Тысячи орудий, от крохотной траншейной пушечки в передовом окопе до циклопических монстров на двадцатиколесных лафетах, занимали уготованные им позиции рядом со штабелями снарядов. Местами они стояли чуть ли не колесо к колесу. В этот раз отказались от привычных мешков с песком и стальных плит, укрывавших пушки и расчеты. Теперь защитой им должны были стать ночь, быстрота развертывания и маскировочные сети. Бывало, германские снаряды дежурного налета находили свои жертвы. Тогда многострадальная земля привычно впитывала свежую кровь, а небо озарялось фейерверком рвущихся боеприпасов. Но это были неизбежные потери, выбор слепого случая — никакой гений разведки не успел бы сообщить немцам позиции всех батарей, за считанные часы стянувшихся с половины фронта или выдвинутых из глубокого тыла.
Собравшиеся в небольшом полуоткрытом наблюдательном пункте люди не произносили ни слова, не курили и даже дышали как-то с опаской, не отрывая глаз от секундной стрелки часов. Все слова уже были давно сказаны, теперь оставалось только сидеть и ждать. Скоро, уже совсем скоро…
Сначала откроет огонь артиллерия — многие тысячи тщательно нацеленных стволов. В этот раз не повторится печальный опыт прежних лет, когда миллионы снарядов неделями превращали землю в невесомый прах или грязь. Огневой удар по переднему краю противника спрессуется в считанные минуты, прикрывая молниеносный бросок первой волны пехоты и выдвижение танков. Далее полевая артиллерия перейдет к пошаговому переносу огневого вала, по мере продвижения ударных групп, а тяжелые орудия продолжат крушить опорные пункты ближнего тыла, не позволяя немцам превратить их в крепости и перебросить подкрепления.
Но рано или поздно, скорее рано, а при неудаче почти сразу же — придет время второй атакующей волны. Время механизированной пехоты, в том числе и штурмовиков Дрегера. Отборных и оснащенных частей, доставляемых на специальных «десантных» танках прямо в пекло отчаянной схватки, через перекопанную на метры вглубь передовую немцев, под непрерывным огнем пришедшего в себя неприятеля. Штурмовики будут ломать опорные пункты второй линии германской обороны и именно от них будет зависеть — сможет ли начатое наступление перерасти в решительный прорыв, который наконец-то сокрушит стального монстра Рейха. Или же спустя многие дни безумных сражений, важно качающие головами штабисты обозначат на картах очередное смещение линии фронта на пару-другую сотен метров, объявив это «значимым достижением».
Грузовики, в которых тряслись «крысы Дрегера» и другие бойцы батальона, уже были на подходе. Чтобы не создавать лишней путаницы и не предупредить противника раньше времени, штурмовые части подтягивали в последний момент. Лейтенант взглянул направо, где длинными угловатыми громадами чернели до поры свободные от десанта «девятки» и «десятки», прозванные в просторечии «рвотодавами».
Где-то позади укрывался «радиотанк» Годэ. Француз не зря обратился к англичанину с необычной на первый взгляд просьбой беречь его машину. Когда на пути штурмовиков встанут немецкие пулеметы и орудия, надежно укрытые в многочисленных капонирах, только прицельный, оперативно корректируемый артиллерийский огонь позволит пехоте продвигаться дальше, как бы хорошо ни были вооружены и обучены бойцы. Сам Дрегер не застал первых месяцев войны, но, как и любой солдат, неоднократно слышал страшные истории о массах мертвецов, которые даже не могли упасть, так плотно они стояли друг к другу, скошенные адской косой шрапнели. И эти жуткие рассказы были совершенной правдой. Дрегеру не раз доводилось видеть множество трупов, висящих на проволоке после отбитых атак. Бронированный артиллерийский корректировщик был величайшей драгоценностью взвода, и Дрегер намеревался беречь его как зеницу ока.
Заверещал зуммер полевого телефона, все собравшиеся разом вздрогнули, словно от разряда тока, настолько пронзительным показался негромкий в-общем звук. Майор Натан снял трубку, выслушал несколько коротких слов и аккуратно, с преувеличенной аккуратностью повесил трубку.
— «Пришлите десять порций джема, срочно», — повторил он услышанное для всех остальных.
— Вот оно, — выдохнул кто-то по соседству.
Значит, атака была назначена на четыре часа десять минут утра, еще до рассвета, чтобы захватить как можно больше светлого времени. Первый день сражения будет самым важным, и каждая его минута должна быть использована по максимуму, до последней секунды. Офицеры вздохнули и зашевелились, как будто стряхнув чары злого колдуна.
— Господа, прошу на позиции, — произнес Джордж Натан все с той же преувеличенной осторожностью, с которой повесил трубку. Так, словно сейчас каждое слово и действие обрели совершенно особый смысл и вес. Все необходимое было сказано, не тратя время Уильям шагнул к выходу. В этот момент полог, сделанный из куска старой палатки качнулся в сторону, внутрь влетел взмыленный солдат, хрипящий страшнее призера в Аскоте.
— Вот джем… я принес… на складе больше не было… пришлось попросить у солдат… только восемь порций, — не успев отдышаться, загнанный посыльный выталкивал слова короткими фразами, ища, кому отдать коробку.
Секунду или две на него непонимающе смотрели все собравшиеся, а затем дружный хохот офицеров взорвал душную тишину наблюдательного пункта. Ничего не понимающий посыльный стоял, озираясь по сторонам и сжимая в руках бесполезный джем, Натан открыл было рот, чтобы объяснить ему ошибку и в это мгновение началось.
Где-то далеко позади гулко бабахнула тяжелая гаубица, ее почин сразу же подхватили с дюжину других стволов. Затем еще и еще, в следующее мгновение Дрегер и все, кто были на передовой оглохли — более четырех тысяч пушек, гаубиц и минометов разом открыли огонь, их слаженный грохот перечеркнул все остальные звуки, обрушившись на фронт невообразимым, неописуемым ревом.
Пехотинцы в передовых траншеях, не дожидаясь приказов, бросились ничком, как будто скошенные пулеметами. Ветер, рожденный огнем двенадцати-двадцатидюймовых орудий, несмотря на расстояние, бил в их уши тяжким молотом. Впереди, позади, сбоку ревели гаубицы и мортиры. Пехотные скорострелки неслышно и жадно выплевывали боезапас, стремясь поразить пулеметные амбразуры, пробивая снайперские щиты, нащупывая позиции наблюдателей. За считанные секунды немецкая оборона была накрыта на всю глубину. Даже в тылу, на расстоянии многих километров от передовой больше не было безопасных мест. Укрепленные полосы, выявленные штабы, станции, казармы, аэродромы — везде бесновался тщательно нацеленный вихрь разрушения, порожденный сотнями тонн тротила, мелинита, чугуна и стали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});