Тело обмякло, вода обволакивала ее, руки и ноги безжизненно повисли. Она больше не сопротивлялась…
Что-то белое возникло перед ней. Мартина уже потеряла ощущение времени и пространства, не испытывая ни страха, ни опасности… Пара сильных рук подхватила ее. Торн смотрел ей в лицо. Увидев застывший в его глазах ужас, она вернулась к действительности. Захотелось сделать вдох, но невероятным усилием воли она задержала дыхание. Торн освободил ее от колючек и, обхватив за талию, потащил вверх. Они вынырнули, шумно вдыхая воздух, и поплыли к берегу.
По толпе пронесся вздох облегчения. Райнульф бросился к ней:
— Мартина! Хвала Всевышнему!
Ноги ее подкашивались, и если бы не Торн, она бы упала.
— Где Эйлис? Где она?
Торн и Райнульф обменялись виноватыми взглядами.
— Она ушла от нас! — взяв ее за руку, мягко сказал брат.
До Мартины не сразу дошел смысл этих слов.
— Ушла? Куда? Обратно в замок? — переспросила она.
В воздухе повисла напряженная тишина.
— Миледи… — начал было Торн, взяв ее за плечи, но тут же замолчал не в состоянии вымолвить ни слова. Мартина посмотрела на него. В его глазах было такое невыразимое горе, что она наконец поняла. Ее взгляд проследил за Торном, обернувшимся в сторону навеса, где столпились люди.
Они стояли, сгрудившись вокруг навеса, и, склонив головы, беззвучно шевелили губами. Вот кто-то подвинулся, и в образовавшемся между ними просвете Мартина увидела сначала край лежащей на земле скатерти, потом подол белой юбочки Эйлис и две крохотные ножки, мертвенно-бледные и неподвижные.
— Нет! — она вскочила, сбросив с плеч руки Торна, пытавшегося удержать ее, и побежала к толпе.
— Мартина! — Райнульф с другом бросились за ней.
— Не надо. Ты сделала все, что могла. Господь призвал ее к себе. На все воля Всевышнего…
— К черту Всевышнего! — выпалила Мартина.
Толпа расступилась перед ней, слуги испуганно перекрестились, услышав богохульство.
Эйлис лежала на спине со скрещенными на груди руками, отец Саймон шептал молитвы, совершая последний обряд над телом девочки. Сдавленный стон вырвался у Мартины:
— Она не может умереть!
Женива ползала на коленях возле бездыханной дочери.
— Мое дитя, мое дитя! — тыкаясь лицом в ее ручки, жалобно причитала она. — Боже, прошу тебя, верни мне мою девочку! Я виновата, умоляю тебя, Господи, прости меня! Верни мне мою дочь!
В ее плаче было столько горя и раскаяния, что у всех присутствующих на глаза навернулись слезы. Райнульф опустился на колени и поднял безутешную мать, шепча ей слова сочувствия, но она ничего не слышала и не видела вокруг.
Мартина упала на колени рядом с Эйлис и провела ладонью по ее холодным щекам и синим губам.
— Нет, я не верю. Этого не может быть! — Она раздвинула скрещенные ручки девочки и припала ухом к ее груди, надеясь услышать слабый стук еще живого сердца.
Отец Саймон продолжал уныло бормотать свои молитвы. Слуги зашептались, указывая друг другу на исцарапанные в кровь руки Мартины. Они сильно кровоточили, но Мартина совершенно не чувствовала боли.
Личико Эйлис было бледно-синим. Мартина вдруг вспомнила младенца, которого она помогала спасать в Париже, в университетской больнице. Он задохнулся и его личико было точно такого же мертвенно-голубого цвета. Он не дышал, но доктор нащупал у него пульс и, вдохнув воздуха в безжизненный ротик, спас младенца.
Мартина прижала два пальца к горлу Эйлис, закрыла глаза и задержала дыхание. Она почувствовала один слабый удар, затем второй. Пульс! Значит, девочка еще жива!
Но что надо делать? Тогда, в Париже, доктор накрыл нос и рот ребенка своим ртом и дул в них. Мартина зажала Двумя пальцами нос девочки и, припав к ее рту, дунула в него. Грудь Эйлис поднялась, Мартина приободрилась. Еще не все потеряно! И тут она услышала бульканье, это означало, что легкие ребенка заполнены водой.
Отец Саймон остановился. Окружающие испуганно шушукались, пораженные ее действиями. Женива накину, лась на Мартину, яростно молотя ее кулаками:
— Оставьте мою девочку в покое! Что вы с ней делаете?
Мартина оторвалась от рта ребенка, чтобы набрать грудью побольше воздуха. Райнульф сгреб Жениву в охапку и пытался успокоить ее.
— Прошу вас, не волнуйтесь. Мартина хочет убедиться, что сделала все, что в ее силах. Пускай.
Женива зарыдала, уткнувшись в грудь священника. Он утешал ее, поглаживая содрогавшиеся плечи.
Полностью отрешившись от происходящего вокруг нее, Мартина продолжала вдыхать ртом воздух в легкие Эйлис. Мысль о том, что это не поможет, была невыносима. Она старалась не думать об этом, целиком сосредоточившись на ритме: вдох — выдох, снова вдох — выдох…
— Госпожа! — вскричал отец Саймон. — Что вы делаете? Это отвратительно! Кто-нибудь, остановите ее!
— Не трогайте ее! — Торн выступил вперед, став между разъяренным монахом и Мартиной.
— Нет, — прорычал Саймон, рванувшись к Мартине. Он намеревался стащить ее с тела Эйлис, но прежде чем успел сделать два шага, Торн сбил его с ног.
— Отойдите, святой отец, — приказал он, грубо взяв упавшего Саймона за шиворот, и оттолкнул его. Питер и Гай вышли из толпы и, взявшись за мечи, встали рядом со своим господином.
— Но ребенок мертв! — заверещал монах. Он оглянулся, ища поддержки у Бернарда. Но тот пассивно наблюдал за происходящим, сощурившись в своей змеиной улыбке. Его рыцари, следуя примеру хозяина, не пошевельнулись.
— Нельзя отнимать у Господа того, кого он забирает к себе. Это надругательство над промыслом Божьим. Это сатанинское дело! Дьявольские козни! — не унимался Саймон.
— Вы заблуждаетесь, — возразил Торн. — Если дьявол и находится среди нас, то его орудием являетесь вы, а не леди Мартина. — Правая рука Торна сжалась в кулак. — А теперь уйдите от греха подальше!
Губы Саймона скривились.
— Вы не посмеете ударить человека в сутане священника!
Подняв голову, он шагнул к Мартине. Не оставляя своих настойчивых попыток вдохнуть жизнь в неподвижное тельце, она краем глаза увидела, что огромный кулак просвистел в воздухе и обрушился на монаха. Саймон рухнул как подкошенный и скорчился на земле, прикрывая руками разбитое лицо.
— Вы опять ошиблись, — сухо сказал Торн.
Бернард и его люди громко расхохотались, глядя на утирающего кровь Саймона.
Остановившись, чтобы перевести дыхание, Мартина вдруг услышала клокочущий звук воды, поднимающийся из легких к горлу Эйлис. Она приложила ухо к ее груди. Звук повторился. Это жутковатое бульканье испугало ее, но потом она вспомнила, что точно такой же звук раздавался из груди спасенного в Париже младенца.