Читать интересную книгу Холоднее льда - Чарльз Шеффилд

Чего ей, к несчастью, теперь довольно долгое время получить не светило. Высадившись с МТС, Нелл оглядела неровную поверхность Ганимеда, после чего заговорила в свой субвокальный диктофон: «Что ж, я ошиблась. Мне сказали: «Камень, холод и лед», а я сказала: «Отлично — совсем как в Антарктике». Но мой рассудок меня предал. Здесь гораздо пустыннее и неблагодарнее. Ни снега, чтобы припорошить наклоны, ни атмосферы, чтобы сгладить острые грани. Лед я действительно вижу — здесь его навалом. Но солидная его часть вовсе не водяной лед. Это замерзший углекислый газ и аммиак, связанный в твердую форму холодом за пределами всякого антарктического опыта, даже в самую трескучую из морозных июльских зим. Я также испытываю странные ощущения. Готова вот-вот всплыть вверх, к чертям собачьим. Гравитация здесь, должно быть, еще меньше, чем на Луне».

Была здесь и еще одна странность. Слева, светясь возле укоротившегося горизонта в зловещем полумраке, зиял громадный разрез в поверхности. Это был шрам, оставленный каменным метеоритом, что нанес Ганимеду скользящий удар. Логика подсказывала Нелл, что это случилось давным-давно, быть может, миллиард лет тому назад. Однако очертания борозды были такими четкими, такими острыми, что она словно бы не далее как этим утром образовалась.

И, вполне возможно, точно такой же метеорит мог прибыть прямо сейчас.

Нелл обвела небо своей видеокамерой. Там виднелось еще одно небесное тело, совершающее транзит по румяной физиономии Юпитера. «Европа, должно быть, — прокомментировала Нелл. — Именно туда мы и направляемся — по крайней мере, Джон. Мне еще предстоит найти способ попасть туда вместе с ним. И она кажется большой, куда больше, чем я ожидала. Такой же большой, как Луна с Земли».

Европа, подобно Юпитеру, была в полуфазе. С трудом верилось в то, что неистовая искорка Солнца, далеко справа от Нелл, могла отбрасывать достаточно света, чтобы озарять всю гигантскую планету, нависающую над ее головой. Нелл сделала наезд на морозное полумесячное изображение Европы и внезапно заметила сбоку камеры мигающий огонек. «Разумные» схемы внутри аппарата предупреждали ее о том, что какая-то гадость вмешивается в их деликатную электронику. Нелл потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что это должна быть за гадость. Дождь незримых, но вполне смертоносных частиц хлестал по ней и отражался ее скафандром, но у камеры не имелось скафандра. Высокоскоростные протоны прожигали ее внутренние схемы, ибо она не была рассчитана на использование в подобных условиях.

Нелл забеспокоилась, что камера может быть безнадежно испорчена. Затем ее посетила еще более скверная мысль. «Эти частицы подлетают на считанные миллиметры к моей коже, сдерживаемые полем скафандра, — подумала Нелл. — Но что, если скафандр выйдет из строя? Я этого не узнаю, пока капитально не поджарюсь, а тогда уже слишком поздно будет по этому поводу беспокоиться».

Люди вокруг Нелл явно не разделяли ни одну из ее тревог. Посредством коммуникационного блока, штуковины странно усовершенствованного дизайна, который позволял сигналам входить и выходить, одновременно отваживая мародерствующие протоны большой энергии, она слышала беззаботную болтовню поверхностной бригады, пока та выгружала «Каплю» и задвигала МТС под защитный колпак. Люди обменивались шутками и оскорблениями, совершенно не торопясь бежать вниз, в безопасное укрытие внутренностей Ганимеда. Если бы не облегающие скафандры и причудливое окружение, это вполне могла быть бригада докеров, беспечно разбирающаяся с грузовым кораблем где-нибудь в Аренасе.

Джон Перри ни с кем не общался. Нелл знала почему. «Теперь-то я его раскусила, — подумала она. — Он — Ледяной Человек только в тех случаях, когда присутствует какая-то внешняя опасность. А когда это какие-то внутренние тревоги или проблемы общения с людьми, он не спокойней меня. Куда меньше спокоен. Сейчас он беспокоится о том, какое впечатление он произведет на Хильду Брандт».

— Вперед, — сказал незнакомый голос прямо в ухо Нелл.

МТС теперь оказался в безопасности под колпаком, и к вновь прибывшим наконец-то обратились напрямую. Полдюжины поверхностных рабочих стали двигать «Каплю», и Нелл с Джоном повели в том же направлении. Нелл вдруг поняла, что смотрит на гигантскую шахту, почти вертикальный тоннель. Вход туда изначально был одним из кратеров, образовавшимся после метеоритного удара. В шахте имелся гигантский лифт, и она представляла собой одну из многих входных точек в бесконечные километры внутренних пещер Ганимеда. Наверху стояла массивная кабина, и «Капля» уже почти заняла свое место внутри нее.

Нелл последовала за Джоном в кабину и вскоре услышала треньканье пульсирующих магнитных полей. Затем кабина медленно заскользила вниз, двигаясь соответственно низким ускорениям в гравитации Ганимеда.

Двое рабочих отправились вместе с ними; остальные остались заниматься другой работой на поверхности. Нелл с Джоном последовали примеру своих гидов и сняли поверхностные скафандры прямо в лифте, как только приток теплого воздуха нормализовал внутреннее давление. Все молчали. Нелл не хотелось пользоваться своим субвокальным диктофоном, хотя картинки «Капли» и их спуска на лифте она все-таки засняла. Ее камера, похоже, пережила воздействие убийственного потока частиц на поверхности.

Достигнув нужного уровня, они вышли. И тут наконец-то, впервые за неделю, Нелл почувствовала себя комфортно. Если не считать отсутствия окон и неестественно низкой гравитации, она вполне могла находиться на подвальном уровне здания где-нибудь в Стэнли или Дунедине. Мысленно Нелл экстраполировала ледяную пустыню поверхности Ганимеда на все его недра, ожидая чего-то смутного, мрачного и запретного. Однако увидела она ярко освещенное помещение, где стены так и пылали красками и жизнью. Повсюду там были растения — от знакомых видов, которые запросто можно было встретить на улицах Пунта-Аренаса, до чужеродной экзотики, длинные, изгибающиеся стебли которой могли развиться только в мире, где гравитация оказывалась очень слабым ограничением для роста.

Прибывших поджидали — по крайней мере, Джона. Не успел он выйти из лифта, как какая-то женщина подошла его поприветствовать.

— Доктор Джон Перри? Добро пожаловать на Ганимед. Я Хильда Брандт.

Проигнорированная Нелл тут же нацелила свою камеру и добавила сжатое субвокальное описание. «Доктор Хильда Брандт. Совсем не то, чего я ожидала. Она чертовски старая. Догадываюсь, где-то к семидесяти. Каштановые волосы, ярко-карие глаза, очень смуглое лицо. Коренастого телосложения. Одежда удобная, но не стильная. Вид добродушно-веселый и... как бы сказать? Какой-то материнский. Сложно увидеть в ней не только главного ученого Европы, но и вообще ученого. Хотя это всего лишь мои предрассудки. Ученым полагается быть целеустремленными, серьезными и сосредоточенными. Как же так получается, что они никогда такими не бывают?»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});