Весенняя охота на уток тоже является ощутимым злом. Еще окончательно не закончив гнезда, утка начинает нестись. Она откладывает в день по яйцу, пока их не окажется 10–18. Одно вторжение человека с ружьем на гнездовую территорию может привести к тому, что утка приступит к высиживанию, отложив всего три — шесть яиц. Если до окончания полной кладки селезня убьют, остальные яйца не будут снесены. Вот почему вблизи больших городов так много утиных гнезд с неполной кладкой.
Среди прилетающих весной к нам на север уток немного холостых самцов. Любой убитый селезень — чей-то супруг. После его смерти остается вдова, которая не сможет до следующего сезона найти себе нового спутника жизни и не оставит потомства.
Давно пора реабилитировать селезня. Любой нарядно разукрашенный самец, сделавший весной круг над подсадной уткой охотника, — это не праздно шатающийся ловелас, а порядочный семьянин, честно выполняющий функцию главы семьи, защитника собственного дома.
Весной многие виды охоты запрещены. Бить пролетающих мимо уток нельзя, но мало кто считает большим грехом выстрелить по преследующему утку селезню, в особенности если их два или три. Обычно стреляют в последнего. Именно он является законным супругом преследуемой утки. Но и остальные селезни — чьи-то мужья. Убийство любого из них непременно приведет к сокращению поголовья. Давно настало время совсем прекратить весеннюю охоту на птиц, и в первую очередь на кряковых уток. Если мы хотим добиться восстановления их поголовья, селезня следует взять под защиту. Его роль весной так же важна, как и утки.
ГРУППОВОЙ БРАК
Любителей животных не удивишь огромными, сложно организованными семьями-государствами насекомых. Такими колониями живут муравьи, термиты, пчелы. В их семьях всего одна, реже — несколько полноценных самок, небольшая компания самцов, а все остальные члены семьи, число которых может превышать миллион, дети одной или нескольких матерей. Став взрослыми, они выполняют многочисленные, порой весьма сложные обязанности по обслуживанию своей матери, выращиванию своих маленьких сестренок и братишек и выполняют все работы по дому. У высших животных таких семей не бывает. Единственным исключением являются колонии некоторых птиц.
Сложные семьи образуют африканские лесные удоды, флоридские хохлатые сойки и некоторые другие пернатые. Они состоят из родительской пары размножающихся птиц и нескольких птиц-помощников, как правило взрослых детей размножающейся пары. В таких семьях ведется общее хозяйство и сообща воспитываются птенцы.
Еще сложнее семьи у желудевых дятлов, обитающих в Северной Америке. Это небольшие черные птицы размером 22–23 сантиметра, с белым брюшком и с большим острым клювом. Самка от самца отличается только тем, что белая повязка на ее лбу отделена от красной шапочки черной полосой. Живут дятлы в дубравах и смешанных лесах. Птенцов они выкармливают насекомыми и сами в этот период ими охотно лакомятся, а все остальное время питаются главным образом желудями и орехами, а так как этот корм доступен только осенью и позже его не достать, пытаются делать на зиму запасы.
Запастись на всю зиму едой удается далеко не всегда. В горах засушливого штата Аризона дубы не дают больших урожаев. Здесь эти дятлы живут, как и большинство птиц, парами, вдвоем без помощников выкармливают птенцов, а осенью всей семьей занимаются заготовкой желудей, пряча их в щели и за отслоившуюся кору старых деревьев. Обычно сделанных запасов не хватает и до середины зимы, поэтому вначале молодежь, а позже и старики откочевывают на юг, и семья распадается.
В Техасе и Мексике желудевые дятлы живут семейными группами по десять — пятнадцать птиц и, если не случается серьезного неурожая, создают на зиму значительные запасы желудей и в теплые края не улетают. Собрать в этих краях достаточное количество желудей нетрудно, но сложнее решить вопрос, где их хранить. Просто сложить в дупло дятлы не решаются. Во-первых, теплой дождливой зимой дупло может залить вода и желуди просто сгниют. Во-вторых, на большие запасы кормов, сложенных в одном месте, всегда найдется более крупный и сильный грабитель, способный в одночасье пустить птичью семью по миру. Чтобы избежать подобной напасти, дятлы придумали удивительную конструкцию для своих «зернохранилищ».
Под зернохранилище птицы используют большое толстое дерево, выдалбливая в его коре множество небольших лунок размером с желудь. Орехи и желуди крепко забиваются в эти лунки и хранятся каждый в своем углублении. В большом старом зернохранилище — а оно создается не на один год и служит потом многим поколениям птиц — может быть до тридцати тысяч ячеек — индивидуальных «камер хранения». Лунки расположены близко друг к другу, и полностью заполненное хранилище выглядит как огромный кукурузный початок, плотно набитый созревающими зернами. Этот склад тщательно охраняется. Возле него всегда дежурят несколько птиц. Они не только охраняют запасы, но и проверяют его состояние, постоянно перемещая желуди из лунки в лунку, каждый раз поворачивая их наружу другим боком, чтобы, если подмокли, смогли бы высохнуть и не загнили. Сторожа внимательно следят за тем, чтобы подсохшие и сморщившиеся желуди не выпадали, перемещая их в более узкие лунки. Ну а если состояние запасов не требует срочного вмешательства, что, впрочем, случается редко, долбят новые лунки.
Украсть из такого хранилища орешек дело трудное и опасное. Вор должен уметь взбираться по голому древесному стволу, иметь возможность зацепиться на нем и обладать силенкой, чтобы выковырнуть из ячейки крепко забитый желудь. А стража, конечно, не дремлет. Она поднимает страшный шум, сзывая семью на помощь, да и сама не медлит, а набрасывается на похитителя. Запасы пищи — общественное достояние, и хозяева имеют право лакомиться желудями кто когда захочет. Дятлы — привередливые птицы. Загнившие желуди или те, в которых завелись личинки вредителей, хозяева безжалостно выбрасывают, унося их подальше от зернохранилища, чтобы не привлекать к нему внимания грызунов, кормящихся обычно на земле. Запасы пищи позволяют желудевым дятлам не покидать гнездового участка и жить в нем оседло из поколения в поколение, пока дерево-зернохранилище не состарится и не рухнет. Тогда семья, лишенная возможности делать запасы, если не погибнет, то во всяком случае распадется.
В большой семейной группе желудевых дятлов размножается — иными словами, живет половой жизнью — лишь часть взрослых птиц, обычно одна — три самки и столько же самцов. При этом кровосмешения у дятлов не происходит, так как самки обычно оказываются выходцами одной семейной группы, а самцы — другой. Все остальные взрослые зрелые птицы как бы дают обет воздержания, остаются девственниками и ведут монашеский образ жизни. Как же в сообществе дятлов решается вопрос, кому дозволены любовные утехи, а кто из птиц обречен на воздержание?