Лицо Беркли потемнело.
— Для него было бы лучше оставить ее в покое, черт возьми.
— Да ладно, Беркли, смирись. Это ведь самое забавное во всей истории. — Томас хохотнул. — Ждать и гадать — соблазнит или нет, или, что вероятнее, когда именно порочный лорд обесчестит свою прелестную юную подопечную, — вот в чём вся соль.
— Не для меня, — резко отреагировал Беркли.
Томас с любопытством вгляделся в него.
— Ладно, старик, это не больше, чем занятная история. Очевидная выдумка.
— Вовсе нет. — Беркли окинул его сердитым взглядом. — Эта история — сущая правда, от первого до последнего слова. — Беркли попытался своим взглядом привести Томаса в замешательство, но тщетно — он был на несколько дюймов ниже маркиза. — Эти Записки напечатаны, вышли в свет.
— Ты веришь всему, что напечатано? — удивился Томас.
— Он всегда верил и, осмелюсь предположить, всегда будет верить. Я пытался объяснить ему, но он отказывается слушать. — Теперь настала очередь Пеннингтона издать многострадальный вздох. — Я всегда знал, что когда–нибудь это приведет к беде.
— К беде? — пришел в замешательство Томас.
— Ты еще не понял, не так ли? — Пеннингтон наклонился так низко к Томасу, словно намеревался раскрыть государственную тайну. — Последняя великая любовь всей жизни нашего общего друга — это провинциальная мисс.
— Провинциальная мисс? — Томас озадаченно тряхнул головой, после чего внезапно осознал, что именно говорит ему Пеннингтон. Конечно, он пошутил. — Провинциальная мисс из пресловутых «Абсолютно правдивых приключений»?
— Именно она, — ответил Пеннингтон.
Лицо Беркли отражало все страдания безответной любви.
Томаса душил еле сдерживаемый смех. Страдания его друга были слишком очевидны, потому не следовало показывать, насколько ситуация забавляла Томаса. Однако сохранять соответствующее выражение лица было не так–то просто. Томас заговорил сдавленным, чуть более высоким голосом, чем обычно:
— Беркли, э–э–э, Реджинальд. — Он бросил быстрый взгляд на Пеннингтона в поисках поддержки.
Пеннингтон поднял бокал, выказывая солидарность, и залпом выпил остаток шампанского.
— Реджи, — начал Томас оптимистичным голосом. — Я очень сильно подозреваю, что «Абсолютно правдивые приключения» вовсе не являются правдивыми. Вероятнее всего, автор — жена издателя с дюжиной детишек или морщинистый старик, обладающий прекрасным даром рассказчика.
— Ага, фактически гном, — пробормотал Пеннингтон.
— Она не гном, — возмутился Беркли.
— Что ж, в «Кадуоллендерс» работает гном. — Пеннингтон вытянул шею, оглядывая залу, затем пальцем подозвал официанта. — Отвратительный, чудаковатый старый кобель.
— Он — не провинциальная мисс, — сказал Беркли вполголоса.
— Значит, вы уже виделись с Кадуоллендером? — спросил Томас.
— Дважды. — Официант с подносом шампанского остановился и Пеннингтон заменил пустой бокал полным. — По настоянию Беркли.
Беркли взял бокал с шампанским, и Томас последовал его примеру.
— И обнаружили, что провинциальная мисс не более чем плод разыгравшегося воображения?
— Мы не обнаружили ничего. Кадуоллендера не было на месте. — Пеннингтон пожал плечами. — А скрытный гном все от нас утаил.
— Она — не плод воображения. — Беркли осушил бокал. — И я не успокоюсь, пока не найду ее. — Он круто повернулся и удалился в ночь через распахнутые двери.
Томас уставился ему вслед.
— Похоже, сдаваться он не намерен.
— Ни в коем случае.
— Это характеризует его с лучшей стороны, полагаю. Эта его решимость, знаешь ли. — Томас повернулся к Пеннингтону. — Кажется, я никогда не видел, чтобы он так решительно добивался женщины, вообще любой женщины, в особенности такой, само существование которой находится под вопросом.
— Вероятно, именно в этом весь секрет. — Пеннингтон задумчиво потягивал шампанское. — Я знаю Беркли чуть ли не всю жизнь, и хотя он пока не проявлял подобную черту, но в нём определенно живёт романтик. Думаю, мысленно он воображает себя рыцарем на белом коне, спасающим прекрасную даму из беды.
— Что ж, нам есть что сказать дамам, нуждающимся в немедленном спасении. — Блуждающий взгляд Томаса остановился на Марианне. Она не нуждается в том, чтобы ее спасали. И, кстати, разве в этом случае никаких слов для дамы не найдётся?
— Пока лично я не испытываю сильного желания спасать кого–либо; меня больше интересует вопрос — кем является эта женщина.
Томас внимательно посмотрел на него.
— Так ты думаешь, она и правда существует?
— Я действительно так считаю, хотя и не знаю почему. Возможно, я просто слишком наслушался Беркли. — Он печально улыбнулся. — Или очень возможно, что я сам немного романтик. А возможно, именно тайна интригует меня. — Пеннингтон прошелся взглядом по залу. — Она может быть кем угодно. Тут подправить факты, там приврать, и многие из этих юных женщин, присутствующих на вечере, могут быть той самой леди.
— Послушай, Пеннингтон, это абсурд.
— Разве? — Пеннингтон кивнул в сторону Марианны, которая готовилась занять позицию в контрдансе[4]. — Леди Марианна сама высказала предположение, что она может быть провинциальной мисс.
Томас расхохотался.
— И тогда именно я окажусь тем самым распутным лордом Б.?
Пеннингтон задумчиво разглядывал его.
— Несомненно.
Томас растерялся:
— Ты, разумеется, говоришь не всерьёз.
— Наверное, нет. — Взгляд Пеннингтона вернулся к Марианне. — Кроме того, это разобьет Беркли сердце. Он непреклонен в своем решении спасти ее, а я подозреваю, что леди Марианна никогда не позволит спасать себя.
«Или сватать». Томас проигнорировал острый приступ вины.
— Мне жаль того мужчину, который попытается сделать это. — Он поднял бокал в тосте. — Так каков следующий шаг нашего ослепленного страстью странствующего рыцаря?
— Он все еще хочет переговорить с Кадуоллендером. Полагаю, мы будем снова и снова возвращаться в его типографию, пока не застанем его. Меж тем, он приглядывается к каждому лорду, у которого есть буква «Б» в имени. — Пеннингтон тихо рассмеялся. — Предчувствую, вскоре он перейдет и к «В».
— Похоже на занятное предприятие, каков бы ни был его исход. — Томас не удержался и тоже рассмеялся. — Будь так любезен, держи меня в курсе событий. Мне, как и прочим, любопытно узнать личность провинциальной мисс. Но, тем не менее, должен признаться, я не разделяю твою уверенность в том, что она действительно существует.
— Увидим, Хелмсли, увидим.
* * *
— Я, безусловно, могу понять вашу точку зрения, — пробормотала Марианна и попыталась сосредоточиться на теме разговора, что было бы гораздо легче сделать, будь она хоть сколько–нибудь интересной.