посмотреть, погладить.