Читать интересную книгу Самая срочная служба - Михаил Серегин

Леха не мог сказать, через какое время после взлета кишки сыграли и машины стремительно начали садиться, как казалось не имевшим никакой практики перелетов солдатам – просто падать на землю.

Наконец все закончилось. Через полтора часа переброска завершилась. Машины выплевывали людей. Пилот одной из посудин, разглядывая солдат, не удержался и прокричал:

– Вы чего, все стройбат?!

– Не, – орал Фрол, вылезая, – мы химики!

– А! Зарин-зоманычи! А рожи как у стройбатовцев.

Машины поднялись в воздух и исчезли за деревьями. Взвод оказался на небольшой полянке, окруженной плотной стеной леса. Солдатам не дали полюбоваться пейзажем, тут же зазвучала команда: «Становись всем!» Народ построился, чувствуя неформальность обстановки. Несмотря на то что они были в армии и все такое прочее, подразделение сейчас находилось в поле, где надлежало применять смекалку и выучку.

Выучки не было как таковой, а насчет смекалки...

Вот Фрол в себе был не уверен. Он всю жизнь провел в городе, но все же знал, что найти в лесу пожрать – дело практически бесполезное. Клубника в лесах не растет, а вся остальная ягода – малина там, ежевика, – ее искать надо. Потом, много ягод съешь, может, и дрисня будет. Тяжело.

Чего еще делать? За тушканчиками бегать, или как они тут называются? Нет, тушканчики здесь не водятся. Наверное, какие-нибудь бобры. А, бобры они запруды строят на реках. Реки не видно. Так чего тут жрать-то?

Холодец заботливо оглядел белые мешки из синтетической нити с продуктами и наконец посмотрел на построившийся личный состав.

– Товарищи солдаты, – обратился он, не думая становиться по стойке «смирно», не на плацу вроде как. – По приказу командира батальона вы прибыли в район сосредоточения, где вам нужно провести один месяц, ровно тридцать суток. Шестьдесят дней и ночей, так сказать. По тридцать. Необходимо в течение данного промежутка времени сохранять способность, боевую в том числе, не завшиветь и не запаршиветь. Первого, кого увижу грязным и оборванным, по прибытии в часть заставлю до конца службы заниматься только грязной работой.

– А я так чистой и не увидел, – возмутился Забейко, успев оттеснить Простакова от старшего сержанта Казаряна и встать рядом со своим корешом. Нарушая тем самым ранжир.

– Разговоры, рядовой! – заскрипел Холодец, понимая, что нельзя допустить разброда. – Вы не в бане, я не тазик, – кричал он обычную свою несуразицу. – Об меня руки вам не тереть! Вафельное полотенце бреет лучше любого станка, и я не позволю здесь, посреди леса, орать мне наперерез, иначе будете все у меня ходить с гладкими мордами и обоссанными портянками! Молчать! И вообще, я здесь чтобы не вами командовать, а для наблюдения. Буду оценивать, как вами погоняет лейтенант Мудрецкий! Вот так! Который и будет решать, кому из вас здесь какое место и чем брить! И кому, ему, поперек его какого места, чего нагло разговаривать! Иначе всем обрезание сделаю! А то и того хуже – на губу посажу!

Холодец отошел в сторону и сел на рацию, подложив под зад планшет, и стал любоваться природой. Но тут же вскочил, вспомнив о том, что надо отдать командиру взвода карты. Он расстался с планшетом и теперь уже успокоился окончательно.

Мудрецкий, для того чтобы сориентироваться, подозвал к себе старшего сержанта Казаряна и сержанта Батракова, а всем остальным скомандовал «разойдись».

Развернув карту, он долго искал место высадки и наконец, сдавшись, подошел к майору за подсказкой.

– Вы не могли бы сказать, где мы находимся?

Ответ оказался резким:

– Кто из нас университет заканчивал? Вот и определяй, где находишься.

Суровая правда заключалась в том, что сам начальник штаба не имел ни малейшего представления, куда же их забросили вертолетчики. Он даже не был уверен, что карты, переданные комбатом, отражают именно эту местность.

– Надо ориентиры найти на местности, – предложил Ашот, – а пока мы как слепые котята.

– Хорошо, – лейтенант извлек из внутреннего кармана блокнот. – Составим четыре разведгруппы. И пусть они идут на все четыре стороны. Надо пройти по лесу три километра и вернуться обратно.

Простаков попал в пару с Казаряном. Они очень быстро отработали «север» и вернулись на поляну первыми.

– Ну что? – Мудрецкий обозначил свой собственный штаб развернутой картой, разложенной на сухой траве и прижатой камушками, а также фуфайкой, подложенной под зад. Он сидел, скрестив ноги, сняв с себя китель, и загорал.

Ответ оказался неутешительным. Они прошли трешку – а у Простакова ощущение расстояния в лесу развито с детства – и вернулись обратно, не обнаружив ни домов, ни дорог. Самое обидное – не было и реки. На реку Простаков очень рассчитывал, так как придется довольно долгое время выживать, а река – это рыба, но главное, река – это вода, как ни банально. Им нужен источник пресной воды.

Выслушав доклад, лейтенант поставил в блокноте «минус» и принялся ждать остальные три группы.

Забейко с Резинкиным чесали «восток». Пришли вторыми, при этом у Резины Мудрецкий заметил на лице свежий фингал помимо двух, приобретенных вчера.

– Это что такое? Забейко, ко мне!

Петро успел закурить. Не удосужившись потушить сигарету, подошел вразвалочку к лейтенанту, попыхивая табачком.

– Что случилось?

– Рядовой Резинкин наступил на грабли. Умудрился в лесу найти садовый инвентарь. – Наглая лоснящаяся рожа лыбилась. – Неосмотрительно ходит, под ноги не смотрит.

Впервые по службе молодой лейтенант столкнулся с ситуацией, когда не было никаких рычагов давления на солдата. Они были посреди леса. Как наказать его в полевых условиях? В Чечне, он слышал, проштрафившихся сажают в яму. Копать яму? Или к дереву пристегнуть? Так наручников нет. Привязать. Своего к дереву. Тьфу.

– Ясно. Грабли. А лопату не находили там?

Забейко не мог понять, серьезно сейчас лейтенант или это прикол такой.

– А, это вы так шутите, товарищ лейтенант?

– Сядь вон там! – рявкнул лейтенант, показывая на край поляны. – Если ты не хочешь, чтобы я заставил тебя голыми руками яму рыть.

Услышав про яму и про голые руки, Забейко сбавил газ и побрел к обозначенному кусту.

Третьими вернулись Батраков и Валетов.

– Метров четыреста отсюда старая просека, – доложил хоть что-то дед Женя.

– Просека широкая? – офицер ткнулся носом в карту.

– Нет. И мы по ней не пошли. Она перпендикулярно нам уходит куда-то.

– Значит, идет с севера на юг. А где последняя пара? Где эти два?

– Зря их вдвоем послали, – Казарян пялился в карту.

Багорин с Замориным вызвались сами пойти в разведку, и лейтенант не стал возражать, хотя оба были молодыми. Сейчас он жалел, что не стал сочетать опыт и молодость.

– Будем ждать, делать нечего. – Мудрецкому неприятно было думать о возможности поиска пропавшей парочки. – Через два часа начнем искать. Черт.

Хорошо, световой день длинный. Успеют до ночи, случись потреба большой район прочесать. Только не надо бы этого!

– Вдруг домой сиганули? – Батраков заложил большие пальцы за ремень и выставил вперед левую ногу.

Мудрецкий смотрел снизу вверх на сержанта, сидя перед картой.

За самоходы ему медаль не дадут. Будут полоскать мозги и кишки. Как неприятно. За лыжников предполагалось крепкое комбатовское имение.

– Будем надеяться на лучшее. – Лейтенант снова уткнулся в карту, пытаясь найти на ней эту самую просеку. Батраков не уходил. – Сержант, нечего стоять надо мной, идите и смотрите, чтобы до вечера никто не прикасался к сухому пайку.

Батраков ушел, а он стал вести дознание с Простаковым.

– В разведке видели ключи, родники, болота. В конце концов, лужи. Но зверье есть. Следы видел. Если зверь, то и вода должна быть недалеко. Надо искать.

Запас пресной воды у взвода был ограничен. Влага хранилась во фляжках, и при нормальном потреблении этой водички хватит на день. Растянуть – на два, а дальше? Но сейчас больше всего волнений по поводу пропавших. Где они, иху маму?!

Лес стоял стеной и молчал. Никаких подсказок. Это не компьютерные игры. «Хелп» не нажмешь.

Об исчезновении солдат знал и Холодец. Наоравшись, он как сел на здоровую рацию, так и сидел на ней, четко выполняя роль наблюдателя. С постной маской на лице постукивал пальцами по металлическому ящику, как бы намекая лейтенанту о возможности вызвать помощь.

Слушая размеренное постукивание, Мудрецкий решил плакаться комбату только в экстренной ситуации.

Спустя час после прибытия первых трех групп показались Багорин с Замориным.Оба предстали перед лейтенантом.

– Чего видели?

– Ничего не видели, – мякнул Забота, переминаясь, словно девушка в танце.

– Как же! – Багор отпихнул его в сторону. – Товарищ лейтенант, мы отсчитали ровно три тысячи шагов, а дальше не пошли, но впереди видели небольшую полянку и разрушенный дом.

– И чего же на полянку не вышли?