в ее глазах при каждом откровении. Успокаивать ее, когда она не уверена.
Я хочу понять, тянет ли ее ко мне, как меня к ней. Если это становится все более убедительным и трудно игнорировать.
Зловещее предчувствие цепляется за меня, когда я поднимаюсь со стула и выхожу из кабинета. Я зашел слишком далеко. Стал слишком эгоистичным.
«Еще один день», — торгуюсь я с собой. — «Мне позволен еще один день».
Глава 38
АЛЕКСАНДРА
Легкий бриз сопровождает равномерный, успокаивающий стук дождя по окнам и крыше, служащий фоновой музыкой.
Сегодня мы засиживаемся за ужином еще долго после того, как закончили. Я провожу кончиком пальца по основанию своего стакана с водой, слушая его рассказы о забавных казусах, которые случались с местными жителями и в которые ему приходилось вмешиваться.
Похоже, что ни один из нас не готов к тому, чтобы закончить вечер. Я беру одну из его старых книг Джеймса Паттерсона в мягкой обложке, а Лиам удаляется в свой кабинет. Клянусь, этот человек никогда не прекращает работать надолго.
Странное напряжение витает в воздухе между нами. Присутствует напряженная осознанность, как будто кто-то установил прожектор над головой, и теперь мы замечаем все, что раньше не замечали.
Перевожу взгляд с его лица на руки, прослеживая заметные вены на них и несколько бледных шрамов, разбросанных по пальцам. Мне интересно, как он их получил и не появились ли они от работы с мачете при обрезке больших фруктовых деревьев, как он часто делает.
«Лиам доминирует правой рукой, за исключением тех случаев, когда он пользуется чем-то, что может служить оружием. Ты видела, как он аккуратно зашивает швы или нарезает еду».
Палец замирает на стекле. Это происходит снова. «Откуда мне знать, чтобы сделать такое наблюдение?»
— Прости. Я тебе надоел.
Его слегка хрипловатый голос отвлекает меня от моих мыслей, и я поднимаю взгляд на него.
— Вовсе нет. Я просто… — Я запинаюсь и нерешительно заканчиваю. — Мне было интересно узнать историю твоих шрамов.
Не думая, я протягиваю руку и провожу подушечкой пальца по самому заметному шраму, который проходит над костяшкой его указательного пальца и изгибается вокруг.
Только когда Лиам напрягается под моим прикосновением, приходит осознание того, что я делаю. И хочу отстраниться, но что-то держит меня в плену его ощущений.
Проводя пальцем по его руке, я прочерчиваю дорожку по другим шрамам, наслаждаясь ощущением его кожи под моей. Когда Лиам накрывает второй рукой мою, останавливая движение, я моргаю, как будто он вывел меня из транса.
— Мне жаль. — Мои слова прозвучали поспешно, и я пытаюсь отстраниться, но он не дает мне этого сделать.
Лиам проводит большим пальцем по моей коже, вызывая дрожь. Эти темные глаза изучают мое лицо, как будто ища что-то важное, но в его чертах есть намек на мучение, которое я не совсем понимаю.
— Алекс. — Его голос грубый и хриплый, и мое имя звучит так, будто вырывается из глубины его горла, когда он отстраняется.
Поднявшись со своего места, Лиам относит свою тарелку к раковине и ставит ее на место. Он упирается руками в стойку.
— Мне очень жаль, но…
— У тебя кто-то есть? — внезапно выпаливаю я.
Тепло заливает мои щеки, но мне нужно знать, чувствует ли он это тоже — это безумное, непрекращающееся притяжение между нами.
Это, как если бы мы держались за противоположные концы толстой веревки для перетягивания каната, но каждого из нас тянет к середине, независимо от того, сколько усилий мы прилагаем, чтобы оставаться на своих отведенных сторонах.
— Нет, — Лиам отвечает быстро, без колебаний, его спина напряжена.
Все еще отвернувшись от меня, он сгибает пальцы в том месте, где они сжимают край раковины.
— Никого нет.
Собравшись с духом, я делаю глубокий вдох, прежде чем осмелиться прошептать:
— Возможно, я не помню своей фамилии, когда родилась, или была ли я раньше жаворонком или совой. Но мне все равно. Прямо сейчас я знаю, кто я такая. Здесь. С тобой.
Медленно, очень осторожно, я поднимаюсь со стула.
— Я знаю, что, наверное, буду чувствовать себя дурой, признаваясь в этом, если ты не чувствуешь того же, но я… чувствую, что между нами что-то есть.
Я делаю несколько шагов по направлению к нему, но останавливаюсь, как только оказываюсь в нескольких футах от него.
— После всего, что… произошло, я знаю, что ничто не гарантировано, и глупо сожалеть об этом. Так что хотела просто быть откровенной. — Втягиваю укрепляющий вдох. — И спросить, возможно, ты чувствуешь то же самое.
Когда Лиам не отвечает и не двигается, я заставляю себя улыбнуться, мой тихий смешок звучит хрипло.
— Что ж. Я официально сделала это неловким, так что…
Лиам разворачивается так быстро, что у меня даже нет времени среагировать. Большие мозолистые руки обхватывают мое лицо и приближают мой рот к его губам.
Он целует меня со страстью, от которой у меня перехватывает дыхание. Каждая клеточка моего тела замирает от шока, а затем тает, и я запускаю пальцы в его волосы, чтобы крепче прижать его к себе, в ужасе от того, что все это сон. Его поцелуй обладает дикой силой, которая обжигает меня своим огненным обладанием.
Когда его рот отрывается от моего, наше прерывистое дыхание смешивается, а его глаза пристально смотрят в мои. Мириады эмоций отражаются на его лице. Я вижу муку и желание, в то время как другие остаются неразборчивыми.
Мягкие губы, которые только что были прижаты к моим, теперь сжимаются в суровую линию.
— Я не должен был этого делать, Алекс.
«Не должен был». Потому что технически нахожусь под его опекой? Я всматриваюсь в его черты в поисках чего-то, что прольет свет на его рассуждения.
Я приподнимаю подбородок с хрупкой полуулыбкой, но отвожу глаза, чтобы сфокусироваться прямо над его плечом.
— Я понимаю.
Когда я пытаюсь отступить на шаг, Лиам не отпускает моего лица, и я смотрю ему в глаза.
Мускулы на его челюсти напрягаются, быстро сокращаясь, как будто тот пытается предложить свое собственное объяснение.
На этот раз его голос становится низким, хриплым, от которого у меня по спине пробегают мурашки.
— Я не должен был.
Интересно, он говорит это для моего блага… или для своего собственного.
Он слегка отодвигается, чтобы подушечкой большого пальца провести по моей нижней губе. Его внимание остается приковано к этому действию, и когда я под влиянием импульса легонько провожу зубами по губе, его ноздри раздуваются, а взгляд