Читать интересную книгу Наша игра - Джон Ле Карре

Зачем, тупо думал я. Какая логика в том, что человек, обокравший русское посольство на тридцать семь миллионов, снимает со своего банковского счета все сто тридцать тысяч? Для кого? Зачем?

– Если, конечно, он не отдал их вам, мистер Крэнмер, – из-за другого конца стола предположил Брайант.

– Или если они не были вашими с самого начала, – высказал свою догадку Лак.

– И незаконными, разумеется, – сказал Брайант. – Но мы ведь не говорим о законных вещах, правда? Выражаясь воровским жаргоном, вы приделали им ноги. Адок положил их в банк. Он ваш кореш. Ваш сообщник. Так?

Я счел ниже своего достоинства отвечать, и он продолжил тоном школьного учителя:

– Вы ведь денежный мешок, не так ли, мистер Крэнмер, сэр? Барахольщики, так я называю их. У вас много, но вы хотите еще. Весь мир так устроен, не правда ли? И вот вы сидите весь день у себя в казначействе или сидели. Вы видите, как кучи денег проплывают у вас под носом, и от большинства из них проку никакого, осмелюсь вам сказать. И вы говорите себе: «Послушай, Тимоти, а ведь вон той маленькой кучке в твоем кармане будет лучше, чем в их». И вы немножко приделываете им ноги. И никто этого не замечает. Тогда вы приделываете ноги другой кучке. Побольше. И снова никто не замечает. Как хороший бизнесмен, вы расширяете свой бизнес. Мы ведь не можем стоять на месте, не правда ли, особенно в наше время и в наш век. Никто не может. Это ведь в человеческой природе, не так ли? Особенно после миссис Тэтчер. И вот в один прекрасный день у вас появляется, так сказать, возможность прорыва на некий зарубежный рынок. Рынок, где вам не надо учить местный язык и где вы знакомы с обстановкой. Вроде России, например. И вы затеваете большое дело. Вы, доктор и некий иностранный господин, его знакомый, который именует себя профессором. Каждый из вас в своем деле дока. Но мистер Крэнмер, сэр – мозги. Мистер Шишка. У него есть класс. Хладнокровие. Положение. Как, уже горячее, сэр? Нам вы можете открыть всю душу. Мы люди маленькие, правда, Оливер?

Когда вас обвиняют в чудовищных вещах, ничто не выглядит менее правдоподобным, чем правда. Всю свою жизнь я посвятил тому, чтобы защищать свою страну от ее предателей. И теперь на меня самого ставят клеймо предателя. За всю жизнь я не присвоил ни одного доверенного мне пенни. Теперь меня обвиняют в незаконном переводе больших сумм на Нормандские острова и выплате их себе при участии моего бывшего агента. И все же, когда я слышу себя доказывающим свою невиновность, мой голос звучит абсолютно так же, как голос любого виновного человека. Мой голос срывается и становится визгливым, беглость речи покидает меня, для себя я так же неубедителен, как и для моих обвинителей. Так всегда в жизни, слышу я голос Мерримена, нас наказывают за провинности, которых мы не совершали, а куда большее жульничество сходит нам с рук.

– Мы ведь только думаем вслух, мистер Крэнмер, сэр, – объяснил Брайант со слоновьей вежливостью, когда они дали мне выговориться, – никакому из обвинений предпочтение не отдано, по крайней мере, на данном этапе. В конце концов, мы ведь жаждем сотрудничества, а не крови. Вы говорите нам, где нам искать то, что мы ищем, а мы кладем это обратно на полочку. Все разбегаются по своим домам и выпивают по стаканчику отличного ханибрукского вина. Вы меня понимаете?

– Нет.

Затем последовала бессвязная интерлюдия, во время которой Лак извлек на свет более ранние банковские книжки, которые отличались от первой только величиной сумм на счете. Картина становилась ясна. Как только у Ларри на его счете образовывалась заметная сумма, он обращал ее в наличность. Что он делал с ней дальше, оставалось загадкой. Из пакета был извлечен месячный проездной билет, все еще действительный, на электричку от Бата до Бристоля стоимостью семьдесят один фунт. Они сказали, что он был найден в ящике его стола в преподавательской. Нет, сказал я, я понятия не имею, зачем Ларри надо было так часто ездить в Бристоль. Возможно, ради театров, или библиотек, или женщин. У Лака, казалось, наступил момент счастливого успокоения. Он сидел, словно привязанный к своему стулу, его рот был открыт, а плечи поднимались и опускались под его потной рубашкой.

– Крал ли доктор Петтифер у вас когда-либо и что-либо? – спросил он с тем неизменным недовольством, которое делало его неприятным собеседником.

– Разумеется, нет.

– Однако странно. В других отношениях вы о нем не слишком высокого мнения. Почему вы так уверены, что он никогда ничего не украл у вас?

Вопрос был ловушкой, прелюдией к новой атаке. Поскольку, однако, я не имел ни малейшего представления, с какой стороны она начнется, у меня не было иного выбора, чем дать на него прямой ответ.

– Доктор Петтифер может обладать самыми разными качествами, но я никогда не считал его вором, – ответил я и не успел еще закрыть рот, как Брайант закричал на меня. Сначала я подумал, что он поставил себе задачей не дать мне углубиться в мои мысли. Но потом я увидел, что над своей головой он размахивает пухлым пакетом.

– А что вы тогда скажете об этом, мистер Крэнмер, сэр?

Прежде чем увидеть, я услышал: позвякивая, старинные Эммины драгоценности покатились ко мне по столу, все до одного украшения, купленные мной для нее, начиная с робко предложенных ей викторианских черных сережек, через ожерелье с тремя нитками жемчуга к колье с застежкой в виде инталии[14], изумрудному перстню, гранатовой подвеске и камее в золотой оправе, на которой могла быть изваяна сама Эмма, – все было высыпано на стол передо мной, подобно мусору, невежественной рукой инспектора-детектива Брайанта.

Я стоял на ногах. Драгоценности дорожкой лежали на столе, и дорожка заканчивалась возле меня. Должно быть, я поднялся очень резво, потому что Лак тоже стоял, перегораживая мне дорогу к двери. Я взял ожерелье с инталией и с опаской повертел его в руке, словно убеждаясь, что оно не повреждено; мысленно я касался пальцами шеи Эммы. Потом я перевернул ее камею, потом ее брошь, ее подвеску и, наконец, перстень. В моем мозгу пузыриками всплывала тарабарщина Конторы: сцепление… расцепление… подсознательные связи… Держать ее подальше от Ларри, говорил я себе, что бы они ни делали и чем бы ни угрожали. Эмма должна быть отдельно от Ларри.

Я сел.

– Не узнаём ли мы часом какую-нибудь из этих вещиц, а, мистер Крэнмер, сэр? – добродушно спросил Брайант, как фокусник, только что исполнивший хитроумный трюк.

– Разумеется, узнаю. Я их покупал.

– У кого, сэр?

– У Эпплби в Веллсе. Как они попали к вам?

– С вашего позволения, какова точная дата их покупки в торговом доме Эпплби в Веллсе? Мы знаем, что вы не очень сильны в датах, но все же…

Продолжить ему не удалось. Я грохнул своим кулаком по столу так сильно, что драгоценности поскакали, а магнитофон взлетел в воздух, перевернулся и упал лицом на стол.

– Это драгоценности Эммы! Отвечайте мне, откуда вы их взяли? И перестаньте насмехаться надо мной!

Редко случается, что эмоции и оперативная необходимость совпадают, но это был именно такой случай. Брайант убрал свою улыбку и изучал меня, явно что-то прикидывая. Вероятно, он решил, что я готов признаться ему в обмен на нее. Лак сидел прямо, вытянув в мою сторону свою длинную голову.

– Эммы? – задумчиво повторил он. – Я не думаю, что мы знаем Эмму, а, Оливер? Эмма, кто бы это могла быть, сэр? Может быть, вы просветите нас?

– Вы отлично знаете, кто она. Вся деревня знает, что Эмма Манзини – моя компаньонка. Она музыкант. Драгоценности ее. Я купил их для нее и подарил их ей.

– Когда?

– Какое это имеет значение? На протяжении последнего года. По разным случаям.

– Она иностранка, да?

– Ее отец итальянец, он умер. По рождению она британская гражданка, и воспитывалась она в Англии. Где вы нашли их? – Я вернулся к тону меланхолических догадок. – Фактически я ее муж, инспектор! Скажите мне, что произошло?

Брайант надел очки в роговой оправе. Не знаю чем, но они меня раздражали. Казалось, что они лишают его глаза последних остатков человеческой доброты. Его траченные молью усы опустились в сердитой усмешке.

– И мисс Манзини в дружеских отношениях с нашим доктором Петтифером, мистер Крэнмер, сэр?

– Они знакомы. Какое это имеет значение? Ответьте мне, откуда у вас ее драгоценности!

– Приготовьтесь к удару, мистер Крэнмер, сэр. Драгоценности вашей Эммы мы получили у мистера Эдварда Эпплби с Маркет-плейс в Веллсе, того самого джентльмена, который продал вам упомянутые драгоценности впервые. Он пытался связаться с вами, но с вашим телефоном творилось что-то странное. Поэтому, опасаясь, что дело может оказаться срочным, он обратился в полицию Бата, которая в то время была занята другими делами и не предприняла дальнейших действий.