Читать интересную книгу День катастрофы – 888. Остановленный геноцид в Южной Осетии - Модест Колеров

Принимающая сторона несет ответственность за безопасность тех, кто возвращается обратно, поэтому юго-осетинская сторона предупреждала, что без согласования с ней нельзя допускать случаев возвращения грузинских беженцев. Но такие случаи были. В марте 1999 года в с. Калет Знаурского района была возвращена семья Гоголадзе Георгия без согласования с осетинской стороной. Его сыновья, по имеющейся у Комитета по делам миграции РЮО информации, принимали активное участие в военных действиях против своих односельчан-осетин. Восстановленный при помощи международных организаций дом Г. Гоголадзе был впоследствии поврежден неизвестными лицами. Далее, не вняв предупреждениям, также без согласования была возвращена семья Гоголадзе Акакия, чьи сыновья тоже участвовали в боевых действиях. Произошла трагедия. При невыясненных обстоятельствах он был убит. То есть лица, на которых согласно «Порядку…» не распространяется защита при возвращении, не должны без согласования самостоятельно принимать решение о возвращении. На каком-то этапе парламент РЮО даже принял постановление, согласно которому возвращенцы обязаны указывать в анкетах, что будут уважать и соблюдать конституцию и законы страны возвращения. Что касается возвращения осетинских беженцев, то в течение 1997 года только четыре семьи были одобрены грузинской стороной на возвращение в районы Грузии, остальные 34 семьи были репатриированы силами УВКБ ООН без санкции грузинской стороны, а на 198 анкет, пересланных в Грузию через североосетинское отделение УВКБ ООН два года назад, не получено ни одного подтверждения. Юго-осетинский офис УВКБ ООН переслал в Грузию 87 заявлений на возвращение из Южной Осетии, но ответы получил на 62, в которых в основном указывается, что «квартира оформлена в административном порядке на другую (разумеется, грузинскую) семью» или же «дело передано в суд». Тот факт, что количество беженцев в Северной Осетии в начале войны и на данном этапе разнится, не говорит о том, что они возвращаются в Грузию. На самом деле они приняли гражданство РФ, снялись с учета или же выехали за пределы РСО – Алания. Спонтанное возращение в принципе не могло иметь места, поскольку беженцам не было смысла отказываться от предлагаемой помощи международных организаций.

В большинстве случаев граждане Грузии занимают квартиры и дома осетин, успевают их оформить и ни при каких условиях не собираются возвращать.

В таких случаях грузинская сторона отказывается ущемлять их права. Так получилось с вопросом возвращения квартиры в г. Гори беженке Гиголаевой Б.И., которая после того, как потеряла всякую надежду, нотариально доверила ведение своего дела в разных инстанциях представителю грузинской части СКК Д. Мачабели. Последняя, столкнувшись с проблемами «грузинских демократов», требовавших юридического и морального оправдания тех грузин, которые занимают осетинские квартиры, отказалась от намерений, вернув доверенность обратно.

Грузинская часть СКК беспомощно разводила руками, решив, что, видимо, требуется какая-то более высокая инстанция, от которой бы исходили ходатайства. Юго-осетинская сторона СКК, согласившись, пересылала письма с ходатайствами на возвращение жилья за подписью высокопоставленных должностных лиц, а также от имени командования Смешанных сил по поддержанию мира в зоне грузино-осетинского конфликта:

Чигоев Л.М. – письмо от СКК на возвращение в Ленингори. Анкета переслана в 1998 году. Лишен права пользования жильем, в квартире «официально» проживает М. Канчелашвили. Вопрос рассматривался в судебных органах Грузии. Ответа нет, несмотря на то, что письмо было направлено также от имени командования ССПМ;

Бестаева А.М. – Тбилиси, анкета переслана в 1998 г. Лишена жилья на основании фиктивного договора об отчуждении квартиры. В настоящее время там проживает ее сосед по подъезду;

Валишвили Г.С. – с. Цвери. Анкета переслана в 1998 г. В доме проживает Цабодзе Г., не являющийся ни беженцем, ни пострадавшим.

Не помог даже самый высокий уровень – президентов Шеварднадзе и Чибирова. К примеру, вопрос возвращения квартиры беженке Л. Санакоевой решался именно на этом уровне и не был решен. Объясняется это торможением процесса на местах или же никак не объясняется. В таких условиях осетинская сторона была вынуждена ходатайствовать перед судебными органами о передаче квартир покинувших Южную Осетию грузин беженцам-осетинам из Грузии.

По данным УВКБ ООН, из Северной Осетии в Южную и собственно в Грузию вернулись только 1734 человека (513 семей). Что за этими цифрами – не всегда ясно. Осталась ли вернувшаяся семья в Грузии, или ее спугнули трудности – эти факты после того, как сделан отчет о переселении, не всегда изучаются.

В отчете Международной группы по предотвращению кризисов (International Crisis Group) за 2004 год приводится свидетельство грузинского инженера, который был занят на работах по восстановлению домов для возвращающихся беженцев и перемещенных лиц. В беседе с МГПК он назвал данные о возвращенцах сильно преувеличенными, поскольку, по его словам, очень немногие семьи возвращаются насовсем – большинство продают свои заново отстроенные дома. «Мы не добились результатов, на которые рассчитывали», – сказал он.

За период с 2000 по 2004 годы процесс возвращения не осуществлялся практически ни в одном направлении. МГПК признала, что «международное сообщество на практике оказывает мало давления на правительство Грузии для того, чтобы оно активней решало проблемы восстановления прав беженцев и ВПЛ. Доноры, кроме УВКБ и НСБ, не проявили особого желания поддержать усилия по возвращению».

В 2004 году Управление ООН по координации гуманитарных вопросов (УКГВ ООН) по отношению к осетинам из Грузии пришло к выводу, что «преобладающее большинство перемещенных лиц остаются перемещенными… и многие из них, если не большинство, не желают возвращаться в места своего прежнего проживания».

В правительстве Северной Осетии, между тем, признали, что беженцы продолжают представлять для них большую проблему. «Помощь, которую мы получали от Российского государства, недостаточна для удовлетворения их потребностей. Чем дольше мы будем откладывать решение этого вопроса, тем больше возрастает опасность», – сказали они. Северная Осетия поддержала попытки принятия в Грузии закона о реституции и создания комиссии по имущественным вопросам. Представители юго-осетинских общественных организаций и парламента на встрече со своими грузинскими коллегами в Любляне в 2004 году также согласились, что восстановление имущественных прав и возвращение беженцев – один из немногих вопросов, в разрешении которого они реально могли бы участвовать в настоящее время.

В международном праве и практике право лиц, перемещенных вследствие войны, возвратиться в свои дома стало ключевым компонентом установления мира после конфликта. Право на добровольную репатриацию закреплено в нескольких основополагающих международных договорах. К примеру, в 1997 году Комитет ООН по ликвидации расовой дискриминации (КЛРД) отмечал, что «после возвращения в свои первоначальные дома все беженцы и перемещенные лица имеют право на возвращение имущества, которого они лишились во время конфликта, и получение компенсации за имущество, которое невозможно вернуть».

Вступая в Совет Европы, Грузия в 1999 году обязалась «принять необходимые законодательные меры в двухгодичный срок „после вхождения в СЕ и административные меры – в трехгодичный срок после вхождения в СЕ, чтобы обеспечить восстановление имущественных и арендных прав или выплату компенсаций за имущество, потерянное людьми, вынужденными покинуть свои дома во время конфликтов в 1990–1994 годах“. Отпущенные для выполнения этих обязательств пять лет ничем не ознаменовались, и Парламентская ассамблея СЕ (ПАСЕ) установила для Грузии предельный срок – до сентября 2005 года „для установления правовых рамок по восстановлению имущественных и арендных прав или выдачи компенсации за утерянное имущество“. Грузия уже присоединилась к Конвенции о защите прав человека и фундаментальных свобод, а также к Протоколу № 12 об общих принципах недискриминации. Однако для обеспечения достаточной защиты национальных меньшинств она должна ратифицировать и приступить к исполнению Рамочной Конвенции Совета Европы по защите национальных меньшинств.

Рамочная Конвенция, вступившая в силу 1 февраля 1998 года, является одним из самых всеобъемлющих договоров по защите прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам. Стороны, подписавшие конвенцию, обязываются обеспечить полное и фактическое равенство представителей национальных меньшинств во всех сферах экономической, социальной, политической и культурной жизни, а также условия, позволяющие им сохранять и развивать свою культуру и самобытность.