Осушив кружку в несколько больших глотков, Спози снова откинулся на единственную подушку. Ему не давал покоя один вопрос.
— Ты же человек, почему следуешь за ней? Или она обещала сделать тебя таким же?
— Нееет! Ты ее совсем не знаешь! Роуз никогда бы так не поступила. — Патрик с возмущением в голосе, что отражалось и в его движениях, поставил пустую кружку на стол. — Мне было пять, когда обезумевший от голода вампир напал на мою семью и растерзал ее прямо у меня на глазах, я поэтому седой. Она меня спасла, хотя и уверяет что совсем наоборот. А потом оставила меня в католическом приюте, но все время за мной приглядывала. Так что не думай что она плохая. Спи.
Руку Лютера неожиданно пронзила боль от укола шприца с серебряной иглой и он оскалился.
— Не злись. Это поможет тебе восстановиться. Роуз сказала что от этого станет легче. А игла, по другому ведь вашу кожу не проткнуть.
После введенного раствора боль действительно отступила, а веки наполнившись какой-то не подвластной тяжестью сомкнулись и Спози снова погрузился в сон…
Новогодняя ночь (2009–2010).
— Хотя… Она наверное меня даже не помнит.
Лютер повернулся и, с весьма печальной улыбкой, посмотрел на Максимилиана, а тот уже стоял у скрытого, в большом глобусе, баре, и разливал по бокалам чистый виски.
— Помнит. Но, как я понял, Патрик ей о вашем с ним разговоре не рассказывал, поэтому она думает что ты тогда спал и о ней не в курсе. Вот ничего сегодня и не сказала. Кстати именно потому что помнит и зовет тебя остолопом. — Он подошел и протянув один из бокалов Лютеру, продолжил. — Что же на твой первый вопрос «Почему?», потому что это было ее условием вступления в клан — «она сама расскажет когда посчитает нужным». Это ее прошлое, ты о своем тоже не сильно-таки распространяешься.
— Тогда за наше прошлое и надеюсь светлое будущее. — Лютер приподнял свой бокал.
— Давай. За тех кто с нами был. — Макс тихонько коснулся своим бокалом бокала Лютера.
— За Патрика. Сейчас бы ему было восемьдесят восемь. — И оба, попивая виски, улыбнулись.
Патрика не стало три года назад. И всю свою жизнь, хотя и принял обет безбрачия, любя лишь Айду, но так ей в этом и не признавшись, он посвятил Богу, Вере и вампирам, отдавая им всего себя. Он умер будучи Епископом, оставшись в памяти многих, как светлый луч надежды в огромном мире хаоса ночи. Как один из немногих кто венчал детей тьмы и ни когда не отворачивался от тех кто ищет приют и защиту, будь то человек, вампир, или даже оборотень, хотя последние практически никогда не заглядывали в обитель Бога.
Два дня спустя.
— Чтооо?!! То есть она не с тобой? Куда? Так стоп. Дем рассказывай обо всем по порядку и желательно во всех подробностях, начиная с того момента как вы покинули замок.
И на том конце спутникового телефона была поведана короткая история о том как Димитрий и Аидел разделились в аэропорту Москвы, но при этом оставляющая больше вопросов чем ответов.
— А после этого она выходила на связь?
Рука Максимилиана сжалась в кулак и врезалась в ствол дерева, под которым когда-то в обнимку сидели Айда и Сарг. Жнец сам поведал главе клана об этом тайном месте ссылаясь на то, что в замке и у стен есть уши, а здесь, подальше от посторонних глаз, заручившись магией Флорисции, можно будет без опасения общаться с теми, кто теперь должен оставаться в тени.
— Нет Дем. Думаю, она действительно что-то увидела в аэропорту. Я постараюсь связаться с ней. Ты же следуй изначальному плану… Хорошо… Тогда до связи. Если она выйдет с тобой на связь раньше чем со мной, сообщи.
И Макс повесив трубку, подошел к рыжеволосой вампирше, что сейчас сидела прямо на обрыве.
— У Дема все хорошо, он уже устроился в квартире. А Айда улетела в Челябинск. С ней все в порядке??
По выражению лица Флорисции, даже не будучи эмпатом, сейчас можно было прочесть все эмоции, словно самую простую открытую книгу. В ее зеленых с золотым отливом глазах сначала отразилось успокоение, затем яркой вспышкой пронеслось удивление, а затем они на несколько мгновений вовсе прикрылись, и с губ ведьмы-вампира сорвался глубокий выдох.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Жива, и физически в порядке, но я ощущаю в ней странный сумбур, нет четкости…
Фло резко открыла глаза и встала, ее милое личико окрасилось негодованием, которое отражалось не только на ее лице, но и теперь звучало в мелодичном доселе голосе.
— Она меня вытолкнула и поставила блок! Твои тренировки с ней не прошли даром, можешь гордиться ученицей. Теперь она может закрываться от меня. А значит пока она сама не захочет, я даже найти ее не смогу. Доволен?!
Еще до того как Аидел присоединилась к клану, Макс предложил помочь им с их ментальной связью «единой души», так как видел что Фло очень переживала за то, что без спросу и иногда крайне неожиданно врывается в «личное пространство» подруги. И когда Айда все же присоединилась к клану стал лично тренировать ее, и теперь она могла не только поставить барьер и не пустить Фло в свои мысли, но и как оказывается вытолкнуть ведьму из них восвояси.
— Да.
И довольно кивнув, Макс убрал телефон в потайной карман своего пальто. Будучи уверенным на все сто процентов, что в клане есть предатель он не расставался с телефоном ни на секунду, к тому же так, он мог сразу же ответить на звонок.
— И что, даже не станешь ей звонить?
Фло знала ответ, но не подтрунить над старым другом просто не могла.
— Ок. Давай поспорим, ее телефон сейчас уже выключен. — и Макс, широко улыбаясь, вытянул вперед правую руку.
— Увы и ах… Иного варианта даже не предусматривается.
Фло подошла к нескольким деревьям и убрала с них, укрывающую пространство от любопытных глаз, ледяную печать «забвения». И только потом подойдя к лидеру клана взяла его за руку. На поляне раздался легкий хлопок и в воздухе на мгновенье задержался запах костра, а потом это место вновь погрузилось в свои привычные тишину и одиночество, и лишь луна игриво касалась своим светом, следов, оставленных двумя парами ног.
Пол года спустя…
Айда не позвонила ни через день, ни через неделю, и даже ни через месяц. Первый ее звонок был через три месяца после начала путешествия и состоял всего лишь из нескольких односложных и совершенно безэмоциональных фраз «Привет. Не волнуйся я в порядке. Так надо. Потом все расскажу» на фоне очень громкой клубной музыки. А затем вновь, тотальный блок от «прикосновений» Фло и выключенный телефон. В такой тишине прошло еще три месяца.
Как бы тщательно мы не планировали, как бы скрупулезно не подходили к подготовке и реализации, всегда может возникнуть мелочь которую мы упускаем. И Айда в этот раз упустила совсем не мелочь, а даже весьма значительную деталь — она недооценила уровень той паранойи Егора, в которую сама же его и погрузила.
— Ахахахааа, хааааахааахаа. Ты же моя девочка.
Дагер сидел у себя в кабинете в тайном замке, что был укрыт в скале «Мыс самоубийц» в Шотландии и смотрел на ноутбуке черно-белое беззвучное видео о том как Айда пытала, а затем и убила Егора, снятое на скрытую камеру, установленную Егором за пару дней до вечеринки. Улыбка на лице белокурого древнего вампира и его звонкий смех лишь не знающим могли показаться приветливыми и мягкими, будто он смотрел что-то милое, что так его развеселило. Но на самом деле ни эта улыбка, ни этот смех не сулили ничего доброго, светлого и даже веселого, они обозначали лишь одно — много крови.
Нажав на паузу, Дагер стал увеличивать изображение, пока медальон что украшал обнаженное тело девушки не спрятался за размытыми пикселями, а потом провел пальцами по монитору, так нежно, словно касался не экрана, а самой девушки. В этот момент в дверь постучали.
— Входи.
Дверь открылась и на пороге появился Томас, молодой вампир еще не достигший возраста двухсот лет, но чей чистейший серый взгляд проникал под самую кожу, вселяя ужас. Обычно одетый не по моде, сегодня же облаченный в черный костюм тройку и кипельно белую рубашку, он выглядел еще более зловеще, не уступая теперь даже своему создателю, Дагеру.