Мы с Мельниковым и Петрушиной приступили к медицинскому осмотру бойцов. Это было необходимо только для формальности. Атлеты снисходительно улыбались. А вечером, чтобы ближе познакомиться с новыми людьми, Шестаков, как это он умел хорошо делать, завязал с ними непринужденную беседу.
* * *
Незадолго до нашего приезда отряды, находившиеся сейчас в Козельске, понесли большие потери. За линию фронта они не успели перейти, а выполняли боевую задачу в полосе 10-й армии. Бойцы рассказали нам о последней тяжелой схватке с противником, которая произошла 23 января 1942 года.
Отряд Васина, насчитывавший семьдесят семь человек, с группой шоферов из 328-й дивизии оборонял Попково. 22 января после гибели полковника Третьякова и военкома Максимова бойцы внезапно атаковали Масловку и захватили «языка». От него узнали, что гитлеровцы готовятся к наступлению. [128]
В тот же день начала активно действовать вражеская авиация. Особенно сильной бомбардировке подверглось Меховое, где располагался штаб 10-й армии. Интенсивный огонь вела и артиллерия противника. Словом, все подтверждало правильность показаний «языка». Поэтому Васин, отправив пленного в штаб, подготовил отряд к отражению вражеских атак. Сам он со взводом и двумя отделениями занял оборону в центре села, а для прикрытия фланга со стороны Брыни поставил два отделения во главе с лейтенантом, известным борцом Григорием Пыльновым. Два взвода и группа шоферов под командованием военкома отряда Утяшева расположились севернее.
Утром 23 января гитлеровцы перешли в наступление. Наши бойцы оборонялись стойко. В самом начале боя Митропольский и Магер подбили гранатами два танка. Метко разило вражескую пехоту отделение Зайпольда.
Однако фашисты, не считаясь с потерями, продолжали нажимать. Их атаки следовали одна за другой.
Во время одной из контратак погиб военком отряда Утяшев. Его заменил парторг Валентин Фролов.
Бойцы стояли насмерть и подбили еще один танк. Но обороняющихся становилось все меньше.
Одному из вражеских танков удалось прорваться в центр села. Ведя огонь на ходу, он устремился к дому, за которым укрывались Васин и Исаев. Разрывом снаряда Васин был убит. Али Исаев, пропустив танк, метнул в него две противотанковые гранаты. Машина окуталась клубами черного дыма.
Два отделения Пыльнова, пытаясь помочь товарищам, ударили по фашистам с фланга. Тогда против них развернулась целая рота вражеской пехоты, поддерживаемая уцелевшим танком. Бойцы залегли, подпустили гитлеровцев на близкое расстояние и стали забрасывать их гранатами. Танк с перебитой гусеницей остановился. Тогда Пыльнов повел своих ребят в рукопашную схватку. Но тут же упал, сраженный пулей. Вслед за ним погибли Гайнанов и Власов.
После смерти Васина и Утяшева боем руководил начальник штаба отряда старший лейтенант Медведченко. Бойцы продолжали мужественно обороняться и отошли только по приказу командира 328-й дивизии полковника Еремина, которому оперативно подчинялся отряд...
С болью в сердце выслушали мы рассказ товарищей. [129]
Наступившую тишину нарушало лишь потрескивание лучины.
— Выходит, паря, пять танков подбили, — сказал Шестаков.
— Точно, — ответил Медведченко, — пять. А убитых гитлеровцев не подсчитывали: не до того было. Но примерно около полутораста человек. Они, черти, пьяные были, лезли в полный рост. Бой длился семь часов.
Я прикинул в уме: на каждого нашего бойца приходилось пятнадцать гитлеровцев, а на каждых пятнадцать лыжников — вражеский танк. И все-таки дальше Попково противник в этот день не продвинулся.
— Молодцы, — похвалил Шестаков. — Ну а в тыл врага идти не раздумали?
— Таких не водится, — за всех ответил Фролов.
На рассвете все разошлись спать. В штабной избе остались Шестаков, военком Пегов и начальник разведки. Склонившись над картой, они тихо обсуждали различные варианты перехода линии фронта.
Шестакову, как и всем нам, понравились люди васинского отряда.
— С такими орлами, — сказал он, — можно смело идти на любое задание.
Вошел начальник штаба и сообщил, что прибыли два горбачевца. Командира обрадовало это известие: о судьбе роты Горбачева мы пока ничего не знали.
Прибывшие выглядели неважно. Сержант Сергей Константинов, с потемневшим худым лицом, пытался еще бодриться. А низкорослый боец Мартынов смотрел невесело, лицо опухло. Обоих колотил озноб, хотя в избе было жарко.
Я налил им по маленькой чашечке спирту, а Петрушина подала сало и консервы. Подкрепившись, они почувствовали себя бодрее и рассказали о последнем бое.
— Много людей потеряли, — начал сержант. — Вместе с Горбачевым погибло четырнадцать. А военком Николаенко попал фашистам в лапы.
Константинов и Мартынов рассказали, что рота, которая теперь называлась отрядом, вышла из Гульцева в ночь на 23 января. Командир 328-й дивизии поставил Горбачеву боевую задачу блокировать Чваново и Сорочку, не пускать противника на большак, ведущий к Сухиничам. Горбачев послал к Сорочке два отделения под [130] командованием лейтенанта Кривцова, а с остальными бойцами направился к Чванову.
Разведчики выяснили, что немцев в Чванове не больше роты. Однако из Брыни к ним идет подкрепление: около шестидесяти подвод по пяти-шести гитлеровцев на каждой. Командир отряда решил обойти село и атаковать санную колонну на марше. Но она оказалась очень растянутой и не вся попала под обстрел. Бой затянулся.
Под утро и без того сильный противник, получив подкрепление, начал обходить лыжников с флангов. Положение создалось тяжелое. Военфельдшер Александра Ценина едва успевала перевязывать раненых.
Горбачев подал сигнал отходить, а сам с пятнадцатью бойцами остался прикрывать отход главных сил. Там он и погиб.
Николаенко и несколько бойцов отстреливались из автоматов на другом фланге. Под покровом темноты группа немцев подкралась к военкому сзади и захватила его в плен.
— Мало кому удалось уйти, — сказал в заключение сержант.
Тяжело было слушать его рассказ. Стало нестерпимо жалко Карпа Ивановича Николаенко, Никиту Семеновича Горбачева и остальных товарищей. Помню, когда мы еще находились в Москве, капитан Горбачев не раз мечтательно говорил:
— Эх, послали бы меня партизанить на Брянщину, например в наш Жуковский район...
В отряде Горбачева находился и Драганов. Я давно не получал от него вестей и беспокоился.
— А что с Асеном? — спросил я.
— Знаю, что его ранило, — ответил Мартынов, — а где он сейчас — не знаю! Поищите в госпитале.
Мне разрешили съездить в госпиталь. Не дожидаясь утра, я выехал. Наших раненых еще не успели эвакуировать, и я застал там Чихладзе, Драганова, Круглякова, Гудзенко, старшину Пяткова и многих других товарищей. Борец-тяжеловес Чихладзе, поддерживая здоровой рукой забинтованное предплечье, как всегда, запальчиво заговорил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});