— Это Муран, мама Нарлуна, — тихо представил бледный Дораш.
Ох, ты ж!
Какие слова можно сказать матери, которая только что узнала, как ее ребенок после смерти мучился? Степнячка изрядно повыше, но с готовностью всхлипывает мне в плечо, стоило ее обнять. Обнять проще, чем пустые слова из себя выдавливать. Я могу дать денег или не жалеть магии, но абсолютно не представляю, как утешить осиротевшую мать. Если только поплакать вместе с ней, остановив время. Спасибо, Гунару и его успокоительным умениям, иначе бы мы с Муран довели друг друга до истерики, а она, истерика, как известно, заразна, когда вокруг толпа. Даже если в данный момент толпа настроена позитивно. Вот ведь жизнь, кому-то горе, а кому-то надежда, что теперь их ребенок не пострадает, проходя свой Цхыват.
Степнячку увел муж, а меня потащили к шатру. Опять в «дом советов» идти? И кормить будут?! Тоже неплохо — в крепости время ужина, на который мы категорически не успеваем. Домой, конечно, хочется смертельно, но зато не придется близких беспокоить неурочной готовкой, уже хорошо.
Старейшины попытались было насесть с торговыми предложениями, но я свалила первую волну обсуждений на Ваена и Шигеру. Дескать, мы же соседи, всегда успеем договориться, а упустить представителей королевского дома, пока вот они здесь, со стороны мудрейших старцев совсем глупо.
Нет, то, что Ванька нахватался приемчиков на нашем «Предгорном» базарчике и будет торговаться, я не сомневалась. Но, что Шигеру… У меня бы характера не хватило так нахально цену на войлок сбивать. Ши распробовал ночевку в шатре и посчитал, что армии такое новшество сгодится.
Оставалось только на ус мотать. Если корона брала объемом, то мне придется делать упор на качество. А оно тут было! Шерсть, конечно, чудо, как хороша, но какая кожгалантерея! Да такой ремень и королю не стыдно подарить! Это плетка? Да ладно? А я бы и сумочку с такими затейливо плетеными ручками поносила!
Но, разобрать всю кучу мне сейчас не под силу. Сегодняшний лимит на осмысленную деятельность мною исчерпан еще в пещере, так что давайте, люди добрые, погрузим это великолепие в кибитку. Дома я отдохну, все внимательно посмотрю, обдумаю и еще раз приеду, уже запросто, как соседка. Или вы к нам в гости наведаетесь, уважаемые старейшины, если пожелаете. В том, что надменные стариканы не пожелают, я уверена. Вот и пусть сидят ровно, а я договариваться предпочитаю не с ними, а с непосредственными изготовителями.
— Потерпите немного, уважаемые, — Вит резко вклинился в словесную кадриль старейшин, — моя жена устала! Дайте ей поесть спокойно или мы уедем прямо сейчас!
— Прости, мастер Переправы. — вмешался в разговор караванщик Падах-ар. — И постарайся понять. Обозы в столицу пойдут совсем скоро. Нам бы ваших амулетов…
— Падах, дружище, на амулеты время надобно. Кто ж знал…
Вит выторговал для меня аж три дня! В аккурат к следующему кормлению Переправы.
Как раз овощей по деревням прикуплю на обмен, пока Байдан и Вит водогреек наделают. И тех амулетов, которые для сушки-стирки, тоже, раз они по вкусу пришлись. Умничка Дорашик, удачную рекламную кампанию провернул, когда ребенка Солар-ара лечили.
Помнится, утром кучка всяких штучек, которые образцы, была поменьше. Добавочные костяные игрушки, пестрые коврики и расшитые подушки с кистями радовали глаз, но это скорее сувениры, чем внятный товар. Хм, корзина копченых деликатесов — понимаю, но мягкие сапожки подросткового размера? И одежда еще, почему-то только женская… Оказывается, это не образцы, это анонимные подарки. Мне. За песни на вчерашнем пиру. Положено так у степняков — одаривать за доставленное удовольствие.
— Это еще мало, — просвещал меня гусляр, — ты чужачка, тебе трудно подарок сделать, чтоб угодить.
Оказывается, Кариму тоже перепало, но больше деньгами.
Наконец-то можно трогаться. Бесконечные разговоры-прощания Вит пресек волевым решением. Но, как красиво он это сделал! Не всякий царедворец может похвастаться амулетом связи, а у Лограха теперь есть. Дескать, звоните, если запамятовали что-то сказать. И у Халаха есть (пусть с внуком не только ментальным зовом общается). И даже у Фарх-ара, он же официальный снабженец «Лунного пика» (вдруг Ниночке внеплановая поставка понадобится, а как же!).
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как Ванька и хотел, отбыли мы красиво — под иллюминацию светляков и торжественный бой шаманских барабанов.
Вороной застоялся и немного хулиганит, но муж держит крепко, левитацией смягчая тряску. В дареном халате тепло и удобно. И даже предстоящий час пути уже не огорчает.
— О чем ты думаешь? — Вит прижал меня посильнее, скорее от чувств, чем по надобности.
— О метке Сиштиры. О том, как в крепости удивятся. Кстати, ты мне так и не объяснил, почему они разные, наши метки.
— Почему моя больше? А ты не поняла? Потому что я люблю сильнее. Ну, чего ты так испугалась? Мне просто нужно постараться, и со временем метки станут равными.
Ну слов нет!
Зато поцелуев сколько угодно, только светляки противно слепят, мешая отдаться процессу. Э-эх…
— А о чем ты думаешь, драгоценный мой супруг?
— Меня раздирают два сильных желания. Как следует понежиться в мыльне и оказаться с тобой наедине.
— Ну, это можно и совместить…
Утром я уже твердо знала, что хочу отдельный дом.
Часть 15
1) Том 2. Часть 18.
Ну, разве таким должен быть чудесный вечер вначале медового месяца? Да лучше б мы в степи остались! Шатер посреди центральной площади стойбища давал куда больше уединения, чем непробиваемые стены родной крепости.
Обидно, но прошмыгнуть в мыльню сразу по приезде мне не светило. Даже без Витто. Неужели нас не было только два дня? Одичали они тут, что ли? Самыми адекватными оказались юные поварешки Лорса и Макена — девчонки стеснялись. Не наскакивали с объятиями, не ощупывали на предмет целостности организма и не пытались начать расспросы вот прямо сейчас, посреди плаца. Даже выдержанный Байдан между приветствиями и вопросом, куда разгружать кибитки, постарался шепотком уточнить, как все прошло с артефактами.
Вот тут-то и выяснилось, что кибиток прибыло две. Одна наша, влекомая Пряжкой. А вторая откуда? Качественно меня Вит от реальности отвлек, раз я увеличение обоза прошляпила. Похоже, что степь решила отдариться за наше добро — от чужой кибитки настойчиво тянуло копченостями. Незнакомый степняк, руливший посторонней лошадью только весело ухмыльнулся на мое комичное недоумение, отсалютовал Витто, типа — признал его сноровку в охмурении барышень, и угалопировал. Только коня выпряг, на нем и ускакал, не заморачиваясь с седлом. Гойко Митич (1), блин. Взбодрил копытное диким мрявом влюбленного кошака и был таков, только эхо металось по крепости, мешая разговаривать. И мы опять очутились в центре всеобщего любопытства.
Пришлось руководить: кибитки не разбираем — сил нет, ставим под крышу и — в стазис, там продуктов много. То, что к новому добру никто не прикоснется, я не сомневалась — кому охота ради куска солонины стабильность терять? Да и найдут все равно, маги же.
Потом народ потребовал новостей, хотя бы вкратце. Тоже можно понять, солдатикам же интересно, а к вельможным панам, ну, кроме Киры и Дораша, с расспросами не подкатишь.
Пристальным вниманием степняков можно было и пренебречь, подумаешь, массовка. А в крепости так нельзя, каждый солдатик — свой, знакомый не только в лицо и по имени. Незатейливые личные истории, пристрастия в еде и особые навыки, я знала все про всех. А иначе как руководить в замкнутом пространстве? Но и люди с меня глаз не спускали, и это было не праздное любопытство. Это была забота, даже опека. Придется уважить электорат, хоть немного рассказать о поездке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Эх, нужно было в пути не романтике предаваться, а речь сочинять.
— Цукаты и квашеная капуста всем понравились. Спасибо, что помогли их так много наготовить, огромное спасибо, — и поклонилась. Не столько от внутренней потребности, сколько въевшегося за два дня рефлекса (степняцкий политес, чтоб его), но публике понравилось. Все, кто был свободен от вахты, собрались в трапезной и изготовились внимать.