Читать интересную книгу Кровь за кровь - Виктор Доценко

— Ни в коем случае! Заменим, а он с досады еще хуже выступит… Будем надеяться на лучшее! — категорически заявил Владимир Семенович.

— Ну, смотри, тебе виднее — ты тренер, — ехидно произнес начальник команды.

Первым видом в восьмиборье была стометровка. Виктор спокойно подошел к старту и, тщательно сделав разминку, установил стартовые колодки. Затем проделал с них несколько коротких стартов. После команды «Приготовиться второму забегу!» он медленно снял верхнее трико, встал напротив своих колодок и замер, совершенно отключившись от всего. Для него сейчас существовала только прямая дорожка длиной в сто метров. Ничего вокруг, только сто метров! Сто метров! Сто метров!

— На старт! — громко проговорил судья и поднял руку со стартовым пистолетом.

Виктор встряхнул несколько раз кистями рук и пружинисто подбежал к стартовым колодкам. Медленно и тщательно установил ноги и, уперевшись руками в землю перед линией старта, замер в ожидании дальнейшей команды.

— Вни-ма-ние!

Выстрел! И мгновенно восемь ребят, словно листья, сдуваемые порывами ветра, стремительно ушли со старта! На какое-то мгновение Виктор «засиделся» на старте, и это стоило ему того, что он на целый метр отстал от своих соперников… Изо всех сил он пытался вернуть то, что потерял на старте, но состав этого забега был одним из с иль нейших среди многоборцев, и сократить разрыв ему никак не удавалось.

— Быст-ров-ский! Ви-тень-ка! — кричали ему ребята.

И неожиданно Виктору показалось, что он услышал голос Марины… Словно крылья выросли у него за спиной: откуда-то возникли неведомые силы, и расстояние между ним и ушедшими вперед соперниками началось быстро сокращаться — вот он уже пятый… третий… Финиш! Чуть — чуть не хватило ему времени, чтобы достать второго… 11,6 секунды было время Виктора. С досады он плюнул на землю: на последних тренировках он стабильно показывал на целых четыре десятых лучше…

— Ничего, ничего, Виктор! Соберись, еще впереди семь видов! Все еще впереди! Работай, еще ничего не потеряно, — успокаивал его Владимир Семенович, но в голосе у него чувствовалась явная тревога.

С каждым видом Виктору становилось все тяжелее и тяжелее: ноги стали совсем ватные и непослушные. В каждом виде он выступал намного хуже, чем обычно, и безвозвратно терял драгоценные очки. День окончился, позади четыре вида. После ужина Владимир Семенович предложил ему пройтись перед сном. Они медленно шли по набережной Даугавы и молчали. Виктор шел, опустив голову, и покорно ожидал, когда Владимир Семенович начнет свой «разнос». Но неожиданно он услышал:

— Ну, Виктор, решай сам: бежать тебе эстафету или нет. Вопрос непростой: команда очень нуждается в очках… Мы рассчитывали на твой успех в многоборье, но после четырех видов ты — седьмой. Потерянное уже не отыграть… Ну, да об этом дома поговорим. Эстафета после твоего шестого вида, смотри сам — ведь потом копье и восемьсот, а эстафету проигрывать нельзя. — Он тяжело вздохнул и обнял его за плечи…

Многое передумал Виктор, прежде чем уснуть, а когда проснулся, то почувствовал себя настолько бодрым и свежим, что с огромным нетерпением ожидал продолжения соревнований. Он чувствовал, что каждый старт ему дается гораздо труднее, чем обычно, но у него была такая сила воли, что результаты стали выравниваться и положение его в списке многоборцев стало улучшаться. В эстафете он бежал на четвертом этапе. Этот этап считается самым трудным и ответственным, хотя и почетным. Трудность заключалась в том, что если твои товарищи по команде проиграли первые три этапа и передали тебе палочку тогда, когда соперники уже «убежали», то вся горечь поражения (если так и не смог догнать их) ложится на твои плечи, а почетный — когда выигрываешь и первым касаешься финишной ленточки, как бы ставя последнюю победную точку! Победа! Да разве найдется на свете хоть один человек, который не хотел бы быть первым на финише?! На этот раз случилось самое неожиданное: лучший бегун команды задержался при передаче палочки на втором этапе, и Виктору вручили эстафетную палочку только пятым!!! Первый ушел метров на восемь-девять вперед… Владимир Семенович поморщился и крепко стиснул пальцы в кулак: «Все кончено! Слишком большой отрыв».

Но Виктор, казалось, хотел доказать всем на свете, что если человек очень захочет, то может совершить чудо! Надо только очень сильно поверить в себя! Очень сильно! А Виктор верил, он знал, что не может позволить себе хотя бы малейшее расслабление! Было совершенно непонятно: откуда он смог взять силы, чтобы так бежать! Поистине человеческие возможности неисчерпаемы! Глядя на его бег, казалось, что это его обычное состояние: он летел вперед точно птица, едва заметно касаясь дорожки. Взревели, вскочив на ноги, немногочисленные зрители на трибунах! Даже те, у которых все это происходило на глазах, потом долго не могли поверить, что Виктор, который отставал более чем на пять метров от ближайшего противника — в таком коротком забеге, как сто метров, — первый смог коснуться финишной ленточки! Первым!!!

— Команда Москвы в составе Каледина, Братчикова, Алексеева и Быстровского! — громко разнеслось по всему стадиону, а коща голос произнес фамилию Виктора, то стадион устроил ему настоящую овацию, которая не прекращалась долгое время. Но вот диктор продолжил — Командой установлен новый Всесоюзный рекорд в эстафетном беге четыре по сто метров среди юношей старшего возраста!

— Отлично, Виктор, иди готовься к следующему виду, — спокойно проговорил Виктор Семенович, но по его голосу и по мягкой улыбке, которая светилась в его глазах, было заметно, что это спокойствие дается с большим трудом. — Сейчас ты идешь четвертым! — не удержавшись, добавил он.

Последний вид многоборья закончился гораздо раньше, чем закончились остальные соревнования, а закрытие спартакиады было назначено на шесть часов вечера. Приняв душ, Виктор почувствовал себя гораздо лучше: появилось ощущение бодрости и свежести, хотя два дня тяжелых соревнований давали себя знать и мышцы, не успевшие отдохнуть, приятно покалывало. В связи с тем, что многие участники команды учились в выпускном классе, было решено в Риге не задерживаться и выезжать сегодня же. До отправки поезда было еще достаточно времени, и Виктор отпросился у тренера пройтись по городу…

Улицу Красноармейскую он отыскал быстро, на калитке красовалась табличка: «Во дворе злая собака!» Надпись была сделана на русском и латышском языках. Заметив около надписи деревянную ручку, от которой тянулся провод, Виктор решительно дернул за нее, и где-то послышался мелодичный звон колокольчика… Ждать долго не пришлось: вскоре калитка распахнулась, и невысокий полный мужчина, которому на вид было лет пятьдесят, вопросительно уставился на Виктора.

— Мне нужен Николай Германович…

— Ну, вот он, перед тобой, — с небольшим акцентом произнес тот. — Что будет угодно?

— Вот… — Виктор протянул сверток и добавил: — А еще вам привет от Малины.

— А, ну входи, — проговорил Николай Германович дружелюбно и посторонился, пропуская Виктора во двор. Затем быстро осмотрел улицу и закрыл калитку. Виктор удивился этим мерам предосторожности, но тут увидел огромную немецкую овчарку и медленно попятился назад. — Да не бойся ты ее! — усмехнулся Николай Германович. — Садись посиди здесь, — указал на беседку. — Я сейчас.

— А она не укусит? — Виктор осторожно покосился на собаку.

— Нет… она кусает только тогда, когда я прошу ее об этом, — произнес Николай Германович и быстро вошел в дом. Виктор попытался заговорить с собакой, но она безразлично отнеслась к его попыткам, и он уже подумал, что она не обращает на него никакого внимания, но когда он попытался встать со скамейки, то овчарка на него неожиданно так посмотрела, что у него пропало всякое желание продолжать эксперименты, тем более что вернулся Николай Германович и протянул Виктору небольшой чемоданчик черного цвета.

— Вот, я тут гостинцев положил. Так ты передай Паше, пусть поделится с Малиной, а часть пусть перешлет племяннику… Передашь? Ну, вот и хорошо! Сам-то ты кто будешь?

— Как кто, человек!

— Ну, допустим, в этом смысле еще полчеловека… Я имею в виду, чем занимаешься?

— Пока ничем. В этом году школу заканчиваю.

— Надо же, а я думал — студент! Спортом, наверно, занимаешься?

— В точку! Я здесь на соревнованиях, — небрежно ответил Виктор, но не утерпел и добавил: — Сегодня в эстафете «золото» получил… Правда, в восьмиборье — «серебро», а ведь мог и «золото». — Он тяжело вздохнул, вспоминая те «проводы» и «празднование чемпиона».

— Так уж и «золото»! — усмехнулся Николай Германович.

— Не чистое, конечно, но сколько-нибудь-то есть, — обиделся Виктор.

— Да это я так, шучу. Может, обмоем победу?