на деле свою благодарность: не откажите в чести посетить мой дом.
Я уже хотел вежливо отказаться, но мой спутник не дал мне заговорить и торопливо продолжал:
— К несчастью, я в Гаване не живу, у меня даже нет временного жилища; мое скромное родовое поместье находится от города довольно далеко.
Именно к этому моменту и относится фраза, приведенная мною в начале повести:
— Mi casa es a disposicion de usted (мой дом к вашим услугам).
Эта фраза у испанцев составляет лишь условную форму вежливости, не более. Она ровно ничего не означает, и всякий испанец чрезвычайно бы удивился, если бы нашелся какой-нибудь наивный человек, который понял бы ее буквально. Я это знал. Но в устах моего кубинца приглашение звучало совершенно искренне и серьезно, и сделано оно было с надеждой, что его примут.
— У нас теперь до Батабано железная дорога, — продолжал с самой милой приветливостью Мариано, — путь, в сущности, не очень длинен. Отчего бы вам не провести у меня все то время, которое вы думаете пробыть на острове? Одного боюсь: вам покажется у нас скучно, потому что я не могу предложить вам никаких удовольствий взамен столичных. Впрочем, если вы любите охоту, рыбную ловлю, то у вас будет много таких развлечений.
Я не стал сопротивляться и уступил искушению. Меня смущало только опасение, что я поступлю слишком бесцеремонно и, кроме того, не успею сделать всех тех дел, ради которых приехал на Кубу.
Но креол опять не дал мне ничего ответить и продолжал:
— Кроме удовольствия осмотреть со мною все достопримечательности нашего волшебного острова, я ничего не могу вам предложить. Я старый холостяк, живу в довольно большой усадьбе, удаленной от населенных мест. Со мной живет сестра, которая ведет наше домашнее хозяйство. Она простенькая креолочка, без особого образования, нисколько не похожая на лондонских и парижских светских девиц. Зато могу уверить, что она очень добра и другу своего брата будет очень рада. Ну так что же, кабальеро? Едете со мной?
Охота и рыбная ловля уже почти склонили меня к утвердительному ответу. Когда же дон Мариано рассказал мне о своей сестре, о «креолочке, не похожей на парижских и лондонских светских девиц», тогда я окончательно перестал колебаться.
— Con mucho gosto! — отвечал я.
Это значит «с удовольствием».
Дон Мариано пожал мне руку и с радостью в голосе сказал:
— Mil gracias! Итак, сеньор, считайте себя моим гостем на все то время, которое вы пробудете на острове Куба. Моя сестра гостит теперь у тетки недалеко от города. Пока я отсутствовал, они съездили в Европу. Как только кончится досмотр багажа, мы заедем за сестрой и вместе отправимся в Батабано.
Забрав свои чемоданы у грозного таможенника и поручив их комиссару с приказанием немедленно доставить на железную дорогу, мы вскочили в английскую тележку и поехали в предместье Гаваны за сеньоритой Агвера.
Дорогой мы говорили о том, чем можно будет заняться в имении.
— Я не обещаю охоты на крупного зверя, — сказал креол. Вам, без сомнения, известно, что у нас есть только безобидный маленький агути и другие небольшие хищные животные. Но зато привезенные из Испании свиньи одичали и сильно размножились в наших лесах. Вы найдете одиноких боровов, почти таких же свирепых, как европейские кабаны. Далее, за неимением более благородной дичи, мы можем поохотиться на аллигаторов. На самом берегу острова, в болотах, попадаются очень интересные экземпляры. Наконец, если всего этого для вас будет мало, я покажу вам охоту совсем уж вам неведомую. Что вы скажете об охоте на человека?
— Как, на человека? Что вы говорите, дон Мариано?
— Очень просто. Я говорю об охоте на человека и говорю вполне серьезно.
Что же это такое? Может, в Батабано уже разразилось восстание, и дон Мариано вообразил, что я соглашусь принять в нем участие?
Прежде чем я успел задать вопрос, сеньор Агвера продолжил:
— Да, кабальеро, эта охота производится с собаками, и предметом охоты служат люди… если только можно назвать людьми тех негров, за которыми мы охотимся.
Теперь я понял и, по правде сказать, был возмущен тем, что мне предлагали. И кто предлагал? Свободолюбивый патриот, республиканец, мечтающий о независимости своей родины!.. Я никак не мог скрыть своего изумления. Мой приятель заметил это и громко расхохотался.
— Вижу-вижу, что вам не нравится такая охота! — воскликнул он. — Я очень рад, потому что и сам ее не люблю. Я ведь вам только предложил ее на случай, если вы любитель… Прискорбна уже сама мысль о подобной охоте. В Гаване один из моих людей сказал, что в мое отсутствие от меня сбежало несколько невольников. Хотя здесь считается нормой искать беглецов с собаками, устраивать на них облаву, я никогда этого не делал. Пусть лучше я лишусь нескольких пар рабочих рук… А вот и дом тетушки. Мы приехали.
Действительно, мы остановились перед прекрасной виллой, весь фасад которой был убран зеленью и цветами. Двери были открыты настежь. На пороге стояла молодая девушка и, видимо, кого-то с нетерпением ждала. Когда подъехал наш экипаж, она с распростертыми объятиями бросилась к моему спутнику. Дон Мариано, проворно соскочив на землю, поднял молодую девушку и прижал к груди. На его лицо посыпался град самых нежных поцелуев.
Очевидно, это и была та самая «креолка без особого образования», о которой говорил мне сеньор Агвера. Пока она обнимала брата, задавая ему тысячу вопросов и не давая времени ответить на них, я вылезал из экипажа и думал о том, что и без всякого образования бывают очень милые молодые особы и что мне вот ни капельки не жалко дона Мариано, с громким смехом защищавшегося от надвигавшейся на него новой лавины поцелуев.
Наконец он представил нас друг другу:
— Моя сестра Хуанита. А это мой друг,