Читать интересную книгу Филогенез. Панихида - Алан Фостер

Стволы вокруг были странного цвета: либо серые, либо серовато-зеленые, а не привычно коричневые. И прожилки на широких лопатовидных листьях казались чересчур выпуклыми. Дес испытал немалое облегчение, увидев множество отдаленных предков своего вида, ползающих и летающих по лесу. Влажный воздух прорезали вопли примитивных млекопитающих, предков доминирующего вида Земли. Если бы влажность была поменьше, Десвендапур испытывал бы сильный дискомфорт, но она почти соответствовала нормальной, а потому транкс без особого труда примирился с прохладной температурой. Возможно, время от времени его будет донимать холод, особенно по ночам, но ничего, он как-нибудь переживет.

Поскольку Дес почти все свое свободное время посвящал изучению биологии поверхности в окрестностях колонии, теперь он без труда опознал даже не одно, а несколько съедобных растений. Сточки зрения людей, они не являлись съедобными — по способности поглощать и переваривать растительную пищу люди вообще сильно уступают транксам.

Десвендапур поднялся, снова взвалил на спину мешок и зашагал через лес. На съедобные растения он пока не обращал внимания. Есть ему не хотелось, а по дороге встретится немало других. К тому же Дес не хотел оставлять за собой следов.

Помня об этом, он старался ступать только на очень влажные или совсем сухие места, чтобы не оставлять отпечатков ног, пробирался осторожно, не ломая веток и не обрывая листьев, и вообще заботился о том, чтобы поменьше нарушать целостность лесной подстилки, хотя в лесу имелись и другие крупные животные, и эти следы вполне можно было приписать им. Даже человеческий специалист вряд ли сумеет отличить ветку, обломанную транксом, от ветки, обломанной тапиром.

По мере того, как поэт все дальше уходил от колонии в чащу девственного тропического леса, его возбуждение нарастало. Вот зачем он прибыл сюда, вот чего он так долго искал — новых, совершенно непривычных зрелищ и впечатлений! Уже сейчас длинные строки стихов непрошеными являлись в его мысли в таком количестве, что Десу временами приходилось останавливаться, чтобы наговорить их на скри!бер. Каждое дерево, каждый цветок или насекомое, каждое выглянувшее из-за бревна пресмыкающееся и каждый пронзительный крик птицы дарили все новые приливы вдохновения. Десвендапур не мог перестать сочинять стихи, как не мог перестать дышать. Это замедляло продвижение, зато поднимало настроение.

Дерево, покрытое спелыми плодами, полыхало кричащими красками — но то были не цветы, а стая алых ара, деловито кормившихся на вершине. Остановившись под деревом, Дес сложил целый сонет, все, вплоть до ритмического сопровождения и стрекотания. После творческого застоя, длившегося много циклов, у поэта голова шла кругом от мощного подъема вдохновения. А ведь это всего лишь первое утро первого дня! Какие же чудеса ожидают его в следующие циклы? И Десвендапур решил как можно дольше оставаться на свободе — по крайней мере до тех пор, пока не иссякнут его стратегические запасы пищи.

Когда солнце село, сделалось довольно холодно, но индивидуальное снаряжение и цилиндрическое укрытие, которые взял с собой транкс, довольно надежно защитили его от холода. Человек в такую ночь маялся бы от жары и влажности, но транксу для полного комфорта требуются еще большая жара и влажность. В одиноком шестиногом туристе восторг и возбуждение боролись с усталостью. На счастье Десвендапура, усталость возобладала. И он крепко проспал до самого утра.

Проснувшись, он собрал вещи и пошел дальше на восток. Окруженный множеством экзотических съедобных растений, он пробовал одно за другим, но только в том случае, если был уверен в их съедобности. Многие земные растения выделяют токсины, чтобы отпугивать травоядных. Часть из этих токсинов смертельно ядовита для людей, но безвредна для транксов, часть — наоборот. Например, сильнодействующие растительные алкалоиды, которые вызывают у людей тошноту и жестокое отравление, транксам кажутся очень пикантными пряностями.

Поэт брел между деревьев и жевал на ходу. Он протягивал иструки и срывал листья с попадающихся на пути кустов и свисающих веток. На многие же вещи, которыми человек вполне мог закусить, транкс, вегетарианец от природы, не обращал внимания. В том числе и на насекомых. Для Десвендапура съесть жирную, богатую протеинами личинку было все равно, что для человека — сожрать детеныша обезьяны.

Вода встречалась повсюду, так что тащить ее с собой было незачем. Препятствия, которые заставили бы человека призадуматься, шестиногого путника не останавливали. Боялся Дес только одного: что на скри!бере не хватит места, чтобы записывать бесконечный поток стихов.

Осторожно пробираясь сквозь нагромождение тонких упавших стволов, нанесенных в это место потоками сезона дождей, поэт вдруг почувствовал, как что-то сильно ударило его по левой передней стопоруке. Он опустил глаза и с удивлением увидел трехметровый клубок извивов, известный людям под названием «ямкоголовая гадюка». Змея осторожно отползала в сторону. Вот она с негромким шипением развернулась и скользнула под груду хвороста. Ее способ передвижения чрезвычайно заинтриговал Деса. На Ивовице не водилось таких крупных существ, способных быстро передвигаться без помощи ног. Транкс с интересом смотрел, как создание исчезает среди сучьев. Поглядев затем на свою стопоруку, Дес увидел на твердом сине-зеленом хитине две крохотных вмятинки в том месте, куда вцепились ядовитые зубы. Почувствовав, что ей не под силу прокусить панцирь, разозленная и ошарашенная змея предпочла скрыться.

Благодаря прежним добросовестным занятиям, Дес без труда определил вид земного животного. Если бы оно впилось в мягкую незащищенную ногу человека, того ждали бы резкая боль, паралич и, без соответствующего противоядия, неминуемая смерть. Взрослому транксу, одетому в прочный панцирь, такая опасность не грозила — разве что его укусят в глаз, в мягкую нижнюю часть брюшка или в сочленение суставов.

Но не всеми опасностями, встречающимися в тропическом лесу, можно было пренебречь. Десвендапур знал это и не терял бдительности. Крупный удав, к примеру боа или анаконда, мог убить транкса так же легко, как и неосторожного человека. То же самое относилось к потревоженному очковому медведю или кайману. Однако благодаря прочному экзоскелету поэт оставался практически неуязвим для орд вездесущих насекомых.

Несмотря на обилие растущих повсюду экзотических лакомств, Дес старался не переедать. Глупо, предусмотрев все, выжить в чужом лесу, но свалиться с расстройством желудка. Ничего, времени впереди достаточно, он успеет попробовать самую разную местную пищу.

Узкие и мелкие ручейки доставляли поэту немало радости, но первая же более или менее крупная речка заставила его задержаться. Она имела не более пяти метров в ширину, глубину около полуметра и медленное течение. Любой человеческий ребенок, не задумываясь, плюхнулся бы в воду и перешел вброд. Но Десвендапур, как и прочие транксы, не мог себе этого позволить. Несмотря на свои восемь конечностей, плавают транксы отвратительно. Их тела просто не рассчитаны на такое. И хотя представители обеих разумных рас могут держать голову над поверхностью, когда находятся в воде, транксов подобная мера не спасает. Люди дышат через двойные отверстия, расположенные в центре лица. А транксы — через восемь дыхалец, расположенных по бокам груди, по четыре с каждой стороны. И если погрузить транкса в воду, спикулы тоже оказываются под водой.

Поэт повернул вверх по течению и принялся искать переправу. Ствол упавшего дерева, застрявший между камней, послужил ему мостом. Мостик получился довольно шаткий, но другого Дес не нашел. А он хотел как можно быстрее уйти подальше от колонии.

Бревно выдержало его вес, и, крепко цепляясь всеми шестью ногами, поэт перешел через речку, которая могла оказаться для него смертельной. Эта встреча со смертью вызвала у Десвендапура новый прилив вдохновения. Сочиняя на ходу, зажав скри!бер в иструке, он весело взбежал на противоположный берег, густо поросший деревьями.

Так он шел в течение нескольких дней, останавливаясь каждый раз на новом месте, пробуя на вкус местные растения, непрерывно сочиняя стихи и пересекая встречающиеся реки с отвагой, близкой к безрассудству. Все, что встречалось на пути, наполняло его восторгом. Ведь Десвендапур знал: никто — или почти никто — из его сородичей не видел и половины того, что теперь видит он. Разве только в трехмерных записях — но разве может самая четкая запись сравниться с настоящей прогулкой по восхитительной полуразложившейся подстилке тропического леса, с мгновенными вспышками стрекоз или лазурных бабочек-морф, со щебетом и криками птиц, спорящих с обитающими на деревьях приматами, с возможностью остановиться и отведать очередной экзотический лист или цветок!