Читать интересную книгу Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова

Они заговорили о домашних делах, но разговор сам собой иссяк, как ручеек в жаркое лето. У каждого из супругов был свой круг общения и свои интересы. Точкой соприкосновения могли стать дети, но пока они были малы, и, вместо того чтобы соединять родителей, они их больше разъединяли. Родительские чувства пока лишь сладко дремали в молодом отце. Конечно, он заметил, что в его жизни произошли важные перемены, но времени для осознания их значительности у него было немного.

Когда один из пяти телефонов издал очередную трель, Андрей ответил почти радостно. Должно быть, бесцельное хождение с коляской по кругу тоже действовало ему на нервы. Он что-то говорил о заводе, о бумагах в своем сейфе и о процессе, который должен будет в скором времени начаться.

– Конечно, ты можешь подъехать сегодня. Что? Будет ли это удобно? Пустяки! Давай без церемоний. Ты же знаешь, что в понедельник я в офисе не появлюсь. Мне придется ехать в область…

Дубровская поняла, что кто-то должен приехать к ним, и это известие ее не порадовало. Это означало, что семейного ужина, скорее всего, не будет, как и вечерних посиделок в гостиной. Малышей ей тоже придется наверняка купать самой.

– Это мой коллега, – объяснил он, закрыв крышку мобильного телефона. – Досадно, что приходится заниматься этим в выходной, но дела не ждут. Но ты не беспокойся. Это не займет много времени. Речь идет о моей подписи на некоторых документах и нескольких письмах, которые я смогу прочитать позднее.

Они уже подошли к крыльцу, и Мерцалов прошел в дом, как он сказал, «освежиться перед встречей». Дубровская же осталась на улице с малышами, будить которых ей не хотелось. Она присела на лавочку под липой и достала из сумочки потрепанный томик женского детектива.

Лиза начала читать под монотонное жужжание пчел, чувствующих себя вольготно в густых зарослях дикого винограда. Жара отступала, и лучи солнца, скользящие по крыше дома и верхушкам вековых сосен, приобрели благородный бронзовый оттенок. Дубровская довольно зажмурилась, словно желая вобрать в себя краски уходящего лета.

Из дома вышла Ольга Сергеевна и, дав распоряжение дворнику, который прилаживал шланг, намереваясь полить цветы, села рядом с Лизой. Так они и сидели, лениво созерцая радужные блики воды, тонущие в зелени роз, многоцветье астр и гладиолусов, пока негромкий шорох шин на подъездной дороге не оповестил их о приезде гостя. Конечно, это был коллега Андрея, о котором он сказал на прогулке полчаса назад. Лизе и вправду не было дела до каких-то там бумаг, которые намеревался срочно подписать ее муж. Но ее апатия сменилась охотничьей стойкой, как только на мощеную площадку двора ступила стройная женская ножка.

Незнакомка вылезла из автомобиля, аккуратно поправила юбку, которая едва доходила ей до колена, взяла из салона кожаную папку на замке и пошла к крыльцу медленной грациозной походкой. Конечно, она увидела женщин на скамейке и, приостановив шаг, вежливо с ними поздоровалась.

– Добрый вечер, Ольга Сергеевна. Андрей Сергеевич, дома?

– Разумеется, он ждет тебя, – кивнула головой мадам Мерцалова. – Проходи, детка, в кабинет. Позже я принесу вам чай.

Незнакомка, которую свекровь по какой-то причине назвала «деткой», еще раз улыбнулась, но теперь уже Лизе. Конечно, она догадалась, что перед ней жена Андрея Мерцалова, но поскольку не была лично знакома с ней, свое приветствие жене босса она выразила коротким кивком головы.

– Кто это? – недоуменно спросила Елизавета, как только аккуратный зад девушки растаял за стеклянной дверью. – Андрей говорил мне, что к нему приедет коллега.

– Это и есть коллега, Жанночка Лисовец, – ответила свекровь. – Я же тебе говорила. Она сейчас работает у Андрея юристом.

Так вот какие юристы работают в фирме мужа! Елизавете вспомнилась недавняя история с волейболом и неудачный роман с Артемом Винницким. Крошка Жанна обладала редкой прытью, раз успела переместиться из дома профессора – в офис фармацевта, за недолгое время став «своим» человеком, которому позволено отвечать на личные звонки шефа и приезжать к нему в выходной «без всяких церемоний».

Эти открытия Лизу не порадовали. Не то чтобы она ревновала Лисовец к Андрею. Для этого у нее не было веских оснований. Однако чувство тревоги, ступившее к ней в дом одновременно с этой девушкой, не давало ей ощущения безопасности. Лисовец не была красавицей, но она довольно мила, образованна и, главное, всегда знала, что сказать и как себя повести. У нее была отменная фигура, которую Жанна умело подчеркивала зауженными юбками, приталенными пиджаками и глубокими вырезами блуз. Завитые в кольца блондинистые волосы она укладывала в высокую прическу либо распускала по плечам, в зависимости от образа, который хотела создать. Сегодня она играла роль роскошной деловой женщины, заглянувшей на огонек к своему начальнику. Женатому, между прочим.

– Что за необходимость тащиться с бумагами в субботу, словно на неделе для этого недостаточно дней, – проговорила Лиза, призывая свекровь в союзники.

Но та не намерена была потакать ревнивым настроениям невестки. Она встала, поправляя на себе платье.

– Пойду приготовлю им чай, – сказала она. – А тебе незачем беспокоиться. Можешь еще погулять полчаса. Благо погода прекрасная.

Но Дубровской уже было не до прогулки. Поставив коляску под навес, она по одному перенесла детей в дом. Близнецы стали уже довольно тяжелыми, и если раньше Лиза умудрялась перемещать их одновременно, то теперь сделать это ей было уже не под силу. Малыши, почувствовав, что их куда-то несут, тихонько закопошились на руках у матери.

Елизавета приготовила смесь и положила малюток в кроватки на бочок. Бутылочки она расположила рядом, на небольшом возвышении из сложенной в несколько раз пеленки. Этот способ нянюшка Лида называла «детдомовским», потому что он позволял накормить детей одновременно, не беря их на руки. Кстати, именно это изобретение позволяло Елизавете сэкономить немало сил, ведь в выходные она оставалась без помощи няни.

Дети весело агукали в своих кроватках, а Дубровская, улучив момент, вышла из комнаты на площадку второго этажа. Ее интересовало, уехала ли гостья. Но синий автомобиль по-прежнему стоял на липовой аллее, а дверь кабинета была плотно закрыта. По подсчетам Лизы, прошло уже около часа. Вряд ли столь долго Мерцалов стал бы выводить свои подписи. Насколько помнила Дубровская, они не были у него столь замысловатыми. Чем же занимались шеф и его подчиненная в наглухо закрытом кабинете? Здравый смысл говорил Лизе, что волноваться не стоит: вряд ли бы за этим общением скрывалось нечто большее, чем обыденные деловые отношения. Но женское предчувствие упрямо тащило Елизавету в другую сторону. Жанна – молода и привлекательна. Андрей – красив и богат и, кроме всего прочего, устал от своей замотанной детьми жены. Учитывая коварство Жанны, вдруг…

Дубровская перенесла детей вниз и заняла оборону в гостиной, откуда отлично просматривалась дверь, ведущая в кабинет. Детишки забавлялись, стуча ножками и ручками по развешанным над ними игрушкам. Дубровская, подперев щеку кулаком, делала вид, что наслаждается семейной идиллией.

Наконец в половине седьмого дверь кабинета распахнулась, и на пороге появились сам хозяин дома и его гостья. Муж пребывал в прекрасном расположении духа, и Лиза ревниво подумала, что она не сумела дать ему столько положительных эмоций, сколько, по всей видимости, преподнесла Жанна.

– Ах, вот они, мои проказники! – проговорил Андрей с такой радостью, что можно было подумать, что он только что вернулся из дальней поездки домой и счастлив видеть своих детей.

Жанна, разумеется, не могла сделать ничего иного, кроме как, изобразив на своем лице доброжелательную улыбку, начать лепетать:

– Ах, какое чудо! Прелесть!

На взгляд Дубровской, сюсюканье гостьи звучало неискренне. Но вряд ли Жанну в этом стоило винить. Сама Елизавета в подобной ситуации часто чувствовала себя по-идиотски. Неписаные правила твердили, что женщина и любовь к детям неразделимы. Показывая прохладное к ним отношение, можно было прослыть особой без сердца, сухарем в юбке. А кому хочется, чтобы тебя упрекнули в отсутствии женственности? Хотя сама Лиза редко испытывала экстаз при виде того, как чужие дети пускают пузыри. Впрочем, это ей не мешало любить собственных детей всей душой.

– Прелесть! Прелесть! – восторгалась гостья.

Но с главной своей «прелестью», законной женой, Мерцалов не успел ее еще познакомить, и, желая восполнить этот пробел, он вежливо кашлянул:

– Гм. Познакомьтесь, Жанна. Это моя жена Елизавета, – произнес он. – А это Жанна, моя сотрудница, юрист.

Женщины обменялись вежливыми кивками.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Хотя ничего приятного в этом не было. Жанна осторожно рассматривала жену босса, стараясь «на глазок» определить достоинства молодой женщины, сумевшей заполучить в мужья такого мужчину. Быть может, позже, в кругу своих подруг, сплетничая о том о сем, она скажет нечто такое: «Так… Ничего особенного в ней нет. На мой взгляд, довольно невзрачная». И в этом ее небрежном замечании прозвучит почти незаметная нотка зависти.