Поймала её, я уже у самого пола, ибо девушка умудрилась запутаться в собственных ногах. Чует моя попа, сейчас мне будет нагоняй. Сабрина, добрая душа, девушек спасать не кинулась, а потому три из четырёх, с грацией контуженых куриц, распластались на полу.
— Леди Николетта, — если бы взгляды умели убивать, то я бы скончалась на месте. — Будьте добры, уделите мне пару минут вашего драгоценного времени в коридоре, — убийственно вежливо попросил король.
— Да, ваше величество, — в отличие от принцессы, у меня реверанс вышел вполне приемлемым, даже если учесть, что я была в халате.
Идти не хотелось. Понятно ведь, что меня сейчас ожидает конкретная головомойка, и мои доводы и педагогические методы никого интересовать не будут. Плавали, знаем. Когда за моей спиной закрылась дверь, я нерешительно опустила глаза, чтобы его величество не увидел плещущегося в нём недовольства. Вот чего спрашивается, они припёрлись ко мне в комнату, посреди ночи?
— Итак, — его величество, облокотился о дверной косяк и скрестил руки на груди, — я жду ваших объяснений.
Ему, что? Действительно интересно, что я могу сказать по поводу того безобразия, что творится внутри?
— Леди пришли меня навестить несколько часов назад, — начала я. — Они пришли с выпивкой и закусками, и несколько увлеклись первым.
— И вы не стали их останавливать, хотя это является частью вашей работы, — прокомментировал король.
— Ваше величество, частью моей работы, является оберегать моральный облик её высочества, — не согласилась я. — Леди же, пьют в моих апартаментах, не выставляя себя на посмешище. Зато утром, они почувствуют всю прелесть от сделанного ими выбора, и смогут оценить все болезненные последствия.
— От похмелья ещё никто не умирал, особенно если учесть, наличие зелий, снимающих неприятные ощущения.
— К которым у Леди не будет доступа, — улыбнулась от уха до уха я. — А ещё, утром их ждёт их первая тренировка.
— Наёмнический приём обучения? — нахмурился монарх.
— Именно. Нас учили, что непьющий человек, подозрителен и неприятен на любом собрании. Это — факт. Я считаю, что лучше всего информация усваивается на практике. Тем более, если учесть то, что Леди только недавно получили несколько больше свободы, чем они привыкли. Это очень опасно. Любой запрет будет воспринят в штыки, — пояснила я свою мысль. — Но если их подвести к собственным выводам, то вполне можно достичь нужного результата.
— Позволить набить собственные шишки, как говорит простой народ, — улыбнулся король.
— Именно. Но при этом, не дать им сломать шею, — подтвердила я.
— Замечательно. И ещё, — вмиг посерьёзнел король. — Сегодня на принцессу было совершено новое покушение.
Я застыла. Как это может быть, что Сабрина не рассказала мне об этом? Почему молчала сама принцесса? Не желая перебивать, я покорно ждала, когда король продолжит.
— Десять минут назад, неизвестные пробрались в спальню её высочества, — он скривил губы. — Теперь я понимаю, что это случилось, потому что телохранители стояли у ваших дверей… но плохо, что кто-то серьёзно порылся в вещах моей дочери.
— Что пропало?
— Сложно сказать. Комната в таком состоянии, словно кто-то долго и планомерно её крушил.
— Или вымещал досаду? — чуть прищурив глаза, сделала предположение я.
— Возможно.
Сказать или не сказать? Бредни, поведанные мне пьяным франтом, это ещё не доказательства. Так, не более чем непроверенная сплетня. Ведь мужчина может сколько угодно трепать языком, никогда не отважившись притворить свои желания в жизнь.
С другой стороны, других кандидатур на столь неосмотрительный поступок у меня нет. Может ли быть, чтобы кто-то следил за покоями принцессы, ожидая удобного момента? Может. Сегодня, один из немногих случаев, когда у дверей её высочества не караулил ни один из телохранителей. Чем, не удобный момент?
— У вас есть предположения, — вцепился в моё запястье король. — Говори.
Больно! Ещё немного, и затрещат кости. Какого моргула он вообще себе позволяет?
Ответить мне не дал, выглянувший из апартаментов дагар. Переведя взгляд с короля на меня, и остановив его на моём запястье, мужчина заиграл желваками. Чего это он?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ваше величество, будьте добры, отпустите руку моей подопечной, — нарочито ровным тоном попросил он. — Вы делаете ей больно.
— Тебя не спросил, как обращаться с этой вертихвосткой, — отмахнулся от него король.
И чем я вызвала такое недовольство монарха? С каких это пор, он считает, что ответы от меня можно получить, только применив силу? И вообще, это всего лишь боль, а не конец света. Я к ней давно привыкла, и спокойно могу игнорировать. Только сейчас у меня появилась непростая дилемма.
Я могу молчать, пока он не уберёт руку. Тем самым, я выкажу неповиновение, но и дам понять — физическое воздействие, не вариант. Я могу заговорить прямо сейчас, но тогда он может решить, что только так со мной и надо. Готова ли я подвергаться едва ли не пыткам при наших разговорах? Ни в коем случае. Но и не ответить на прямой вопрос короля я не имею права.
Пока я думала, его величество только усиливал хватку, и что было ожидаемо — кости не выдержали. С оглушающим хрустом, они поддались стальной хватке. Обжигающая волна боли едва не затопила сознание, но на моём лице не дрогнул ни один мускул.
— И чего вы этим добились? — я упрямо встретила взгляд мужчины, не скрывая ехидства в голосе. — Преданности? Откровенности?
— Беспрекословного повиновения, — отчеканил король, буравя меня неприязненным взглядом.
Мою руку освободил дагар. И ответил королю, тоже он.
— Вы добились того, что она вас презирает, — сказал Дориан то, что я не смела произнести. — За то время, что вы ломали ей руку, она могла пять раз свернуть вам шею, но не посмела, поскольку вы монарх. Монарх, который посчитал возможным немотивированно причинить боль тому, кто не имеет права ответить тем же.
Как точно он облачил мои мысли в слова. Сломанная рука, это пустяки. При помощи целителя, она заживёт всего за пару часов. Без неё, за пару дней. Но я никогда добровольно не подставлю грудь, чтобы защитить короля, поскольку больше в него не верю. Что важней, он мне омерзителен.
— Я буду воспитывать свою дочь, так, как считаю нужным! — рыкнул король, и по замерцавшей вокруг него тьме, я поняла, что он полукровка, как и Алекс.
Дагар — полукровка. Что-то в словах Дориана, привело его в бешенство. Хотя нет, я не права. Он не дагар. В чёрном дыме, мне виделись ярко оранжевые искры. Огонь? Его величество — шагар с огненным элементалем?
— Ваша дочь, сейчас сладко спит в обнимку с подушкой. Тем более, что вы никогда не применяли силы ни к одной из своих дочерей.
— А к этой буду, ибо это единственный язык, которому её научили! — прошипел король, и я поняла, что ничего не понимаю.
Какая дочь? Кто дочь? Видимо, боль всё же несколько притупила мои способности к логическому мышлению. Это он, что, обо мне? Мы с Дорианом переглянулись.
— Ваше величество, боюсь, я вас не понимаю, — спрятав меня за своей широкой спиной, он перевёл внимание короля на себя. — Зачем вам воспитывать Леди Николетту?
Видимо не у меня одной поведение короля не вписывалось ни в какие рамки. Рука ныла всё больше, но придётся потерпеть. Чует моя попа, сейчас происходит что-то из ряда вон выходящее.
— Слушай, Дориан, — устало вздохнул монарх. — За что я тебе деньги плачу? Я же открытым текстом сказал, что Николетта моя дочь. Внебрачная. Сам вчера узнал, — сквозь зубы закончил он, а мне захотелось придушить бабулю.
Кто ещё, как не она, мне так подсобила? Уж очень похоже на правду. Восемнадцать лет, он обо мне не сном ни духом, и вдруг, такие разительные перемены. Что забавно, его признание не всколыхнуло в моей душе ровным счётом ничего. Ну родилась я из-за того, что он когда-то согрешил с моей матерью. И что дальше? Подумаешь, часть генетического материала общая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И что ты на это скажешь? — повернулся ко мне обескураженный дагар.