Он незаметно заснул. Когда проснулся, первое, что увидел, была Зелда. Она уже оделась и причесалась.
– Вставай, слышишь? Пока этот кретин Орландо ни о чем не догадался. Скоро начнет светать.
Томми мигом оделся.
Зелда велела ему лечь на заднее сиденье и лихо рванула с места. Она молчала почти всю дорогу, а он лежал, то и дело проваливаясь в сон. Почему-то теперь он думал о сержанте Орландо Лопесе без страха.
Машина вдруг резко затормозила. Он открыл глаза. Сквозь ветки деревьев пробивались лучи недавно вставшего солнца. Томми сел и огляделся по сторонам.
Со всех сторон машину окружали деревья. Зелды на переднем сиденье не было.
– Ау, – сказала она, открывая заднюю дверцу. – Я ходила пописать. Хочешь закрепить урок?
Он увидел, что она в одном жакете и без трусов. Это его очень возбудило. Он стянул шорты. Она плюхнулась ему на колени.
– Так можно не со всеми женщинами, – шептала она, извиваясь всем телом. – Это зависит от строения вагины. Нам с тобой, я вижу, хорошо по-всякому. Теперь тебе наверняка не захочется пробовать это с мужчинами.
В селении, куда привезла Томми Зелда, жили индейцы и мексиканцы. Дома здесь были однотипные – деревянный каркас, крыша из зеленой либо синей черепицы – и аккуратные. Возле одного из них Зелда затормозила.
– Мой дядя. Ему нужен помощник. Полгода назад он потерял жену и сына. – Она взглянула на Томми слегка встревоженно. – Будь осторожен. Я бы не хотела, чтобы ты последовал за ними. Дядя Джо – заклинатель змей.
…Томми провел у дяди Джо три месяца и, вероятно, остался в живых лишь потому, что спал в старом пикапе с наглухо закрытыми окнами. Змеи – а их здесь было несчетное количество, к тому же дяде Джо почти каждый день приносили новых, – ползали по всему дому и спали на всех кроватях и креслах. Томми не заходил в дом даже когда шел дождь. Он вообще никогда не заходил за плексигласовую загородку из матового стекла, окружающую патио. Он закупал продукты для дяди Джо и его террариума в местной лавке, ставил сумки и коробки возле входа, нажимал на кнопку звонка и отходил шагов на пять назад. Точно так же, видел Томми, делали посетители дяди Джо, приходившие к нему за снадобьями от всех хворей. Их основой, как понял Томми, служил змеиный яд.
Иногда дядя Джо выходил погулять. Обычно в компании калифорнийской блестящей змеи Нины, его любимицы. Она обвивалась несколько раз вокруг его тонкой морщинистой шеи и, касаясь своей изящной маленькой головкой большого оттопыренного уха с серебряной серьгой, то и дело высовывала язык, словно что-то нашептывая.
Дядю Джо в селении уважали, однако, завидев издали, предпочитали свернуть либо во двор, либо в ближайший переулок. Томми получал за свою работу сто долларов в месяц. Дядя Джо готов был отвалить ему двести, только бы он согласился прибирать раз в неделю в доме. Томми не стал бы делать это и за три тысячи.
К концу этих трех месяцев приехала Зелда и, зазвав его к себе в машину, сказала:
– Я помирилась с Орландо. Валяй отсюда как можно скорей, а то еще проговорюсь в постели. Черт, только я не должна знать, куда ты двинешь.
– А я сам еще не знаю. Пола посадили?
– На два года. Тебя разыскивает мать. Она была у Орландо, и он пообещал ей достать тебя хоть из-под земли.
Томми сделал фигу.
– Ты… ты не скучал по мне? – вдруг спросила Зелда, глядя на него своими загадочно поблескивающими глазами.
– Поначалу. Я знал, что ты меня бросишь.
– Почему? – удивилась Зелда.
– Потому что я еще ничего не умею, а этот сержант Орландо Лопес наверняка перетрахал сотни две баб и многому научился, – без всякой обиды сказал Томми.
– Глупый… – Зелда попыталась улыбнуться, но вместо этого всхлипнула. – Он правда очень неверный, и я сама не знаю, почему липну к нему… Да, мама просила передать тебе привет. Она тоже не любит Орландо. Но ей нечего бояться – он никогда на мне не женится. Никогда. Томми, ты хотел бы заняться со мной сексом? – вдруг спросила она и схватила его за колени. – Я покажу тебе еще один приемчик. Ему, к слову, научил меня сержант Лопес. Думаю, он научил ему всех своих шлюх. От этого приемчика мужчина тает, как студень на солнышке. – Она завела мотор и медленно поехала по улице. – Дядя Джо к тебе не приставал?
– Он звал меня спать в дом, но я боюсь этих тварей, – сказал Томми. – Еще он один раз заглядывал в пикап, а я как раз проснулся – приспичило пописать. Он постучал в окно, но у него на шее сидела эта гадина Нина, и я, разумеется, ему не открыл.
– И правильно сделал. Дядя Джо бисексуал. Знаешь, что это такое?
Томми кивнул.
– Ну да, тебя наверняка просветили на этот счет в «Акапулько». Эти люди страшнее всего, поверь мне. Им недоступно понятие «любовь». Томми, а ты меня хоть капельку любишь?
– Не знаю. Нет, наверное. Потому что ты не можешь жить без своего Орландо Лопеса.
Она резко нажала на тормоз, и Томми стукнулся лбом о стекло.
– Дурак, – сказала она. – Сопляк недоношенный. Орландо мужчина, а ты…
Она уронила голову на руль и расплакалась.
Потом они занимались сексом в роще за селением, но Томми на этот раз не получил удовольствия – он все время представлял, что это не он, а сержант Лопес трахает стоящую на четвереньках Зелду. Томми не любил сержанта Лопеса и не хотел, чтобы он получал от этого занятия наслаждение.
Зелда дала ему на прощание пятьдесят долларов. Вместе с теми, что Томми заработал у дяди Джо, это составило три сотни. Пятьдесят он истратил на сигареты и мороженое.
Он почувствовал себя миллионером.
Томми ушел на рассвете, оставив дяде Джо записку, которую просунул под дверь. Он был благодарным юношей, и его «спасибо» шло от сердца.
Он сел на автобус и доехал бесплатно до Лафайетта – водитель лечился снадобьями дяди Джо и считал, что они ему помогают. Он ведь не знал еще, что помощник знахаря-чародея сделал ноги.
Томми собирался махнуть через Техас в Мексику, и конкретно в Гвадалахару – ему очень нравилась песня «Гвадалахара» из фильма «Веселые времена в Акапулько», и он напевал ее, откинувшись на спинку сиденья дребезжащего от старости автобуса. Он бы, наверное, так и сделал, если бы не встретил на площади в Лафайетте, куда привез его автобус, мексиканских музыкантов.
Через неделю он сам пел «Гвадалахару» и другие песни под нестройное бренчание гитар, в сомбреро и пестрой хламиде-пончо. Томми, как выяснилось, обладал абсолютным слухом и удивительным чувством ритма. К тому же он был на голову выше низкорослых мексиканцев, и это привлекало внимание публики. В стареньком «фольксвагене» они исколесили Техас, Нью-Мексико и Аризону, предпочитая давать представления в небольших городах и селениях.