Он почти не врал, потому что действительно старался ограничиваться одной-двумя рюмками. Ему пришлось акцентировать внимание аудитории на том, что он уже четыре месяца «держится», так как выступать на собраниях по традиции приглашали тех, кто не меньше трех месяцев ходит трезвый.
Закончив свой спич, он взглянул на Веру, но она только пожимала плечами и смотрела в сторону: конечно, это его дело, что говорить, и вопрос его совести, она этот грех на себя не берет. Все остальные слушали его с молчаливой поддержкой и дружелюбием, и Бобби очень хотелось выразить им свою благодарность. Ведь посещение собраний общества действительно ему много дали, он получил толчок к возрождению и все прочее. Короче, он достаточно искренне всех благодарил.
Для поиска Льюиса он сделал только одну вещь. По его просьбе из Уэст-Палм-Бич ему прислали новый портрет, уточненный с помощью свидетельства Рейбы Стрикленд. Теперь Бобби не нужно было всех предупреждать, что разыскиваемый тип может быть без волос с длинным перебитым носом. Художник очень точно отразил его пожелания, но, к сожалению, пока расследование шло без заметных успехов.
Скорее всего Льюис миновал этот регион без остановки, где сам Бобби не без удовольствия для себя внедрился в чужую жизнь. Он всегда считал, что люди или слишком доверчивы, или излишне настороженны. Но атмосфера общества анонимных алкоголиков настроила его на иное понимание вещей: если ты искренне делишься с другими людьми своим сокровенным, то вправе рассчитывать на сочувствие и понимание. Отдавая другим, ты сам многое приобретаешь. Так получилось и с Верой.
Вот уж в ком он не ожидал встретить такой оптимизм и уверенность, так среди этих потерянных людей, которые совместными усилиями преодолевали в себе страх одиночества и безверие в собственные силы. Бобби считал, что эти люди не станут подкладывать дерьмо другим. И они настолько доверчивы, что Льюису не составило труда втереться в их круг. Как и Бобби Тьерни, впрочем.
Нужно было доиграть свою роль до конца. И Бобби вытащил последний козырь перед самым отъездом из Сен-Симонса: он попросил Веру одолжить ему денег.
Он с интересом наблюдал за ее реакцией. Вера была в замешательстве, тогда Бобби объяснил, что ему нужно съездить по делам в Чарлстон, дня через два он вернется, и попросил две тысячи долларов.
Когда Вера послала его к черту, он был очень доволен. Позже, за пивом с креветками и крабами Бобби рассказал всю правду о себе и сказал, что на следующее утро после завтрака он отправится в путь. Она восприняла эти новости спокойно, так как подобные вещи в ее жизни случались много раз, и она ожидала такой финал. Если он действительно нуждается в деньгах, сказала Вера, она залезет в свои сбережения и даст ему какую-то сумму.
— Но, конечно, не все эти чертовы две тысячи, я одолжу тебе деньги, так и быть.
Она вышла в домашнем халате проводить его до машины. И они смущенно, но с чувством, расцеловались под высокой елью. Запах ее духов смешался с хвойным запахом, он еще долго будет вспоминать этот аромат Джорджии. Бобби наклонился и поцеловал ее в просвет распахнувшегося на груди халата. Вера на несколько секунд прижала к себе голову Бобби.
Отъехав от дома, он оглянулся: Вера помахала ему рукой, с трудом сдерживая слезы, она резко отвернулась и поспешила в дом.
Бобби закурил сигарету и, вытащив из «бардачка» карту дорог, разложил ее на соседнем сиденье. Его путь лежал через Саванны в Чарлстон, все дальше отдаляя его от Веры Маккензи.
13
Гейл узнала последние новости, когда Блайден позвонил ей во время обеда. Они только что вернулись с пляжа, она открывала дверь дома и услышала телефонный звонок.
Спринджер хотел чисбургер, а Гейл — в сортир. Она не ждала звонка Блайдена, он сказал, что уезжает на прием, устраиваемый Бартонами, их общий знакомый работал в Вашингтоне в администрации Кеннеди и Джонсона. Пригласили всех, кроме Гейл и, разумеется, Спринджера.
— Вам следует серьезно пересмотреть свое отношение к Спринджеру, — осуждающе произнес Блайден. — Все знают, что вы снова работаете, и я полагаю, Гейл, вас снова будут рады видеть в любое время, как только вы избавитесь от этого противного юнца, который отпугивает всех, словно привидение. Он очень неприятный тип, вы это сами знаете…
— Перестаньте вести себя, как занудный дядюшка, — оборвала его Гейл.
— Мне хотелось обсудить с вами один вопрос, — сказал Блайден, задетый ее контратакой. — Я получил письмо, которое нужно вам прочитать. Возможно, оно изменит ваше настроение…
— Почему бы вам не приехать, Блайден? — с сарказмом поинтересовалась Гейл. — Вы сможете пожевать чисбургеры с нашим другом Спринджером. Он как раз сейчас их жарит. Я могу попросить сделать еще одну порцию. И вы сможете сказать ему лично все то, что сказали мне. Расскажете, как он разрушает мой социальный имидж. И, пожалуйста, подробно объясните ему, от чего я по его вине отказываюсь. Мне бы хотелось, чтобы он это знал.
— Я лишь хотел сказать, что вам следует больше общаться с другими людьми, чтобы вас приглашали. Вы должны понять, что из-за этого дрянного мальчишки, который все время крутится вокруг вас, многие стали вас избегать. Вот и все. Поверьте, я с радостью всем рассказываю о ваших успехах.
— Может, вы и мне об этом подробнее расскажете? — Гейл сняла телефон со стены и пошла приготовить себе коктейль.
— Я получил письмо от Миджа Рэклиффа, который, если помните, работает секретарем по общественным связям у Жаклин Онассис. — Блайден развернул бумагу и прочитал Гейл текст письма:
«Дорогой мистер Раскин, миссис Онассис ненадолго уехала из страны, но я счел возможным ответить за нее на ваше недавнее послание.
Я уверен, что миссис Онассис не волнует, если кто-то купается на принадлежащей ей территории пляжа, поскольку ее планы строительства дома там еще не оформились.
Вспоминаю ваши теплые поздравления, когда она впервые появилась в издательском мире. Вы были первым литературным агентом, который выразил ей свое положительное отношение, и миссис Онассис испытывает к вам чувство искренней благодарности.
Конечно, по ее возвращении я сообщу ей о вашем письме. Лето так быстро кончается, и я не вижу причин для вашего беспокойства.
С наилучшими пожеланиями, с уважением к вам,
Мидж Рэклифф».Блайден помахал письмом в воздухе.
— Вот видите! Я встречался с ней в «Викинге», и я действительно был первым литературным агентом, с которым она согласилась пообедать. Чудесная женщина, просто очаровательная!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});